Спецназ. В горниле 1941-го (СИ) - Вадим Владимирович Чинцов

достаточно хорошо, на завтрак — кефир, чай, масло, каша; обед из двух блюд и компота; на ужин — горячее блюдо, кефир, масло, чай. Для работавших после ужина часов в десять вечера в столовую приносят простоквашу и хлеб.

— Лаврентий, дай возможность своим работникам встречаться со своими семьями! Если есть желание, пусть живут вместе с мужьями в отдельных комнатах. В преддверии войны пусть все остается пока в таком формате — меньше будут страдать фигней и больше заниматься делом. По сути именно эта гнилая интеллигенция в будущем с радостью возглавит разрушение власти трудящихся. И знаешь почему? — Сталин медленно закурил и продолжил — ради денег, так адвокаты станут за свою грязную работу получать огромные деньги, даже клоуны на сцене, певцы будут грести просто бесстыдно огромные суммы.

Нам тоже придется пересмотреть рабочий день. Во Франции в тридцать девятом году был принят закон, увеличивший рабочее время на государственных и частных оборонных предприятиях до шестидесяти часов в неделю — на двенадцать часов больше, чем в СССР. Жаль, что лягушатникам эта мера не помогла. Но для нас это будет огромным подспорьем. Во время войны к станкам встанут женщины и дети! У меня уже сейчас болит сердце за наш народ. Наверное уже сейчас при заводах нужно открывать обучение для женщин

Что с пересмотром дел?

— Совместно с Прокуратурой в НКВД создана комиссия, которая за неделю работы уже направила на утверждение реабилитации двух сотен человек.

Сталин прошелся по дорожке, мягко ступая в своих специально сшитых сапогах — Я тут подумал — не будем эвакуировать харьковский завод на Урал, слишком далеко! Нужно начинать строить цеха в Нижнем Новгороде, а Челябинске позже построим еще один завод! А как дела в Ленинграде с вывозом художественных ценностей их пригородных дворцов, с эвакуацией детей и женщин?

— До начала войны должны успеть все и всех вывезти, а мужское население уже направляется на сооружение оборонительных позиций, ленинградцы же призывного возраста отправляются на формирование резервной армии. Таких армий Генштаб готовится довести до пяти, первые три месяца будут отведены на усвоение курса молодого бойца. Эти армии задействуют только после приближении немцев к столице. Начата скрытная переброска наших войск с востока, всех прибалтов и татар призывного возраста раскидали по частям Дальнего Востока и Сибири. Туда же планируют разместить всех призывников с Кавказа.

Сталин кивнул — очень хорошо, иди, Лаврентий!

Подняв трубку, Сталин отдал приказ впускать собравшихся военных — последние мирные дни нужно было использовать по полной!

Глава 8

Завербованный агент немецкой разведки начальник Первого спецотдела НКВД СССР капитан госбезопасности Аркадий Яковлевич Герцовский добился стремительной карьеры, под его началом было четыреста пятьдесят сотрудников. В ГПУ пришел из-за продовольственного пайка и власти, которую давала его работа. Помимо перлюстрации и отбора корреспонденции по спискам органов ГПУ, сотрудники службы вели наблюдение за работой типографий, книжных магазинов, просматривали ввозимые и вывозимые из страны печатные произведения, полиграфическую и кинопродукцию, осуществляли политический контроль за деятельностью театров, кинотеатров и т. п. Законодательно порядок перлюстрации нигде не был прописан, поэтому самая подобная процедура была незаконной, и производили ее чекисты по своему усмотрению. Согласия прокуратуры не требовалось, добытые незаконным путем сведения принимались в качестве доказательств в суде. Старший инспектор УСО (Секретно-оперативного управления) ОГПУ СССР в тридцать третьем году искал листовки антисоветской направленности, шерстя типографии и ненароком вышел на некоего Крестинского, который предложил приличную сумму денег и помощь в продвижении по карьерной лестнице.

Молодой сотрудник не устоял и согласился, став агентом с псевдонимом Гоголь, так как по национальности был украинцем. Именно с помощью Гоголя удалось дискредитировать одного из основателей советской разведки и контрразведки, корпусного комиссара Артузова. До этого удавалось подставить под высшую меру менее значимые фигуры в системе безопасности. За Артузова Гоголю помимо ежемесячной выплаты немецкий куратор передал три десятка золотых николаевских червонцев. После бегства в Японию этой еврейской суки Люшкова, который лично подписывал приказы на расстрелы, агент потребовал от своих хозяев оплату валютой, намериваясь после накопления солидного капитала тоже уйти за кордон.

Люшков был самым высокопоставленным выдвиженцем Ягоды и долгое время сохранял свое положение и после его опалы. Сам Гоголь тогда чудом проскочил мимо расстрельной камеры, сумев кинуть тень на следователя, который решил покопаться в его деле. А вот Люшков смог понравиться новому наркому НКВД Ежову и тот защищал его от имеющегося компромата. Ягоду расстреляли и в тридцать седьмом году подследственные чекисты часто называли вместе с фамилией бывшего наркома фамилию Люшкова как члена контрреволюционной организации, однако Ежов не стал доводить сведения до членов Политбюро, так как считал себя независимым и полноправным хозяином в своем наркомате, а потребовал от Фриновского допросить Ягоду и доказать непричастность Люшкова. Показания заместителя Ягоды Прокофьева были исправлены с исключением фрагмента о Люшкове. Фриновский выразил сомнение в необходимости полезности Люшкова, однако Ежов переубедил своего заместителя. В конце апреля тридцать восьмого года был арестован Народный комиссар внутренних дел Украинской ССР Леплевский — один из ближайших соратников Люшкова и как и он выходец из еврейского племени, а в начале мая за укрывательство брата-троцкиста вызван в Москву и арестован заместитель Люшкова Моисей Аронович Каган, что и подтолкнуло Люшкова к побегу.

Став начальником Первого спецотдела, «узаконил» преступный порядок, установив в разработанном им «положении о внутренних тюрьмах», что все жалобы арестованных «вне зависимости от того, кому они адресованы», должны пересылаться следователю, расследующему дело этого арестованного, что в итоге привело к массовому сокрытию от партийно-советских органов жалоб арестованных.

Сегодня, пятнадцатого мая, в здании на Лубянке все только и говорили о инциденте — при пересечении границы был принудительно посажен нашими истребителями закупленный СССР немецкий внерейсовый самолёт Junkers Ju 52. Полет был предварительно согласован с советскими властями, но экипаж самолета не поставил в известность советскую сторону своевременно о времени и дате вылета. Герцовский шел в свой отдел из архива, проходя мимо сотрудников контрразведки, один из них буквально на бегу, обронил следующую фразу — Капитан, срочно отправляй дополнительные машины с топтунами за призраками, они после завтрака собирались прогуляться по Москве, если они разделятся, мы их можем потерять!

Герцовский вызвал своего помощника Гнездилова — Олимп Степанович, выясни, что за операцию сегодня проводит наружка, у них как я слышал даже не хватает людей, может нужна наша помощь?

Гнездилов поспешил во Второе управление в Седьмой отдел с предложением помощи людьми в проведении наружки.

Начальник отдела опешил от желания коллег влезть в его вотчину и поинтересовался — С какого перепуга ты решил, что мне нужна ваша помощь?

— Мой начальник сегодня в коридоре услышал о нехватке людей для наружки. Вот и решил помочь коллегам! Так много объектов наблюдения, что людей не хватает? За кем хоть нужно присмотреть?

— Ты знаешь, что, Гнездилов! Шел бы ты своими делами заниматься! А уж со своими я сам как нибудь разберусь!

После ухода старшего лейтенанта безопасности начальник отдела написал рапорт начальнику своего управления о проявленном интересе начальника Первого спецотдела группой «Призрак», изложив имеющиеся факты. Затем вызвал своих подчиненных и пообещал им, не повышая тона но таким замогильным голосом, что проняло всех до самой печенки — Если еще кто-нибудь ляпнет хоть слово о проводимых вами операциях вне кабинетов своего отдела, то он поедет организовывать наружку за спариванием белых медведей!

Берия на Докладной записке Начальника второго управления Федотова оставил резолюцию: Установить за начальником Первого спецотдела Герцовским скрытое наблюдение с прослушкой, присвоить объекту наблюдения оперативное имя Варвара. Провести проверку всех дел, которые вел Герцовский за все время службы в органах. Не допустить попытки бегства объекта за границу.

Строев с недоумением рассматривал билеты в Большой театр, которые ему вручили утром сотрудники НКВД — оперу он ненавидел, а тут придется отсидеть аж пять действий. Лиса незаметно подкралась сзади и выхватила у него билеты — Ура! Мы идем в Большой! Вот ребята обрадуются — они