Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И против ворот, против вахты - большая баррикада.
И тоже стоят постовые с пиками: двое мужчин, одна женщина.
А за зоной
пехотные окопные ячейки. В них сидят-мерзнут хмурые пулеметные расчеты, смотрят
на лагерь.
ШТОРКА. ОБЫЧНЫЙ ЭКРАН.
На двери приколота бумажка:
ШТАБ ОБОРОНЫ
Перед дверью прохаживается с пикой молоденький зэк-часовой.
За этой дверью - по вазону с широкой агавой мы узнаем бывший кабинет оперуполномоченного. За письменным столом
сидит полковник Евдокимов в военном кителе с невоенными пуговицами.
Гай уронил черную стриженую голову на поперечный стол и как будто спит.
Сложив руки, сидит Магомет, спокойный, как гора.
В разных позах еще в комнате - Климов, Богдан, Барнягин, Галактион Адрианович и пожилой нормировщик. Все - без номеров. В углу стоит худощавый Антонас и очень строго смотрит.
Говорит Евдокимов:
- Я не знаю - какие могут быть претензии к штабу? Мы в осаде восемь дней. Никакой свалки вокруг продуктов, никаких злоупотреблений на кухне. Имеем месячный запас. Караульная служба - безупречна. Полный порядок!
КОСЫМ РЫВКОМ
переносимся к Барнягину:
- На хрена нам ваш порядок? При МВД тоже в лагере был порядок! Он на шее у нас - порядок! Нам не порядок, а свобода нужна!
- Но откуда нам достать свободу, майор Барнягин? Может быть, в первую ночь мы еще могли разбежаться. Никто, однако, этого не предлагал. А сейчас - момент упущен, перестреляют.
Климов, рядом с Барнягиным:
- Для свободы нам нужно оружие! - а мы его не ищем.
Евдокимов. Рассудительно-снисходителен:
- Слушайте, друзья, ну нельзя же планировать операции, находясь на уровне грудных детей. Значит, с ножами и пиками идти добывать пулеметы? - уложим половину личного состава. А что делать потом с оружием? Захватить рудники? Что это нам даст? Идти с боями на Караганду? Утопия.
Пожилой нормировщик, рыхлый, растерянный:
- Товарищи! Товарищи! Да где вы читали, где вы видели, чтобы лагерные восстания удавались? Это же не бывает!
Он мучается, ломает пальцы. Галактион Адрианович, двинув бровями, говорит ему по соседству:
- А где вы вообще видели восстания? Они только начинаются.
Евдокимов:
- Никаких активных и позитивных действий мы предпринять не способны. И недаром каждый день от нас уходит по несколько дезертиров. Эт-то показательно.
Богдан кричит:
- Так шо нам - за бабьи сиськи трематься?.. Нас тут як тараканов передушат! Треба яку-сь-то иньшу справу!..
Климов зло:
- Значит, "не надо было браться за оружие"?!
Евдокимов (твердо и на этот раз быстро):
- За ножи? - да, не надо было! Прежде, чем все это начинать, головой надо было думать, м-мыслители!..
Магомет поднимает руку, удерживая Климова от ответа:
- Хорошо, полковник. Но уже после ножей вы взялись руководить. Значит, вы видели выход. Какой?
Евдокимов всех обвел глазами. Чуть подумал. Не потому, что не знает. Усиленно сдерживаясь:
- Давайте рассуждать трезво, товарищи. Победить - мы вообще не можем. Никто из вас не возьмется даже назвать, как это мы могли бы "победить".
Нормировщик, очень волнуясь:
- Но нам три дня подряд предлагали выйти на работу - и надо было не отказываться!
Антонас из угла (он все так же не садится):
- А расстрелянных - в землю? А номера - опять на лоб?
Евдокимов:
- Не надо нам гадать. Никаких фантазий нам не надо. Рассуждайте логически. Мы можем только с м я г ч и т ь п о р а ж е н и е. И эту грозную передышку в несколько дней - меня оч-чень беспокоит их молчание - надо использовать действительно не для того, чтобы за сиськи трематься, как я тебе, Богдан, и говорил! - а для п е р ег о в о р о в! Чтобы наименее болезненно вернуться в рамки... мирной жизни.
Косой рывок.
Барнягин:
- То есть... просить гражданина начальника... разрешить нам вернуться на каторгу?.. Так??
За его спиной раскрывается дверь. Часовой:
- Товарищ полковник! Дежурный по дозорам - Мантров. Срочное сообщение!
Голос Евдокимова:
- Пусть зайдет.
Часовой выскакивает, впускает Мантрова и Федотова. Они перепоясаны, подтянуты, Мантров - с номерами, Федотов - без. У Мантрова его постоянное рассчитанное спокойствие, говорит как об обычном:
- Со станции слышен сильный рев моторов. Это - не автомашины. Или трактора, или...
оборачивается на Володю. Тот взволнован, решителен, переклонен вперед:
- ...танки! Я различил стволы и башни. По шуму - танков с десяток.
Гай резко поднял голову, лежавшую лбом на столе. Послушал Володю. Обвел присутствующих. Встал. Богатырь. Ястребиный профиль. В тишине - тихо:
- Это не бульдозеры, ясно... Полковник, вы не правы: начинали не мы. Начинал тот, кто сдавал нас в плен, а выжившим навьючивал немыслимые сроки. Начинали те, кто нашил на нас номера и запер бараки. Те начинали, кто...
разгорячается
...оплел нас стукачами, бил палками и бросал в ледяные карцеры. Никогда с сорок первого года - да со дня рождения самого - не было у нас никакого выбора! И сейчас его нет: надо готовить бутылки горючие! И щели копать! И будем с танками драться!!
Он - пойдет на танки! Это видно. Музыка!
И Федотов пойдет!
А Мантров (с ним в кадре)...?
ЗАТЕМНЕНИЕ. ШИРОКИЙ ЭКРАН.
Ночное небо светлее ночной земли, и рядом с баррикадой видны два черных силуэта - сторожевой дозор. Ветерок чуть треплет спущенные уши их шапок.
А дальше, за проломом - разбросанные огоньки поселка. Оттуда, издали, иногда прожектор быстро прошарит по земле, ослепит и погаснет.
Мы успели разглядеть, что здесь - Федотов и Мантров.
Они долго молчат. Вздох:
- Да, Володька... Думали университет вместе кончать, а кончим вместе - жизнь... Вот попали в заваруху...
Молчат.
- Здорово все-таки Гай сказал. Никогда, у нас не было выбора, Витька. Не выбирали мы, где родиться. А родясь - не могли не думать. А за то нас схватили - и опять-таки не могли мы не бороться. И за это теперь умрем...
Пауза.
...Утешимся только тем, что сколько мир стоит, лучшие никогда не выживают, они всегда умирают раньше. Во всей истории так. И на войне так. И в лагере.
- Ну, не согласен. Выживают всегда - умные.
- Так, может быть, умные - не лучшие?..
Молчат.
- А вообрази, если б тебя сейчас выпустили и Ауру тоже,- ведь ты б на ней не женился.
- Почему ты думаешь?
- Вас просто телячий восторг соединил. А ведь она - чужой человек: католичка, литовка.
- А та, которая нас всех сюда заложила, была комсомолка и русская.
Молчат.
- Слушай, Вовка. Последняя, может быть, ночь. Пойди уж к ней.
- Как же ты останешься один?
- Ну, на часок.
- Н-н-нет...
- Если я тебя отпускаю?
- Не соблазняй.
Пауза.
- Ну, тогда иначе. Пойди разбуди Генку, мы постоим с ним. А потом приходи с Аурой вместе - и вы постоите.
- Так - давай!
- Вали!
И Володя уходит в нашу сторону.
стихают его шаги.
Мантров некоторое время неподвижен. Ждет. И вдруг...
настороженная музыка. Что случилось??
быстро идет
в пролом!
И мы за ним!
Мы плохо видим его в темноте, у земли. Он крадется, он бежит! Легкий топот его и срывчивое дыхание. Пугающе-громко из темноты взвод затвора и:
- Стой! Кто идет?!
Мантров задыхается:
- Не стреляйте! Я к вам! Не стреляйте!
Луч фонарика оттуда ему в лицо. И теперь видим, как он поднял руки:
- Не стреляйте! Я - добровольно!
Группа военных в полушубках. Один выступил, слегка обыскал Мантрова при боковом свете фонарика.
- Взять руки назад! Марш!
Увели вглубь, сквозь них. Фонарик, перед тем как погаснуть, косо скользнул по плакату:
КТО НЕ С БАНДИТАМИ...
Темно.
Вдруг - яркий свет. Просторная комната. Портреты Ленина и Сталина. Десятка полтора офицеров - за длинным столом и кто где попало. Золотые и серебряные погоны. Широкие. И узкие судейские. Подполковники, полковники. Военного вида и чиновного.
Начальство лагеря - Чередниченко, Бекеч, оперативники - сбились в сторону, они тут ничтожны.
Яснолицый высоколобый подполковник с тремя орденами стоит посреди комнаты прочно, властно (портрет беспощадного Сталина пришелся сзади него) и как бы рубит указательным пальцем:
- Так. Обстановка в лагере, настроение, планы, организационная структура,- это все ясно. Благоразумие Евдокимова - учтем по вашему свидетельству. Непримиримость других членов штаба - тоже. Но это не все!
БЫСТРЫЙ ОБОРОТ ОБЪЕКТИВА ВКРУГ КОМНАТЫ, И ОН ПОКАЧНУЛСЯ
ПРИ ЭТОМ.
Мантров - бледный, у стены. Рядом стул, но он не сидит. Языком пробивает сухие губы. Близ него на стене - военная таблица со штыковыми приемами.
Тот же голос:
...Ведь вы были уважаемым бригадиром! Вы жили в самой этой каше и не могли не знать: кто резал людей? Кто посылал резать? Кто писал листовки? Кто руководил штурмом лагерной тюрьмы? Кто им выдал инструмент с хоздвора?
Обезумело смотрит Мантров. Таких несколько минут на жизнь, и можно потерять разум.
- Знают истину танки ! - Александр Солженицын - Русская классическая проза
- Собрание сочинений. Том 8. Чертово болото. Она и он. Исповедь молодой девушки - Жорж Санд - Русская классическая проза
- Братство, скрепленное кровью - Александр Фадеев - Русская классическая проза
- Красное колесо. Узел 1. Август Четырнадцатого. Книга 2 - Александр Солженицын - Русская классическая проза
- Потёмщики света не ищут - Александр Солженицын - Русская классическая проза
- Образованщина - Александр Солженицын - Русская классическая проза
- Соображения об американском радиовещании на русском языке - Александр Солженицын - Русская классическая проза
- Пресс-конференция в Стокгольме - Александр Солженицын - Русская классическая проза
- Радиоинтервью к 20-летию выхода Одного дня Ивана Денисовича - Александр Солженицын - Русская классическая проза
- На возврате дыхания и сознания - Александр Солженицын - Русская классическая проза