Игра на вылет - Холли Брикс

парковке возле места, где она выглядывала меня. Будь я проклят, но в этот раз она улыбнулась доброжелательно. Она стояла в прекрасном нежно-розовом платье с принтом из фиолетовых орхидей, в красных туфлях на платформе, волосы выпрямлены и забраны ободком кораллового цвета. Без понятия, откуда я знаю все эти цвета, но я не мог оторвать от нее взгляда. И самое главное… Моя куртка. Моя куртка была наброшена на ее плечи.

Я спрыгнул с байка, чуть не повалив его. Ой, да и черт с ним, если честно. Починю, куплю новый, поедем на автобусе или такси. Я не могу не обращать внимания, когда неземная фея стоит и ждет меня в моей же куртке. Джин… Джи. Я снимаю с себя шлем, надеясь, что прическа не испортилась, и наспех кладу на сиденье. Плевать. Я чуть не побежал, заметив, как она наклонила голову, разглядывая меня. Да, конечно, я же старался ради нее и только для нее одной. Смотри на меня и ни на кого больше, Джи. Я не сказал ей «привет», вообще ничего не сказал. Не хватило выдержки и такта, как бы сказал отец. Ох, знал бы ты, отец, как сильно я сдерживался, когда увидел ее в этом платье, как отдергивал свои руки. Однако дал волю губам. Я почувствовал привкус клубники от ее блеска для губ и без промедления поцеловал, нежно обхватив лицо руками и наклонившись. Внутри все затряслось от возбуждения и горячей волной пошло вниз. Мне плохо. Это явно не кончится ничем хорошим. Я мгновенно становлюсь невменяемым рядом с ней. Я отстранился, продолжая гладить ее щеку большим пальцем и смотреть в медовые глаза. Я наклонился за следующим поцелуем, а она уперлась рукой мне в вырез от хенли, коснувшись кожи. Ай, жжет, детка.

– Тео, мы опоздаем, это может слишком затянуться, – она наклонила голову и вела сегодня себя совсем не так, как обычно. Сегодня она в роли принцессы, не бунтарки. – Поехали.

– Ты и без меня знаешь, на каком месте моего личного рейтинга находится поход в караоке-бар. Будь моя воля, я целовал бы и целовал тебя под лучами заката, – я наклоняюсь к ней и тихо шепчу: – И кто, собственно, может мне помешать?

Второй поцелуй получился менее страстным. Зато он оказался переполнен нежностью и тягучими, неспешными движениями языка. Думается мне, я убедил ее чуть задержаться, потому что Джи обняла меня за шею и притянула ближе. Я переместил руку на ее талию и поцеловал с новой силой. Я уже не контролировал свои руки, свои мысли, лишь понимание, что мы стоим на улице, останавливало от полной потери благоразумия. В капле лекарство, в ложке яд. Одна фраза, что точно характеризовала мое отношение к Джи. Она лишала самообладания и до боли заставляла желать себя, лишь находясь рядом. Хочу ее и больше никого. Я Тео до того, как вышел из дома, и Тео, который целовал самую горячую девушку на земле, два разных человека. Отстранился от нее, и на губах застыла самодовольная улыбка, в глазах безумство. Я взял ее за руку и повел за собой.

– Пошли уже в твой караоке-бар насиловать официантов фальшивыми нотами. – Она еле поспевала за мной, поэтому я решил замедлиться. Разница в росте, забываешь о ней в команде хоккеистов. – Мои придурки придут сразу туда.

– Странно называть так своих друзей, – возмутилась она.

– Они мне не друзья, – бросил я мимолетно.

– Так я же просила позвать друзей, – она состроила ничего не понимающее выражение лица. А что я вообще мог ей сказать? Лишь то, что:

– Джи, у меня нет друзей. Садись, иначе и правда опоздаем.

Я помог ей надеть шлем, потом сел на мотоцикл и не заводился до тех пор, пока она крепко не ухватилась за меня. Зря я, конечно, сказал ей это. Теперь она подумала, что я конченый социофоб и придурок. Я сам понимал, тяжело верилось в факт: у меня нет друзей. Я не зажат, без явных комплексов, но вот не складывалось у меня с тиммейтами или кем-то еще. Мои друзья – это моя семья. Однако для Джи я должен держать марку хорошего парня: коммуникабельного, в меру забавного и безмерно сексуального. Надо будет зубоскалить побольше, иначе Джи поймет, что половину своей команды я не знаю, а вторую ненавижу. И каким чудом мы вообще выигрывали? Надоело чувствовать себя черной овцой в стаде. Я сворачиваю на нужную улицу и настолько увяз в своих мыслях, что не заметил, как хрупкие ладони сжали мой живот. Я напрягся от неожиданности и волны возбуждения. Нет, ну правда, о чем я думал, когда надевал эти чертовы джинсы!

– Ты не думал пересесть на что-нибудь более безопасное? Все же нападающий в хоккейной команде. Сколько было историй, где сломанный палец завершал карьеру восходящей звезды спорта? – Джи без моей помощи, негодяйка, слезла с байка и сняла шлем. Конечно же, ее прическа почти не испортилась. Я же, уверен, похож на драного кота.

– Ты так завуалированно назвала меня восходящей звездой спорта? Или, что лучше, беспокоишься обо мне?

Она во второй раз за сегодня залилась румянцем. Меня возбуждает сама мысль, что она так реагировала на мои слова. А еще я искренне рад, что она так легко меняла роль то бунтарки, то нежного цветка.

– Я так напрямую говорю, что мотоциклы небезопасны и легко свернуть шею, Тео, – она раздраженно покачала головой и сцепила руки перед собой в замок. Врет. Юлит. Стесняется. Ничего-ничего, Джи, это пройдет со временем.

– Пойдем уже в бар, пить хочу, – я чуть не оговорился «напиться». Я протянул ей свою руку, и она как-то неуверенно посмотрела на нее. – Что такое? Никогда руки не видела? – На мои слова она сначала нахмурилась, а потом отрицательно покачала головой.

– Мы на втором свидании, которое превратилось в знакомство друзей, и…

– Да, меня тоже это раздражает. Придется терпеть постоянный треп Маттео и молчание Такеды, – я начинал закипать. Правда, еще не понял, от чего точно, или от того, что Джи не взяла меня за руку и я стоял, как мальчишка перед церковью, или от того, что Маттео и отчего-то Такеда согласились быть моими «друзьями» на этот вечер.

– Не уверена, что держаться за руки на втором свидании – это…

– А, ну да, целоваться на первом – это прям как монашки по указке преподают, – я фыркнул и сам схватил ее за руку.

Несмотря на мой немного резкий выпад, Джи была отнюдь не против, а просто сжала ладонь. Удивительно то, как