Голубиная книга 2 (СИ) - Боброва Ирина

Сварог тут же с ласточек к Велесу отправил, приказ передал: отправиться в земли Латынские, да без Ярилы с Усладом не возвращаться. На душе сразу полегчало. Прошёл Сварог к трону, что прямо в дубе вырезан был, уселся, вытянув гудящие ноги. И только тут заметил, как принарядилась жена его – бусами самоцветными шею украсила, лицо белилами набелила, брови чёрной краской подвела.

– Куда это ты так нафрантилась, Ладушка? – обеспокоенно поинтересовался Сварог.

– Беседа у меня с родичем твоим, Зевсом, – уклончиво ответила Лада.

– Так вместе пойдём, я тоже в беседе участие приму – может родич мой дальний Зевс, чему умному от меня научится.

– Без тебя поговорю, ибо встреча та не простая, а приватная, – отмахнулась от супруга Лада и упорхнула, не услышав, как райский управитель сердито прокричал вслед:

– Приватная?! Да смотри у меня, чтобы приватная встреча в кроватную не переросла!

Но жены уж и след простыл. Тут Велес перед Сварогом предстал, и своё раздражение рассерженный райский управитель на него излил:

– Нет времени, говоришь? Да у богов времени, что грязи – черпать, не перечерпать! Семья, говоришь?! А что все мы одним миром мазаны, не слыхал? Все мы в том али другом колене родичи, а потому семья! А что ты, Велес, перед Ярилой и Усладом долг неоплатный имеешь, ты о том забыл? Забыл, а?! Обязан ты озорникам своим появлением на свет. Если бы шутники Ярила и Услад щуку родильную корове Зимун не подсуропили, знали бы, кто такой Велес?! Знали, спрашиваю?!

Делать нечего, не поспоришь тут. Расцеловал Велес жену свою милую Дубраву и сынишку, да отправился чужих сыновей вызволять, чужому родителю в помощи не отказал, а потому зова своего батюшки не слышал.

А Сварог, проводив Велеса, в заглянул дупло и рассерженно крякнул. Это надо ж – печь не топлена, обед не приготовлен, дел домашних невпроворот, а жены нет. Она, видите ли, беседу приватную ведёт! И ведь как выразилась, как красиво обозвала – «приватную»… По мнению Сварога, так проще сказать, то не беседа вовсе, а шашни обычные. Но умно выразилась супруга, очень умно!

Раздражение всё сильнее охватывало райского управителя, уже места от ревности не находил.

– Толи посуду побить?... – Проворчал он. – А что, супружнице моей это действо шибко помогает, особливо, когда её самая натуральная злость охватывает. Проверенное средство, лекарства не надо, тарелочку хрясь об пол – и снова у неё душа поёт. Может, оно и мне сгодится раздражение снять? – Взял покинутый муж фарфоровое блюдо, расписанное лебедями, павлинами да прочими птахами невиданной красоты, замахнулся, но вовремя вспомнил, что тарелки бить – исключительное право Лады. Вышел Сварог из дупла, снова по ветви туда–сюда забегал. Супруге своей он, конечно, доверял, но тут ситуация исключительная сложилась – не утерпел, решил проверить.

Лада с Зевсом недалёко беседовали, на нижних ветвях дуба солнечного устроились амуры разводить. Райский управитель ярусом вышепритаился в густой листве, ветки над собой шалашиком сомкнул, только нос наружу торчит. Даже бороду на всякий случай в руке сжал: а ну как свесится, доказывай потом, что ты не следил, и вообще супруге доверяешь?! А как доверять тут? Как?!!

– Ишь, как заливисто смеётся кокетка, – шептал ревнивец, не замечая, что бороду в косичку заплёл, а теперь узлы из неё вяжет. – Эх, Ладушка, да пошто ты из моей душеньки верёвки вьёшь? А братец мой многоюродный–то, галант недоделанный, перья распушил, грудь выпятил да павлином перед чужой женой ходит!... – Шипел он, слушая, о чём говорят на нижней ветке.

– Да я молнии дальше всех метаю, – хвастался Зевс, – люди зря громовержцем не назовут!

– Ой, – всплёскивала ладошками Лада, – и землю пробить можешь?

– Да запросто!

– Не верю! Молния и сама по себе стукнет, так землю и пробивает.

– Подумаешь, я как кину молнию, так насквозь земную твердь пробью! – Не унимался хвастун. – Вот до самого земного центра и пробью!

– Ниже царства Пекельного? Не верю!

– Да я!.. Да ты!.. Да смотри!!!

Хлопнул Зевс в ладони, молнию сотворил да с размаху на землю поднебесную кинул.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Ну, и где след от той молнии? – поинтересовалась Лада, вопросительно изогнув дугой соболью бровь.

– Да не так скоро же, вот прилетит на землю, потом под свод земной уйдёт, и дальше сквозь толщу земную пробьётся, – ответил Зевс и, уверенный, что сразил собеседницу демонстрацией силы божественной, присел рядышком да руку на плечо ей положить вздумал. Но Лада рассмеялась, встала и говорит:

– Вот как до центра земного разлом от молнии дойдёт, так поговорим. А сейчас мне пора – супруг вон на соседней ветке притаился, уж от ревности, аки козёл, всю бороду изжевал.

И она пропала.

– Да што ж как козёл? И ничего не козёл… Где ж видано, чтоб козлы бороду жевали? – проворчал Сварог, отправляясь следом за женой. Поднялся он к дуплу родовому, голову только в дом сунул, как тут же блюдо об его голову стукнулось – то самое, что он пожалел разбить. Вздохнув, глядел, как лебеди с павлинами да прочие птахи заморские осколками осыпаются.

– По совести рассудить, так это я тебе за шашни амурные с Зевсом всыпать должон!

– По совести рассудить, так этой самой совести у тебя отродясь не было, и видно уже не будет! – Закричала в ответ Лада. – Где ж это видано – слежку за верной женой устанавливать? Подслушивать да подглядывать? Да будто это у меня на каждом углу по ребёнку незаконному прижито? – И, не долго думая, ещё одно блюдо на мужнину голову обрушила.

– Да что ж ты, Ладушка, я ж просто мимо шёл, – примирительно сказал проштрафившийся муж, с удивлением замечая, что оправдывается. – И потом, ежели б просто беседовала, а то ведь – приватно, кто ж знал, что это такое?

– Глупый ты, хоть и главный, – ответила Лада, которой на самом деле его ревность очень польстила. – Батюшке твоему, Роду Светлому, обещала я, что под тем, кто плюнул, земля разверзнется. Вот и договаривалась о том с родственником. Царь Вавила неуважение проявил, ему сквозь землю в Пекельное царство и дорога!

Сварог подумал, что, может, и верно поступили, а всё же осадок нехороший остался. Райский управитель тут же успокоил совесть, решив для себя, что цель оправдывает средства, но всё равно казалось, будто и он, и супруга его, в чём выпачкались.

Глава 5

Солнце жёлтым блином из–за горизонта выскочило, к небосводу прилипло. Лучи мир осветили, сквозь кроны деревьев просочились, по травке пробежались. Пичуги, свету да теплу радуясь, расчирикались. Живность лесная да луговая в траве шуршит, дела ежедневные справляет, корм на зиму запасает. Змей Горыныч навстречу солнцу даже глаз не открыл, только крепче зажмурился.

– Морду–то из грязи вытащи, Озорник, – лениво проворчал Старшой – главная змеиная голова.

– Не грязь то, а тина прибрежная, – огрызнулась левая голова. – К прохладе тянусь, на что имею право.

– Утро ясное, солнце красное, по небу синему катится, теплом одаряет. Всё гармонией пронизано, а вы, вместо того, чтобы покоем проникаться и энергией напитываться, собачитесь, – укорила братьев третья голова змея Горыныча – Умник.

– Я б сейчас чем бы посерьёзнее напитался, – вздохнул Озорник, жмурясь на солнце.

Со стороны посмотреть, так и не заметишь змея, если б не фиолетовый гребень вдоль спины. А так – вершина холма, да и только! Изумрудная чешуя поблёскивает, с летней травой сливается. Прельстившись мнимой сочностью, на змееву спину взобрался суслик, тут же сверху камнем упал коршун. Но шустрый грызун скатился со скользкого чешуйчатого бока, оставив пернатого хищника голодным. Горыныч не обратил на эту возню внимания, даже не пошевелился. Лежал, впитывая в себя солнечные лучи.

Спустя полчаса сменил позу. Перевернулся на спину и раскинул в стороны лапы, подставив солнцу серебристый живот.

Все солнцу рады, каждая букашка из норки вылезет погреться. И звери, большие и малые, в утренний час жмурятся, солнцу морды подставляют. А то и все три, как змей Горыныч. Лежит, в утреннем свете нежится, пузо почёсывает, в зубах ковыряется. Облачка белыми барашками по небу проплывают. Птицы щебечут. Листва зелёная шумит. Пчёлы жужжат, мёд заготавливают. Змей то один глаз приоткроет, то другой – окрестности окинет: лес зелёной стеной, перед лесом луг, а на лугу стадо пасётся.