День Дьявола - Эндрю Майкл Хёрли

можем оставить все как есть.

– Ничего не делаем, пока не услышим Винни Штурзакера, – заявил Билл.

– У меня есть дела поважнее, чем гоняться за деревенской мелкотой, – сказал Отец. – К тому же я не могу обвинять кого-то, если у меня нет доказательств.

– Правильно, – согласилась Анжела. – Ты не можешь знать, Винни это сделал или нет, Билл.

– Бетти клянется, что видела, как он вчера направлялся в Салломский лес, – сказала Лорел.

– Бетти вечно что-нибудь видит, – заметила Анжела.

– Послушайте, всем известно, что дети Штурзаке-ров не знают, что хорошо, а что плохо, – заявил Билл. – Их этому никогда не учили.

– Джеки делает, что может, – возразила Лорел.

– Джеки? – переспросил Билл. – Да эта баба такая же безмозглая, как и ее треклятый муженек!

– Ладно тебе, ей очень нелегко приходится, – сказал Лорел.

– Это школа во всем виновата, – высказалась Лиз. – Винни никогда ничего не бывало. Вспомните, как они старались свалить вину на Грейс, когда он почти сломал ей руку, черт бы его побрал.

Грейс вскинула глаза. Она явно не хотела, чтобы ей напоминали об этой истории.

– Когда это было? – спросила Кэт, трогая Грейс за руку. – Что случилось?

– Да ничего особенного, – сказала Анжела.

– Мам, она целую неделю с трудом могла шевелить рукой, – возразила Лиз.

– Оба были хороши тогда, и она, и Винни, – сказала Анжела, бросая взгляд на Грейс, прежде чем та могла что-то возразить.

– Так эти в школе и заявили, – отрезала Лиз.

– Они делают все, что в их силах, я абсолютно уверена в этом, – сказала Лорел, поворачиваясь ко мне. – Учителя в наше время не могут наказывать детей так, как раньше, правда, Джон?

– Ты видела школу, где он работает? – возразила Лиз. – Ему не приходится их наказывать.

– И у нас есть свои негодяи, – сказал я. – Можешь мне поверить.

– Хотел бы я отдать Винни Штурзакерана выучку мистеру Роузу, – сказал Билл, отрезая первый кусок гусиной грудки. – Помните его?

– Из чего была сделана его трость? – спросил Отец.

– Не из бамбука, это я могу тебе точно сказать, – отозвалась Анжела, показывая Грейс шрам на ладони.

– То, что я скажу, возможно, прозвучит жестоко, – добавила Лорел, снимая крышку с картошки, – но я считаю, что детям бывает иногда полезно чего-то бояться.

Они говорили, а Кэт переводила взгляд с одного на другого, собираясь возразить. Она часто говорила, что и в детском саду есть свои проблемы и что они вовсе не всегда там распевают песенки и рисуют радугу на небе. По ее глубокому убеждению, дети невинны и только, как попугаи, повторяют недостатки своих родителей. Никто не рождается на свет злым и порочным.

Что сказать? Она не знает, что делал со мной Ленни Штурзакер.

Нет, некоторые дети – как свиньи: способны унюхать слабости других, как трюфели в дубовой роще.

&

Мои слабости он унюхал, должно быть, еще в самом раннем возрасте, потому что я не помню времени, когда бы Ленни не преследовал меня на переменах или после школы. Соперничество между деревенскими детьми и нами, фермерскими из Эндландс, конечно, существовало с давних пор, еще в пору детства Старика и даже раньше, но Ленни ведь никогда не задирал Джеффа или Лиз. В основном потому, что Джефф своими дурачествами добился неприкосновенности, а Лиз была девчонка, и даже если бы она набрасывалась на него с кулаками, он не смог бы ударить ее в ответ.

Я же, со своей стороны, был легкой добычей. Слюнтяй. Пидор. Жопошник. Когда после занятий наступало время игр, он перегораживал мне дорогу рукой, прижимал к стене и, вздернув подбородок, начинал:

– Ну как, Пансикок?[10] Спорим, ты сейчас у меня заплачешь?

Иногда он пробовал – в ход пускалось колено или костяшки пальцев. А иногда подбегала Лиз и отталкивала его, но что же получалось?

– Эй, Пантикост-неженка, тебя девчонка защищает?

Иногда являлся его братец Сэм и звал Ленни поиграть с Майком Муркрофтом и Джейсоном Ирби. Им было непонятно, чем я так его притягивал, когда для подобных забав у них всегда был под рукой Дейви Вигтон, готовый, казалось, немедленно зарыдать, стоило им только посмотреть в его сторону. Тогда как я-то вел себя по-другому.

Может быть, именно поэтому Ленни не оставлял меня в покое. А возможно, я был ему нужен, чтобы самоутвердиться перед Сэмом, который называл его Барабан, Пузырь, а еще полным именем Леонард. Сэм вытаскивал полы рубашки у Ленни из штанов, чтобы все могли увидеть складки жира у него на животе. Иногда Сэм выскакивал из-за мусорных ящиков, и все вокруг покатывались со смеху, когда он принимался искать у Ленни в голове, подстриженной чуть ли не наголо, поскольку у того часто заводились вши. Бывало, они усаживались побороться на руках на глазах у девочек, а иногда затевали драку на школьном дворе, и Сэм всегда побеждал, а Ленни, перегнувшись пополам и задыхаясь, хватал воздух открытым ртом. Это были счастливые дни, когда Сэм выставлял униженного братца на всеобщее обозрение. Но не всегда это шло мне на пользу.

Как-то раз, за неделю до начала летних каникул, в обеденное время я оказался в ситуации, когда Сэм вытолкнул меня и Ленни на спортивную площадку, а сзади вся школа орала:

– Давай наперегонки! До церкви и обратно.

Я взял темп с расчетом произвести впечатление, будто я изо всех сил стараюсь бежать быстро, но при этом дать Ленни возможность прийти первым. Но даже так он не смог обогнать меня, и когда я коснулся стены церкви и повернул обратно, он едва одолел половину пути. Добежав до конца, он свалился прямо в подстриженную траву. Все вокруг веселились.

Как тут мне было не насладиться триумфом, слыша одобрительные возгласы, ощущая, как ерошат волосы дружеские руки. Как не почувствовать удовлетворения, увидев сидящего к нам спиной Ленни. Поджав ноги, он обрывал головки у ромашек.

После школы он подстерег меня, спрятавшись в глубине прохода на кладбище, накинулся на меня сзади, обхватив за шею толстой белой ручищей, и, как я ни царапался, мне не удалось остановить его кулак. Ленни был толстый, и в этом заключалась его сила. В голове у меня зазвенело от удара по черепу. Он дернул меня за бровь, и кожа над глазом мгновенно треснула. Не ожидая, что будет столько крови, он немного ослабил хватку, и я вывернулся из его рук и бросился бегом между могилами. У стены я перемахнул через решетку, едва не проткнув себе яйца чугунными зубцами, и прыжком одолел последние несколько футов бетона у Задка Архангела. Ленни появился сзади, высматривая меня. Тогда я перелез через забор и бросился в Салломский лес, а он, сопя и кашляя, остался на церковном дворе.

Жить ему тогда оставалось всего несколько недель. Эта странная мысль не раз возникала у меня в голове, и я задавался вопросом, что бы он