День Дьявола - Эндрю Майкл Хёрли

Отец въезжает в открытые ворота и ставит машину у дома. Он выключил двигатель, и теперь до слуха доносилось только журчание воды, птичьи трели, свист ветра да шум дождя. Я закрыл ворота, и мы направились во двор. Ливень еще больше усилился, так что уже не видно было ни долины, через которую мы только что проехали, ни окружающих ее гор. Между булыжниками текли коричневые струи воды вперемешку с глиной и соломой. Вода капала с подоконников, выливалась из водосточных труб, переполняла канализационные стоки, а над землей висела вонявшая навозом морось. Дальше, за фермой, среди холмов ущелье, оправдывая свое название Сливное, обрушивало в реку за домом потоки воды.

Кэт, зажав нос рукой, торопливо обходила лужи, Отец вышел из машины, и все трое мы зашли на крыльцо, и Отец закрыл дверь, преграждая дорогу дождю. Вода стекала с нас ручьями.

– Заходите, – сказал он. – Открыто.

В Эндландс не запирали дверей.

Старик ушел всего несколько дней назад, но в доме ощущалось его незримое присутствие. Прихожая пропиталась смесью запахов его одеколона, которым он орошал свою щетину, перед тем как отправиться в бар, и табака его излюбленной марки, обычно «Старого Холборна», а иногда и того, что у подростков на Задке Архангела всегда есть с собой.

– Не стоит вешать здесь одежду, милая, – сказал Отец, кивая на вешалку рядом с телефоном. – Пропахнет здешними запахами.

Кэт забрала свою джинсовую куртку и озадаченно посмотрела на меня, пытаясь понять, куда ее пристроить, а потом последовала за ним на кухню.

– Смотри под ноги, – сказал он ей, указывая на лужу, вытекавшую из-под раковины. – Я думал, что все починил, но вижу, что вода еще подтекает.

Он положил коробку с пулями на буфет и бросил на пол пару кухонных полотенец, чтобы они впитали воду. Кэт улыбнулась, одновременно оглядывая кухню, облупившуюся штукатурку на стенах и пыльные побрякушки. От одежды, развешанной на сушилке, шел пар. Повсюду валялись груды барахла. Кэт явно думала о женской руке в доме, видел я. О Маме.

– Ну что, я уже постелил постель вам обоим, – объявил Отец. – Отнесите вещи наверх. Остальные скоро подойдут.

&

Когда на ферме кто-то умирал, накануне похорон все собирались в доме умершего. Отец, разумеется, не собирался им препятствовать, но он терпеть не мог, когда вокруг него поднимали шум, и как только народ стал подходить – первыми пришли Дайеры, – он удалился под предлогом, что ему надо проведать барана.

Послышались голоса – это Билл и Лорел препирались в прихожей, но когда они появились на кухне, их лица озаряли широкие улыбки. Держа в руке пакет из оберточной бумаги, Лорел придержала дверь, чтобы ее муж мог войти с большим подносом, на котором возлежал жареный гусь. Оба оделись во все самое лучшее: она была в платье, усеянном бутончиками роз, он – в зеленом шерстяном костюме, том самом, в котором он щеголял на нашей с Кэт свадьбе.

Сколько бы я ни отсутствовал в Эндландс, приезжая, я всегда обнаруживал, что Билл нисколько не изменился: все такой же бородатый и похожий на медведя. И зубы все такие же коричневые от курева.

– Ну что, Джон, – сказал он и, поставив гуся на буфет, пожал мне руку. – Не поверить ведь, что старый хрыч скончался, а?

– Да, – согласился я.

– Однако восемьдесят шесть – это кое-что, – продолжал он.

– Для здешних мест просто чудо, – отозвался я.

– И ушел-то ведь прямо во время работы, – сказал Билл. – Как и хотел, я так думаю.

– Ты наверняка прав, Билл, – сказал я.

Покончив с положенным в отношении умершего обменом репликами, он приступил к сути интересующей его темы:

– Отец говорил тебе о пожаре, я так понимаю?

– Он сказал, что ты считаешь, будто это Винни Штурзакер устроил, – отозвался я.

– Я не считаю, – сказал Билл. – Я знаю, что пожар устроил этот мелкотравчатый ублюдок.

– И что ты собираешься делать? – поинтересовался я. – Пойдешь проведать его?

– Если твой старикан спустит меня с цепи, пойду, ага, – сказал он, подмигивая Кэт.

– Как поживаете, Билл? – сказала она.

Он вытер пальцы о пиджак – гусиный жир с блюда проходит со мной, но не с ней – и запечатлел поцелуй на ее щеке.

– Хорошо выглядишь, милая, – сказал он и приобнял ее за плечи, и так и держал, пока Лорел не сказала ему, чтобы он принес из тележки картошку.

– Скажи ему, чтобы держал руки при себе, Кэтрин, милая, – заявила она. – Ты как, Джон?

– Держусь, – ответил я. – Странно тут без него.

Она взяла меня за руки повыше локтей и заулыбалась. С тех пор как ее Джеффа выпустили, Отец говорил, что давно ее не видел такой счастливой, но годы тревог сделали свое дело – она выглядела измученной и костлявой, намного старше своих лет. К тому же она стала плохо видеть, и из-за толстых линз очков, которые ей приходилось носить, бородавка на веке сильно стала отчетливо видна, а мешки под глазами казались огромными.

– Не хватает тут на ферме Старика, – сказала она. – Как будто у нас что-то отняли.

– Его смерть, наверно, стала для вас потрясением, – отозвалась Кэт. – Хоть он и был уже в годах.

– Верно, милая, стала, – сказала Лорел. – Но, по крайней мере, он теперь обрел покой.

Она улыбнулась Кэт и поднесла к губам маленькое распятие, висевшее у нее на шее.

Лорел была поразительным исключением в Эндландс: кроме нее, никто здесь верой не интересовался. Хотя дети из всех трех семей и посещали католическую начальную школу в Андерклаф, раз уж она была построена, и проходили три положенных обряда – исповедь, причастие и миропомазание, – но только потому, что ребятишек проще было отводить туда, чем везти за много миль в другую школу. Точно так же похороны по христианскому обряду были спектаклем, необходимым, чтобы ушедший близкий человек не покидал Долину.

Но мне пришлось напомнить себе, что перемена произошла с Лорел совсем недавно. Еще год назад она была такой же безбожницей, как и все остальные в Эндландс. Озарение снизошло на Лорел, когда Бетти Вард затащила ее на организованную городской администрацией встречу с бывшим заключенным. Он вступил на стезю добродетели и благих дел, после того как в камере ему было видение, и уже пожертвовал почку нуждающемуся в Блэкбурне, а теперь участвовал в марафонском забеге, чтобы собрать средства для голодающих в Сомали.

Молитва, заявил он, помогла ему измениться. Весь христианский мир возносил мольбы о спасении таких людей, как он, и вот дух Падре Пио[8] явился в Стрейн-джвейз[9]. Молитва помогает, утверждал этот заключенный, и он сам тому доказательство. Как минимум, Лорел уверовала, что у ее Джеффа есть надежда.

Ее новообретенная вера убедила Отца, что на Лорел можно возложить ответственность за организацию похорон Старика, что он с удовольствием и сделал. Она выбрала