Между любовью и любовью - Галина Лавецкая

– Все, господа, желаю хорошо провести время. А мы вас покидаем. Игорь прав, пора за работу. Алик мне поможет вдохновиться. Вдвоем-то уж как-нибудь эту повестушку осилим.

Алик, улыбаясь, взглянул на Игоря и, приобняв Вику за плечи, помахал всем рукой. Игорь проводил их злым взглядом. В такси Алик спросил:

– Ну, зачем ты его злишь?

– А ты зачем переглядываешься с этой актрисулей? Это я из-за нее тебя увела.

– Вик, да ты что? У меня и в мыслях не было!

– Да, да! Знаю я твои грязные мыслишки.

– А ты стихи перевираешь. «Вся я в чем-то парижском…» – передразнил Алик.

– А так лучше. Вся я в чем-то парижском, вдохновляюсь порывно! Вдохновляюсь порывно! Обожаю тебя!

– Врунья! Сказочница! Кто бы тебе верил! – прошептал он, обнимая Вику.

А на следующий день произошла история, которая ускорила их возвращение в Москву. Утро было пасмурным, на пляж не пошли и решили поехать обедать в ресторан «Аул». В горах цвели необычные цветы, в мангалах пылал огонь, пили домашнее вино под мамалыгу и вяленое мясо. Настроение у всех было хорошее, о вчерашней стычке Алика с Игорем никто не вспоминал. Игорь был спокоен, шутил, произносил веселые тосты и на Вику не обращал никакого внимания. В конце обеда, когда пили кофе в крошечных чашечках, Игорь спросил:

– Викусь, ты так увлеклась Северяниным, раньше я у тебя такой тяги к поэзии не замечал. Хочешь, я прочту тебе кое-что интересное?

Вике бы надо было послать его к черту, но она лениво пожала плечами, мол, хочешь, так читай. Игорь затушил сигарету и начал:

Изменить бы! Кому? Ах, не все ли равно!Предыдущему. Каждому. Ясно.С кем? И это неважно. На свете одноИзменяющееся прекрасно.Одному отдаваясь, мечтать о другомНеиспробованном, невкушенном,Незнакомом вчера, кто сегодня знакомИ прикинется завтра влюбленным…И при этом возлюбленных так обмануть,Ревность так усыпить в них умело…

Вика с удивлением посмотрела на Игоря и встретила его насмешливый взгляд. И эта издевательская улыбочка! Почему? Что она ему сделала? А он продолжал, и ей захотелось исчезнуть, чтобы не слышать. Голос Игоря дрогнул, и закончил он, четко и зло выговаривая каждое слово:

Наглость, холод и ложь – в этом сущность моя.На страданья ответом мой хохот.Я красива, скользка и подла, как змея,И бездушно суха, как эпоха.

Все молчали. У Вики пылало лицо. Игорь смотрел на нее, усмехаясь. Алик вскочил, опрокинув стул, и бросился к нему.

– Ах ты сволочь, подонок, дерьмо!

Игорь тоже вскочил, смахнув бокал. Послышался звон и хруст разбитого стекла. Девушка, сидевшая рядом с ним, испуганно вскрикнула. Никита бросился к ним, но не успел и, разнимая дерущихся, бархатно уговаривал:

– Ну, все, господа, уймитесь. С ума посходили? Из-за стихов? Все, все! Успокойтесь!

К Никите подоспел еще один из сидевших за столом, и вдвоем они развели врагов в разные стороны. У Игоря была разбита губа, и его девушка осторожно прикладывала смоченную в водке салфетку. Он болезненно морщился и молчал. Алик сел рядом с Викой, взяв ее за руку. Она сидела безучастно. Настроение у всех было испорчено. Расплатились и пошли к машинам. В такси Никита пытался разрядить обстановку, рассказывал что-то забавное, но Алик и Вика молчали, и ему пришлось общаться со своей подругой. Она тоже делала вид, что ничего не произошло, смеялась над шутками Никиты и восторгалась красотой горной дороги. Вике было неуютно и грустно. Хотелось домой. К Стасу. К девочкам. К маме с папой. Никогда бы она не оказалась в такой унизительной ситуации, если бы рядом был Стас. Она вспомнила Зеленоград, их друзей, праздники и вечеринки. Все совсем другое! Другие лица, другие разговоры. Никому бы там не пришло в голову нахамить женщине! И безобразную драку никто бы не затеял. Это все отличительные черты столь милой ее сердцу московской богемы! Ей в их обществе «как медом намазано». Все забыла: и Стаса, и его друзей. Вот и получила! Дело, конечно, не в стихах, а в том, как он это преподнес и как мерзко прочел. Как будто грязью вымазал. И второй хорош! Кинулся морду бить, вместо того чтобы интеллектом парировать и свести на нет поэтические потуги Игоря. А ведь мог! Для него Северянин и вся его поэзия – дом родной. Мог бы высмеять Игоря его же оружием. Так нет, превратил все в скандал! Если бы не Никита, неизвестно, чем бы кончилось. Так и предавалась своим печальным мыслям всю дорогу. В лифте Никита предложил:

– Может, сходим поплаваем?

– Не хочется, устали, – ответил Алик.

– Ну ладно, тогда до вечера, – сказал Никита, выходя на своем этаже.

В номере Вика прошла на балкон и взяла в руки журнал, делая вид, что читает. Обсуждать все это с Аликом не хотелось.

– Викусь, у тебя какие планы? Почитаешь? Я по делам на часок отъеду.

– Давай. Я в номере буду.

Алик ушел, а Вика продолжала анализировать то, что произошло в последнее время. Она, конечно, виновата, но и Стас не прав. Уехал на полгода, а задерживается еще на три месяца. Лекции закончились, теперь какие-то статьи пишет. И всегда Вика на втором месте!

Вон Алик почти постоянно рядом, непонятно, когда он на работе бывает. Конечно, сравнивать их невозможно, кто такой Алик? А Стас – гений, причем признанный гений, все об этом говорят. Она все понимает и с самого начала знала, что Стас во время работы находится в другом измерении, ничего не замечая вокруг. Но Вика все-таки живой человек! Она создала ему все условия для работы, для его открытий. И чтобы дети не мешали, и чтобы она не маячила перед глазами живым укором! И что получилось? И кто виноват? Уж точно не она! Зачем взваливать на себя одну всю вину? Опять рифмы. На себя одну я взвалю вину. Ты же, ангел мой, лишь глаза закрой на мою вину, на твою беду. Ну а я уйду, отпусти, родной, не держи, прости… Дай мне жить одной!? Да, бред! Явно она не Цветаева. Очевидно, ей только про зайчиков и мишек… Надо ехать в Москву. Переделать и сдать повесть. Хорошо бы послать к черту редактора, не портить хорошую вещь, а написать сценарий. Хороший сценарий по хорошей повести. И Володя снимет фильм. Он же говорил, что фильм получится. Только если повесть не пропускает худсовет, то и сценарий «зарубят». Замкнутый круг. С этими мыслями просидела до возвращения Алика.

– Викусь, ты как тут? Не соскучилась? Давай собирай вещи, в «Камелию» переезжаем. Я там люкс взял на три дня. Больше не получилось, к сожалению, потом два одноместных дадут. В люксе три комнаты, и они, в виде исключения, поселили нас вместе. Но в двухместный вдвоем не могут, обещали рядом комнаты дать. Переедем, не хочу больше мерзкую рожу Панова видеть. Раз не могу его отсюда выкинуть, уедем сами. В «Камелии» даже лучше. Там тоже полно знакомых отдыхает…

«Да, – подумала Вика. – И актриска, которая строит тебе глазки, тоже там. Замечательно!» Но вслух сказала:

– Алик, достань мне билет в Москву. Пожалуйста! Действительно надо работать. Здесь не получается, а редактор ждет. Я бы хоть сегодня улетела…

– Хорошо, – Алик растерянно посмотрел на нее. – Сегодня, конечно, вряд ли. Последний рейс в семь часов. Завтра попробую. Все равно переедем, хоть на один день. Я пойду Никите скажу и расплачусь за номер, а ты пока соберись.

Люкс оказался в старом корпусе на первом этаже. Две спальни и гостиная с балконом, выходящим в сад. Уютно. Разбирать вещи Вика не стала, вдруг завтра удастся улететь. Достала только косметику и умывальные принадлежности. Поужинать предложила в номере. Алик заказал ужин с уймой деликатесов, фруктами, шампанским. Зажег свечи. Он явно хотел создать романтично-праздничную обстановку, чтобы вывести Вику из молчаливой задумчивости. Но она не хотела играть в эти игры, пить не стала и разговор поддерживала нехотя, односложно. После ужина Алик предложил подняться в бар.

– Ты иди, – ответила Вика. – А я пройдусь по парку. Посижу на пляже, подышу морским воздухом. Может, завтра улечу, так что лучше на море посижу последний вечер.

– В таком случае я с удовольствием составлю тебе компанию. В бар действительно не хочется. Думал тебя как-то развлечь. Можно даже искупаться, если хочешь?

– Нет, я не буду. Просто погуляю.

– Ну и я тогда не буду. Пошли?

Возразить было нечего. Хотелось побыть одной, но не может она запретить человеку гулять по парку. Гуляли молча и молча сидели на пляже. Алик курил, а Вика просто смотрела вдаль. На берегу было пусто, тихо. Едва слышная музыка доносилась из кафе в парке.

– Тебе не холодно, Викусь?

– Нет. Мне не холодно.

– Что с тобой, моя девочка? Расстроилась из-за этого подонка?

– Да нет. Просто невеселые мысли.

– Вик, это, конечно, твое личное дело, можешь не отвечать. Мне просто интересно, что такого у вас было, что он никак не может успокоиться? Ведь это никакой не экспромт, ты же понимаешь, что знать стихотворение наизусть он не мог. Где-то раскопал, выучил, готовился, гад… Что же его так гложет?