Аквамариновое танго - Валерия Вербинина

– Почему тогда пришлось выбросить ковер?

– На него тоже попала кровь, наверное… Я не знаю.

– Вы могли бы навести справки у Рошаров, – заметил Эрве. – Раз уж они живут в Ницце.

– Боюсь, у меня ничего не получится, – усмехнулся Габриэль. – Разве я не сказал вам вчера? Рошаров больше нет.

Бланш ахнула.

– Какой ужас!

– Хотите сказать, что с ними тоже произошел несчастный случай? – недоверчиво спросил Эрве.

– Гм, – рассеянно ответил Габриэль, – убийство, конечно, можно считать несчастным случаем, но мой редактор так не думает. Здесь есть балкон? – задавая вопрос, он показал на высокую стеклянную дверь рядом с окнами.

– Да.

– Можно поглядеть? – Габриэль уже открывал дверь, горя от нетерпения.

Однако за ней обнаружился лишь небольшой балкон, с которого открывался поистине восхитительный вид. Сад, деревья, река, окружающий пейзаж, многочисленные беседки в саду – достаточно было Габриэлю увидеть все это, и он окончательно утвердился в мысли, что, раз Лили Понс жила здесь и любовалась на все это великолепие, ей не было абсолютно никакого резона умирать.

– Савини говорила, Лили Понс любила здесь сидеть, – подала голос Бланш.

– Одна? Вряд ли тут поместится много народу. – Говоря, он свесился через перила.

«Интересно, мог бы кто-нибудь забраться сюда? – Он поглядел на сад внизу и покачал головой. – Разве только если он летает по воздуху. Третий этаж, потолки здесь высоченные… нет, это исключено».

Он вернулся в комнату, взял фотоаппарат и на всякий случай сделал снимок с балкона – для «редактора».

– А где лежал револьвер?

Брат и сестра обменялись быстрыми взглядами.

– Он был вовсе не здесь… В малой гостиной.

– В малой?..

– Да, на втором этаже.

Габриэль нахмурился. Итак, револьвер мало того что был в другой комнате, но еще и этажом ниже… Ну и что с того? Разве Лили Понс не могла принести револьвер из другой комнаты?

– Патроны тоже лежали в малой гостиной?

– Да, только в другом ящике. Я вам уже говорил.

Получается, Лили Понс проявила прямо-таки сверхъестественное упорство, чтобы отыскать оружие и покончить с собой. Но зачем? Зачем ей вообще понадобилось стреляться?

Нет, Амалия определенно права, и в этой истории что-то не так… что-то, если не все. Однако Габриэль не стал углубляться в эти мысли, а принялся за работу.

Он делал снимки, измерял шагами размеры помещения, все потрогал, всюду заглянул и занес в блокнот множество заметок, расшифровать которые не сумел бы даже лучший специалист по шифрам – настолько причудливые сокращения Габриэль привык использовать. У него была своя собственная система стенографии, которую ему пришлось выработать лишь потому, что не было средств закончить настоящие стенографические курсы.

– Слуги не упоминали о каких-нибудь конфликтах между Лили Понс и ее гостями? Нет? Ну что ж… то есть очень хорошо, я хотел сказать… Эта трещина давно на ширме?

Он только что заметил ее, а также отбитый кусочек уголка.

– Я не знаю, – ответил Эрве. – Вообще это старая вещь, мало ли когда ее могли повредить…

– Да, конечно, конечно… – кивал Габриэль и фотографировал, фотографировал…

– Вы и правда думаете, что ее убили? – спросила Бланш, томясь любопытством.

– Если даже и так, мы не имеем к происшедшему никакого касательства, – сухо заметил ее брат.

– Разумеется, разумеется, кто же спорит! – успокоил его Габриэль.

– Вообще это как-то странно, – начала Бланш. – Я имею в виду, если бы было, к примеру, ограбление и произошло убийство… Ведь никто не стал бы этого скрывать, верно? Было бы следствие, все как полагается… И Савини… она никогда даже не намекала, что мадам могла умереть не своей смертью.

– Тем не менее в Ниццу Савини и ее муж перебрались со значительными деньгами, – веско уронил Габриэль, – и я советую вам подумать над этим обстоятельством.

– Думаете, им заплатил убийца?

– Если Лили Понс ничего не оставила им по завещанию, такой вариант весьма правдоподобен. Или все-таки мы ошибаемся, потому что шла война, какой-нибудь их родственник мог умереть, и они оказались единственными наследниками.

Бланш зябко поежилась и обхватила себя руками.

– А тут совсем не страшно, – сказала она внезапно. – Я-то думала… – она осеклась и не закончила фразу.

– Вы думали, тут до сих пор бродит привидение Лили Понс? Я протестую! Такому очаровательному замку, как ваш, привидение совсем не пойдет.

Эрве улыбнулся.

– Если бы вы знали, сколько стоит содержать все это…

Пиши пропало, подумал Габриэль, сейчас они начнут жаловаться мне на жизнь и просить войти в их положение. Он оглянулся, проверяя, все ли он сфотографировал, и тут его взгляд упал на Бланш.

– До чего же я недогадлив! Мне бы следовало прежде всего сфотографировать вас, мадемуазель, с братом…

– А потом нас пропечатают в вашей газете, и на фото я буду похож на налетчика, если не на кого похуже, – рассмеялся Эрве. – Нет, мсье Форе, не стоит.

– Даю вам честное слово, что без вашего согласия ни одно фото не появится в нашей газете, – торжественно объявил Габриэль. – Мадемуазель! Мне обидно, что вы ставите под сомнение мое мастерство фотографа.

– Нет, нет, конечно, – воскликнула Бланш, – только… Только не в этой комнате, пожалуйста.

– Да где вам будет угодно!

– Можно в саду у фонтана, – заметил Эрве, от острого взгляда которого ничуть не укрылась симпатия, которую сестра испытывала к их гостю. – Там красиво, и сейчас отличная погода.

Габриэль согласился и проследовал за хозяевами в сад, где заснял Бланш отдельно у фонтана, Бланш с братом, Бланш на скамейке, Бланш возле беседки, возле другой беседки и просто на фоне пейзажа. Он видел, что на фото девушка получится пугливой и слишком провинциальной, но эти фотографии, лишние для дела, которым занимались они с Амалией, он расценивал как маленькую моральную взятку, как средство еще больше расположить к себе хозяев. Он наконец-то понял, кого они ему напоминают – тепличные растения, слишком хрупкие, чтобы выжить за пределами своего крошечного мирка. «А кто же я? – спросил он себя, перезаряжая фотоаппарат. – Живучий сорняк, вот кто! Везде проберусь, везде пущу корни…» И он задумался, какому растению можно уподобить Амалию и особенно – ее дочь.

– Вы не останетесь на обед? – спросила Бланш, заискивающе заглядывая ему в глаза.

Габриэль хотел отказаться, но вовремя вспомнил, что хозяева замка могут еще пригодиться в расследовании, и объявил, что он не смел надеяться на такую честь и почтет за счастье принять их приглашение. Все эти избитые штампы он выдал одним махом, даже не задумываясь об их содержании, но Бланш восприняла их так, словно услышала что-то очень важное и нужное для себя.

За обедом Габриэль превзошел сам себя – не потому, чтобы придавал какое-то значение графу и его сестре, а потому, что застоявшаяся, затхлая атмосфера этого места действовала ему на нервы, а в такие моменты он становился особенно разговорчив. И он очень удивился, когда вернулся в гостиницу и обнаружил, что уже наступил вечер.

Он написал Амалии подробное донесение и, разобрав свои заметки, нарисовал точный план спальни Лили Понс. Утром Габриэль собирался отправиться в архив и заняться поисками документов, но ему пришлось пересмотреть свои планы. Совершенно неожиданно к нему явился гость.

– Надеюсь, я не побеспокоил вас, мсье Форе, – сказал кюре, входя в комнату.

Габриэль буркнул, что рад его видеть, но про себя отметил, что святой отец выглядит неважно – так, словно не спал ночь или даже две.

– Вы по-прежнему занимаетесь расследованием? – спросил Моклер, уставив на собеседника пытливый взор.

– Поскольку меня прислали сюда для этого, – пожал плечами Габриэль.

– Кто именно? – осведомился священник.

Фотограф удивленно поднял брови, и кюре пояснил:

– Вы действительно числитесь в «Курьере Ниццы», но никто не посылал вас в Турень и не просил писать о Лили Понс… Так почему же вы здесь, мсье Форе?

С некоторым опозданием Габриэль вспомнил, что у церкви есть свои методы вызнать все, что им нужно, и почувствовал глухое неудовольствие – оттого, что его подловил человек, которого он склонен был считать не более чем деревенским простофилей. А простофиля меж тем подошел к нему вплотную, буравя молодого человека взглядом.

– Вы ее родственник? – спросил кюре.

– Я? – изумился Габриэль. Почему-то в это мгновение он подумал об Амалии.

– Вы не родственник Лили Понс? Если нет, почему вас так интересует это дело?

– Мне его поручили.

– Кто? Вы частный сыщик?

– Да нет же, нет! – воскликнул Габриэль, выведенный из себя. – Я никакой не сыщик, я журналист. Одна дама… один человек хочет разобраться в том, что тут произошло.

– Зачем? – безжалостно спросил кюре.

– Эта история косвенно ее задела. К сожалению, я не могу рассказать вам подробности, но это связано с Рошарами и их гибелью.