Три сонета Шекспира - Лариса Захарова

— В принципе теперь, когда всплыл Махмуд, практически одновременно исчезла Надежда Иванцова, твой важный свидетель, ты имеешь полную возможность просить у прокурора санкцию на обыск у Иванцовой. — Нечитайло вдруг остановилась и с досадой ударила в ладони. — Эх, вечно ночи не хватает! А ведь могло бы все сойтись, и твои данные, и мои на одну дорожку могут вывести! Прокуратура сразу поймет, наркотики — дело побочное… Если бы ты повезла в прокуратуру мои материалы уже сегодня! Дело вышло на финишную прямую. Может, подождешь до завтра?

— Нет, мне сегодня нужно обязательно быть в Инске. И в Москву нужно звонить, — с заминкой думая о Николаеве, ответила Люба.

— Кстати, — отозвалась Нечитайло, — Москву здесь заказывать не надо. Автоматика работает.

Директора на месте не было. И Виртанен решила, что может достаточно свободно поговорить с Быковым.

Секретарь Гуляева любезно пригласила Виртанен к столику, уставленному многочисленными телефонными аппаратами. Указав на белый, деликатно удалилась. Люба, набрав одиннадцать цифр, услышала гулкое молчание, потом словно чье-то дыхание и, наконец, совсем рядом отчетливо голос полковника Быкова.

— Вячеслав Иванович, — докладывала Виртанен, — проведены следующие мероприятия: опознанный матросом Сергеевым человек также опознан сотрудником ОВО УВД Кашиным. Более того, очевидно, Кашин оказался свидетелем торга между неизвестным и Сергеевым при продаже пистолета. Предполагается, что неизвестный является матросом одного из двух судов: либо «Сиваша», приписанного к порту Жданов, либо «Красногвардейца» Горьковского речного пароходства. В Жданов и Горький посланы фоторобот и словесное описание неизвестного. Установлено, что погибший Иванцов являлся наркоманом. Также установлен факт его знакомства с неким Махмудом. Имеются данные, что Махмуд может проживать в городе Нальчике, где за неделю до убийства Иванцова был арестован один из группы заготовителей наркотиков. Усматриваю здесь причинно-следственную связь, полагаю необходимым проверить телеграфные сообщения между Нальчиком, Ждановым и Горьким, начиная от времени первого ареста в Нальчике до дня убийства Иванцова. Не исключаю, что из Нальчика был подан сигнал тревоги. В результате чего Иванцов мог быть устранен как связующее звено между поставщиками сырья и изготовителями и распространителями гашиша.

— Значит, — перебил Виртанен полковник Быков, — по этим же адресам направим и фоторобот. Отлично, Любовь Карловна. Я сам свяжусь с сотрудниками Горьковского, Ждановского, Нальчикского управлений. Как там Нечитайло?

— Заканчивает работу с документами. По ее мнению, через Иванцова шли не только наркотики, но и «левые» фрукты.

— Подтвердите вашу версию документами. Я свяжусь сейчас с прокурором Инска, попрошу помочь вам. Как вам работается, особых помех не чувствуется?

Наступила пауза, и опять Любе почудилось в трубке чье-то сдержанное дыхание. Скорее всего, помехи на линии: секретарь ушла, в кабинете Гуляева никого нет, даже дверь открыта. Но что ответить Быкову? Продырявленные шины, пожалуй, мелочь, не заслуживающая внимания Москвы. Иванцова? Сейчас Любе уже казалось, ничто не прячет Надежду, она сама прячется, путая следы.

— Спасибо за заботу, Вячеслав Иванович, — ответила Виртанен. — Конечно, есть определенные трудности, но не больше, чем в любом другом следствии.

— Ну-ну, тем лучше. Жду ваших сообщений. Спасибо за службу, Любовь Карловна.

— Всего лучшего, — ответила Люба, прощаясь с полковником.

Ни Виртанен, ни Быков не подозревали, что их подслушивают. Гуляев сразу, став директором, установил у себя дома телефон, параллельный с телефоном приемной дирекции, чтобы начальство всегда (даже в постели) могло найти директора совхоза «Цитрусовый» на рабочем месте.

Дождавшись, когда Виртанен положит трубку, Разинская нажала на рычаги «домашнего» аппарата, в изнеможении откинулась в кресле, волосы у висков взмокли от пота. Так и держала трубку в руках, словно собиралась куда-то звонить, с кем-то связываться, одним словом, действовать… Но она не знала, что делать. Ощущение провала, полного провала сковывало ее. Гуляев со страхом смотрел на изменившееся лицо.

— Что?!!

— Наркотики… — процедила она сквозь зубы, овладев собой. Нет, всего она этому паникеру не скажет, дело надо теперь целиком брать в свои руки, передовериться кому-либо — смерти подобно! — Наркотики… Это не наше собачье дело. Пошли в контору. Там увидим, что к чему.

Гуляев понял, что Наталья не сказала ему главного, и еще больше испугался.

Разинская, поднимаясь, положила трубку на рычаг. И тут же раздался звонок второго аппарата. Гуляев ответил сам.

— Конечно, поможем, Любовь Карловна. Через десять минут буду в дирекции, все утрясем. Что же вы раньше-то не звонили? Да хоть с фермы!

Когда Гуляев и Разинская подходили к административному зданию, они увидели у крыльца Виртанен и Нечитайло.

— Пожалуй, — вдруг сказала Наталья, — я отвезу Любовь Карловну в город сама. Пойди найди моего шофера, Валентин.

Когда Люба садилась в черную «Волгу», Нечитайло, сунув голову в открытое окно машины, проговорила настойчиво:

— Чтобы завтра, повторяю, ты все забрала. Никого не присылай. Не подведи.

XXI

Николаев ждал Любу в кафе напротив гостиницы. Сидел за остывшим кофе и безотрывно смотрел на помпезные двери отеля. А что тут собирается делать Разинская, удивился он, увидев, как у этих дверей остановилась ее «Волга». И почему Люба выходит из нее? Он испугался. Что еще замыслила эта подлая женщина?

Люба спокойно поднималась по лестнице, махнула рукой сидящей в машине Разинской и, когда машина тронулась, огляделась, но Николаева, перебегающего на красный свет улицу, не увидела. Он подбежал к ней.

— Люба! Как ты попала в машину Разинской?

Виртанен, не отвечая, взяла его за руку.

— Феликс! Я приехала сюда только потому, что знала: ты ждешь меня. Но мне очень нужно ехать к Иванцовой. Работники прокуратуры наверняка там. Ты с машиной?

— Что стряслось? — оторопело спросил Николаев.

— Долго объяснять. Лучше поедем.

У дома Иванцовой действительно стояла машина прокуратуры. Когда Виртанен и Николаев зашли в дом, знакомый Николаеву помощник прокурора и еще два сотрудника обстукивали стены. В углу дивана, уронив голову на руки, сидел брат погибшего сержанта.

Пока ничего нет, — сказал помощник прокурора Виртанен и, как-то странно глянув на Николаева, добавил — Привет, Феликс…

— Надеюсь, не помешал?.. — с вызовом ответил тот.

Люба огляделась в кухне, из которой вынесли практически все, кроме газовой плиты, убрали и домотканные половики.

— Как странно, — сказала она громко, — Иванцова жаловалась мне, что от ветхости полы прогибаются под ногами. А, смотрите, здесь, в кухне, доски пола вполне крепкие, явно новее тех, что в комнатах.

Из комнаты отозвался помощник прокурора:

— Мы как раз собираемся полы поднимать. Погреб во дворе уже обследован. Кстати, хозяйки тут давно нет — пыль на вещах в два пальца. И родственник ничего не знает, что с ней, где она. — Он кивнул на сникшего брата Иванцова.

Николаев вдруг опустился на одно колено рядом с Любой и, взяв со стола массивный кухонный нож, постучал по доскам пола. Они гулко отозвались.

— Любовь Карловна, позовите понятых.

Николаев нашел паз. Поддел доску ножом, она легко поднялась.

— Даже гвоздями не скрепили, значит, часто лазили, — подняв голову, сказал он.

Когда вторая доска так же легко отошла, все увидели лежащий вверх приоткрытой дверцей канцелярский сейф, уложенный в аккуратно заделанную, обшитую проолифенным тесом яму.

— Ну и ловок, Феликс Николаевич, — удивленно, с оттенком неприязни проговорил помощник прокурора, — будто знал, где искать.

Николаев встал, отряхнул брюки и отошел в сторону.

Помощник прокурора начал обследовать тайник. Взял носовой платок, раскрыл сейф. Там было пусто. Раскрыл верхний ящик, ощупал стенки изнутри. Ничего. И вдруг замер.

— Внимание! — сказал он. — Там что-то есть. Любовь Карловна, готовьтесь писать протокол, — и вытащил новую, не согнутую, не мятую пятидесятирублевую купюру.

— Вносите в протокол: на задней стенке верхнего отделения сейфа обнаружена прилипшая денежная купюра достоинством в пятьдесят рублей. Все говорит о том, что она была здесь не одна. — Он назвал номер купюры.

Когда понятые и ошарашенный представитель иванцовского семейства ушли, Николаев задумчиво проговорил, отведя Виртанен к окну:

— Два варианта, Любочка. Иванцов жив, и Надежда, забрав, так сказать, банк, рванула к нему. Тогда мы ее не скоро найдем. Или… Или она уехала к дядьке, больше ей деваться некуда. Она забыла, что я знаю всю ее родню. Еще тогда я думал, что Иванцов жив. Очень хотел найти или его самого, или его след… Я очень хотел помочь уже тогда… Но как же я ошибся в Надежде!..