Изумрудное золото. Тень (СИ) - "Стефнклэр Аманди Джоан"

Последыши бренности и рок самообмана.

Отвергая глубину собственных переживаний, игнорируя едкую обиду или снедающий душу гнев, сердечную рану, нанесённую безответной любовью, люди и нелюди совершают смертельную ошибку. Ибо отказ от чувств не приводит к их истреблению. Те продолжают существовать внутри. Отверженные, не принятые, не понятые, таятся в глубине, в тёмных закоулках неуслышанных мыслей и неизведанных эмоций. Одичалые и жаждущие свободы. И однажды самые сильные из них в едином порыве сливаются в кровожадного монстра.

Поначалу он лишь нашёптывает, сбивая с праведного пути. Дёргается у ног чернильной неровностью, стремящейся обрести полноценную свободу. Когда не хватает сил, поглощает всё доступное. В закоулках многомерной личности полно недовольств и тёмных мыслей, поверхностных испугов и глубинных страхов, постоянных сомнений и оттенков сердечной боли. Эти последыши разочарований и жизненных уроков годами накапливались, захламляя и отравляя душу. И стоит монстру наполниться ими, он подчинит себе ослабевшего хозяина.

Тень мага — ужасное создание. Обретя власть над бренным, оно срывается с цепи, ведомое жаждой сильнейшего отрицания из всех накопленных.

Подобного монстра взрастил и Гастинг Арже. В день, когда любимая женщина честно сказала, что принадлежит другому, он ради приличий скрылся за маской добронравия. Гордыня не позволила выстрадать, запечатав болезненные воспоминания и горечь отверженного. Именно тогда Тень чёрного мага впервые приподняла голову… Почти год внутреннее чудовище росло, а в день смерти Лорции вырвалось на свободу.

У разных оттенков магии свои законы. Так «чёрная падаль» способна существовать вдали от носителя не дольше нескольких дней. Однако вопреки предписанному, Тень Гастинга Арже воплотилась и соткала себе ложную тень, чтобы уподобиться человеку. Затем заточила хозяина в глубоком подземелье. Могла бы избавиться — избавилась, но убить изначальное — погибнуть самой.

В подземной темнице родового дома Арже удушающе спёртый воздух. Просто живое тут быстро умирает. Маги, фамильяры и бестелесные — другое дело. Их можно запереть навечно. Изолировать или истязать, выкачивая силу. Можно погрузить в беспамятство.

Так опутанный паутиной забвения истинный Гастинг Арже многие годы искал в себе светлую память. Валяясь у стены, скрючившись в зародыш, он давно не сознавал реальность. Не реагировал на плесень, что проросла на грязной сырой одежде. Не чувствовал холода бренности, хотя еле заметно дышал.

Помимо него в темнице были и другие узники.

В одной камере томился израненный, но продолжающий противостоять пыткам фамильяр. В другой — безвольный истощённый призрак, что походил на истёршуюся до дыр простынь. Дымчатые волосы бестелесного прорезали седые нити, а осунувшееся безучастное лицо — алая магия.

С убийства Сой Виста минуло несколько месяцев, хотя безвести он пропал четырнадцать лет назад. Рядом с кузеном Оло Виста сидел малыш-фамильяр. Не больше ладони пушистик тоскливо тыкался мордочкой в размытые человеческие ноги, стремясь пробудить хозяина. Но тот не реагировал.

Заскрипел засов.

Фамильяр навострил ушки, засуетился и ринулся прочь, исчезнув в магической бреши стены, когда порог переступил чёрный маг.

Сотканный тёмными эмоциями Гастинг Арже сжимал «сакрон», с помощью которого перемещался по незримым для многих магов высшим «тропам». Амулет — редкая диковинка. С его помощью, при необходимости, можно улизнуть из ограждённого печатями защиты дома и вернуться незамеченным, порой обеспечивая себе стойкое алиби. Что позволяло водить за нос не только герцога, но ищеек магистрата, которые несколько лет тайно следили за каждым шагом аристократа.

Приблизившись к пленнику, Гастинг Арже дёрнул звякнувшие цепи.

— Истлей, наконец! — процедил зло, устрашающе скривившись лицом. Толстыми пальцами схватив призрак за полупрозрачный подбородок, вгляделся в переплетение алых нитей, что вгрызлись под «кожу», но недостаточно глубоко для достижения желаемого. Разозлившись, монстр воплоти прошипел: — Где Лорция⁈

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Призрак безмолвствовал. Покачнулся на цепях, когда был брезгливо оттолкнут.

Арже проверил звенья. Убедился, что активны печати иссушения. Но… За пять месяцев защита пленника еле оцарапалась, хотя полупрозрачное тело существенно пострадало.

«Ты крепче стали, — зло признал он. — Портил кровь при жизни, теперь в посмертии. Треклятая магическая кровь Висталей!»

Хоть Висты и отделились от основной ветви, с врождённой магией не распрощались.

Скрипнув зубами, Тень изошла бессильной злобой, обычно скрываемой за маской добродушия. В выцветшем взгляде застыла ненависть.

— Я взломаю твою защиту! — пообещал Арже.

Шестнадцать лет назад Сой Вист увёл у него женщину. А когда та при родах умерла — исчез с её душой.

Арже четырнадцать лет искал следы, зацепки, но всё тщетно. Если бы не Крувы, изувечившие и убившие гада, он бы так и был в проигравших. Только смерть и выдала местонахождение беглеца. Но даже так… Вист ментально окопался — архимаг позавидует.

Приверженец мрака достал из внутреннего кармана тёмную печать. Положил у ног изодранного призрака. Проговорил заклинание. От чёрной реликвии поднялись тонкие мглистые ручейки. Сплелись в замысловатый узор и, слившись с цепями, дополнительной перевязью овили пленника.

Тень подалась к Сой Висту. Того стягивали алые нити, прорываясь тончайшими ниточками в бестелесное. Только дальше малого продвинуться не могли, натыкаясь на незримое препятствие.

— Ты сдашься! — Содрав с пояса мешочек, Арже развязал тесьму, взял пригоршню бурого порошка и бросил в призрака. Того объяло иссушающее силы магическое пламя.

Отступив, чёрный маг снова накинул на себя личину добродушия. Вышел в затхлый коридор, затворил дверь и на неё накинул недельное защитное заклинание. Достаточно времени, чтобы призрак промариновался, как следует. Тень посмотрел на соседнюю камеру, где держал своего исконного владельца. Усмехнулся. И переместился в свои покои, намереваясь освежиться и спуститься к ужину.

Стоило ему исчезнуть, в камере Сой Виста вспыхнула пыль. Из стены, в которую недавно шмыгнул фамильяр-пушистик, вышел живой-бесплотный, что с помощью магии придавал своему телу бестелесность. В этой форме он раз в неделю протискивался сюда сквозь брешь в защите. Другие узники его не интересовали.

Облачённый в серые одежды человек огляделся, прислушался, ушёл ли Арже. Лишь затем приблизился к утянутому цепями призраку. Ладонь паренька засияла. Он коснулся амулета иссушения и исходящие из него чёрные нити, съёжившись, осыпались пеплом на холодный пол.

Фэр Арже обнял отца и, замерцав, стал переливать в него силы. Целебную эссенцию, отливающую сиреневым, собранную из личной и чужеродной магии.

— Держись! Скоро тебя вызволю, — пробормотал слабеющим голосом. Его тело медленно блекло. В столь юном возрасте пользоваться мощным артефактом, ещё и сопряжённым с применением запретной исцеляющей техники, опасно. Дыхание жизни могло полностью истощиться.

— Фэр… — прохрипел Сой Вист. В его приоткрывшихся серых глазах вспыхнула искра осознания. Боль. — Хватит…

— Береги силы, — воспротивился парень, лишившийся родителей в день своего рождения. Довершая подпитку, мешающую цепям иссушать, он сильнее прижался к отцу, и сдержано выдавил: — Я знаю свои пределы. Верь мне.

— Ты… — Взгляд бесплотного поблёк, веки опустились, сознание снова потонуло в паутине забвения.

— Верь мне! — повторил парень и сомкнул губы.

Что Фэр — сын Сой Виста, знали двое: Гастинг Арже и его близнец Леон — приёмный отец мальчика.

Лорция Сейкур любила Сой Виста, с ним видела своё будущее, но его отец, несмотря на намечающуюся через месяц свадьбу, временно отложил знаменательное событие и отправил сына на год проходить магическое обучение на границе имперских земель. Через месяц выяснилось, что после прощальной и единственной ночи девушка понесла. А тут ещё Гастинг Арже предложил её отцу такое богатство, от которого расчётливый делец не мог отказаться и готовился продать дочь, игнорируя договор с другим семейством.