У убийц блестят глаза - Дональд Гамильтон

– Спасибо.

– Не надо меня благодарить. Когда люди в нашем районе начинают внезапно умирать или исчезать, необходимо, чтобы вы всегда были в поле моего зрения.

Обычно самолеты вызывали у меня неприятную дрожь, но на этот раз мне было не до подобных переживаний. Кроме того, мне следовало кое о чем подумать во время полета. Очнулся я, когда Ван Хорн дотронулся до моей руки и показал вниз. Мы пролетали над Большим каньоном. Признаю, днем от открывшейся внизу панорамы просто дух захватывало, но сейчас меня не впечатляли никакие красоты природы.

Голдфилд расположен в круглой низине, наподобие неглубокой чаши. Со всех сторон низкие голые холмы Невады. Поверхность земли была в черных ямах от бывших рудников, виднелись разрушенные временем хижины, полусгнившие буровые вышки. Все это портило ландшафт. Я слышал, что когда-то город был очень большим, здесь бушевала одна из великих золотых лихорадок девятнадцатого века. Теперь остался лишь центр бывшего мегаполиса. Несколько маленьких заправочных и кафе – к западу от Миссисипи все рестораны называются “кафе”, небольшие улицы с современными жилыми постройками, пара школ и несколько массивных государственных зданий из серого камня:

Голдфилд все-таки является центром округа. В одном из таких зданий мы отыскали шерифа, который отвез нас к месту происшествия на новеньком с иголочки “шевроле”-пикапе. В этом округе пикап – семейная машина, впрочем, местные жители обычно держат и джип для различных путешествий.

Выйдя из машины, я огляделся вокруг. Тут собралось много людей, стояли джипы, и наверху кружил маленький самолет. Я не стал никого ни о чем спрашивать, просто стоял и смотрел. Пустынное место. “Триумф” съехал с дороги в двух сотнях ярдов к югу от той точки, где я стоял. Он пропахал две глубокие колеи по склону широкого, но неглубокого кювета, и я бы скорее назвал его канавой. Этот кювет тянулся вдоль шоссе на всем его протяжении через округ. “Триумф” на огромной скорости врезался в заградительный барьер, взлетел в воздух, ударился о землю, перевернулся несколько раз, теряя при этом части машины и ее содержимого, подмяв несколько растений юкки, прежде чем остановился.

Остов автомобиля лежал тремя оставшимися колесами вверх. Ни багажника, ни кузова, красная краска ободрана и почернела от огня. Я подошел ближе. Люди возились около обгоревшей машины, с ними был и Ван Хорн. Местность заросла юккой, та заполонила все пространство – и склоны холмов, и их круглые вершины, но вокруг каждого растения обязательно была свободная территория – юкке тоже требуется влага, и она вынуждена бороться за выживание. Юкка вырастает от восьми до двенадцати футов высотой, переплетенные скрученные ветки покрыты острыми колючими листьями, похожими на те, что растут у основания ананаса. Много было коричневых, засохших в это время года. Ужасное место.

Я поднялся на плоскую вершину ближайшего холма. На расстоянии по крайней мере десяти миль к востоку земля наклонно спускалась к белесому продолговатому пятну, вероятнее всего водоему, куда стекалась вода во время дождей, но она там не задерживалась, быстро испаряясь в жаркие засушливые периоды и оставляя на поверхности белую солевую пленку. К западу тянулась гряда невысоких, поросших неизбежной юккой холмов. К северу и югу вилась лента шоссе – единственный признак цивилизации, хотя трудно назвать цивилизованными тех, кто, проезжая мимо, останавливался, жадно вглядываясь в искореженную машину, по-видимому, в надежде увидеть искалеченные тела. Такие еще и выражали недовольство, когда шериф оттеснял их от места происшествия.

Я вернулся туда, где лежал “триумф”.

– А, вот вы где! – произнес Ван Хорн. – Нам нужно полное описание: в чем была ваша жена, когда уезжала из дома.

– Белая в голубую полоску рубашка, серые шорты из фланели, длинные белые гольфы, коричневые мокасины. Голубой кожаный жакет. Белые перчатки для водителей с кожаными пальцами. Но, разумеется, она могла и переодеться...

Он покачал головой:

– Судя по времени, за которое она домчалась сюда, у нее не было остановок. Это подтверждает и мой человек, которого я послал за ней следом.

– И что он говорит?

– Заправив полный бак, после Вегаса она резко прибавила скорость. При ста пяти милях в час мой человек вспомнил о своих жене и детях и отстал, она же умчалась вперед. Когда он добрался до этого места, ее автомобиль уже горел. Но вокруг не оказалось никаких следов присутствия миссис Грегори. Несмотря на темноту, он продолжал поиски, насколько было возможно, и, не обнаружив ни ее, ни кого-либо еще, поехал в Голдфилд, чтобы позвать на помощь и позвонить мне.

Шериф дополнил:

– Кто-нибудь мог остановиться и отвезти ее в госпиталь, но мы проверили эту версию в радиусе трехсот миль.

– Шнейдер, это мой человек, который ехал следом, сказал, что навстречу ему не попадалось ни одной машины. Впрочем, миссис Грегори мог подобрать автомобиль, который следовал на юг и двигался впереди Шнейдера, вплотную за “триумфом”. Но если это так, пострадавшую в аварии женщину должны были доставить в Голдфилд. Она не могла уйти в пустыню, самолет ее давно бы обнаружил. Я подожду, пока закончат осмотр места происшествия, потом вернемся домой.

– Скажите, когда будете готовы, мистер Ван Хорн, я отвезу вас, – предложил шериф.

Через полчаса мы летели на запад, навстречу ветру и вслед заходящему солнцу. Сделав круг над захолустным аэродромом, наш самолет лег на обратный курс. События дня странным образом меня раздвоили. Одна часть все еще сидела в доме в Альбукерке, сжимая в руке телефонную трубку. Кажется, я успел простудиться во время этих перемещений, потому что испытывал тяжесть во всем теле и головокружение.

– Хотите узнать подробности? – спросил Ван Хорн.

– Что именно? – Нам приходилось кричать из-за шума мотора.

– Авария ненастоящая. Очень много доводов в пользу этого. Вам когда-нибудь приходилось видеть картину настоящей автомобильной аварии, доктор Грегори? Вы упомянули, что ваша жена была в мокасинах, они, как известно, не имеют шнурков, и у нее имелась сумка, вы, правда, не упоминали о сумке, но ее видел Шнейдер, о чем пишет в докладной. Разве правдоподобно с такой скоростью вылететь за обочину, кувыркаться вместе с машиной и при этом оставить при себе туфли и сумку, ведь их так и не нашли на месте происшествия. И как в уже наступившей к тому времени темноте раненая и оглушенная женщина могла сама отыскать свои вещи? Разумеется, это мог сделать наш гипотетический самаритянин, но и то маловероятно. Есть и более веские причины, указывающие, что авария была сымитирована. К примеру, автомобиль имеет четыре скорости, но ручка переключения стояла на третьей. Когда получу полный доклад, могу, если хотите, дать вам его прочитать. Не хочу, чтобы у вас были малейшие сомнения.

– Почему?

– Потому что мы ценим вас, доктор Грегори. И мы не хотим, чтобы вы думали, что ваша жена была специально подставлена или к ней отнеслись несправедливо. Факты таковы: во-первых, ее шарф найден около мертвого Бейтса; во-вторых, как бы бросая этому вызов, она спешно собирает вещи и уезжает из дому; в-третьих, на дороге через пустыню, где нет телефонов, по которым Шнейдер мог сообщить о ее передвижении и устроить перехват, она резко прибавляет скорость и оставляет его далеко позади. И в-четвертых – все указывает на то, что ее ждала другая машина, в которую она пересела и уехала, предварительно спустив с откоса свой автомобиль, чтобы создать картину аварии.

– Не впечатляет. Машина после аварии без водителя вызывает массу вопросов.

– Со временем. Если бы Шнейдер нашел “триумф” просто оставленным у обочины, он бы сразу сообразил, что ваша жена уехала на другом авто. Он мог позвонить в Голдфилд и попросить перекрыть все дороги. В пустыне дорог почти нет, к тому же все они малопроходимы, особенно зимой. Скорее всего, вашей жене и ее сообщникам надо было скрыться как можно скорее, вот они и инсценировали аварию.

Это походило на обсуждение кинофильма или телевизионного шоу, самое ненавидимое мною времяпровождение. Мы не говорили о маленькой, двадцати с небольшим лет, черноволосой девушке с большими темными глазами и длинными волосами – речь шла о преступнице и ее сообщниках.

– А что за преступление могла совершить Натали? Разумеется, не считая убийства?

– Этого недостаточно?

– Не для вас. Вы – офицер безопасности, Ван. Вас ничуть не тронет, если половину населения Соединенных Штатов прирежут в постели, только бы они не выдали государственных секретов.

– Фишер, вы, Джастин, Бейтс и теперь миссис Грегори. Все так или иначе связаны с Проектом. Такое количество случайностей невольно заинтересует офицера безопасности.

– Ясно. Почуяли заговор?

– Скажем, очертания некоторого плана.

– И цвет преобладает красный, не так ли?

– Кто еще, кроме коммунистов, зайдет так далеко, чтобы узнать о нашей работе? И скажу вам кое-что еще, доктор Грегори. Я наблюдал за вашей женой давно и ждал, когда она выдаст себя. В течение трех лет, если быть точным.