Ночь греха - Джулия Росс

– Слава Богу! – И он круто повернулся и отошел.

Энн смотрела ему вслед. Новое таинственное постижение, пульсируя, наполняло все ее тело трепетом.

– Почему? – спросила она.

– Потому что, – сказал он, не оборачиваясь, – если бы мне пришлось еще раз оказать вам столь личную услугу, мисс Марш, я бы все-таки овладел вами тут же.

Эта диссентерка, робкая, наивная, попавшая в столь непристойное положение не по своей воле. Он не колеблясь использовал свои преимущества, чтобы запугать ее. Она вовлечена в его интриги – попала в общество человека, которого не знает, – и при этом проявляет храбрость и даже в какой-то степени юмор. Вся ответственность лежит на нем, он обязан благополучно доставить ее в Уилдсхей, шутками заглушая в ней смущение и страх.

Какой дьявол толкнул его, заставив сказать нечто гарантировавшее совершенно противоположный результат?

Джек расслабил спину, закрыл глаза и начал обдумывать то, что произошло: на одно мгновение он отвлекся от выбранного пути, на одно мгновение он полностью отдался своим желаниям – в крови у него неистовствовало вожделение.

Пока он стоял на коленях у ее ног, обрезая подол платья он не особенно удивился, ощутив мгновенно возникшее настоятельное желание. Но самодисциплина стала суровым господином Джека. Он нарочно позволил себе это удовольствие, потом отделил свой рассудок от сильной вспышки возбуждения, страстного интереса, которое испытывало его тело. Он не изменил себе и думал, что владеет собой – вплоть до своего последнего бесцеремонного замечания, когда от бастионов его самообладания не осталось камня на камне.

Дело не только в словах. Дело не только в том, что он произнес их вполне серьезно. Дело в том, что – несмотря на весь его опыт и знания – в то мгновение его самоконтроль дал трещину. Он высказал вслух свои сокровенные мысли и сказал ей правду. Джек желал ее с необъяснимой силой.

Под пеной белых нижних юбок желто-коричневая кожа башмачков собралась мягкими мелкими морщинками на высоких упругих подъемах ее ног, и мелкие черные пуговки взбегали аккуратным рядами по изгибу к верху каждого изящного ботинка. Белые чулки покрывали стройные женственные голени, обещая подвязки и мягкие нагие бедра. Бедра, созданные для того, чтобы прижиматься к обнаженным мужским бедрам, в то время как ее выгнутые ноги прижимаются к задней стороне его лодыжек…

Он представил себе это. Он наслаждался этой мыслью. Она – женщина. Он – мужчина, сказалось слишком долгое воздержание. Как только он закончит свою миссию, то сядет на корабль и вернется в Азию. А пока он может воображать все, что угодно, – пусть даже это будут фантазии, воспламененные странно эротическим призывом полуботинок на пуговках и девственных нижних юбок, – только не следует высказываться по этому поводу.

. Джек глубоко втянул воздух, чтобы дать своему рассудку успокоение. Возбуждение улеглось. «Я мужчин и потребности у меня мужские, но мисс Энн Марш под запретом и под моей защитой». К тому же она обручена с каким-то здравомыслящим натуралистом, неразумно унесшим с собой вещь, из-за которой уже погибло несколько человек. «Моя единственная цель – найти окаменелость и встретиться лицом к лицу со своими врагами».

Джек открыл глаза.

Энн издала тихий звук, похожий на всхлипывание. Он, наверное, заставил ее заплакать от ужаса. Теперь придется попросить прощения, хотя и ненавязчиво, и заново соткать ей кокон безопасности. Нетрудное дело.

Он повернулся, готовый убеждать и успокаивать.

– Ах, – сказала она, обе руки ее были прижаты к губам. – Ах!

Ее нежный стан тонул в синем платье. Отрезанная ткань висела, колеблясь, перекинутая через дрожащий локоть.

Она смеялась – смеялась!

В голове у него стало пусто. Энн не оскорбилась. Она не рыдает и не ломает пальцы от возмущения. Она решила, что это смешно!

Глава 4

– Прошу прощения, если я вас обидел, мисс Марш, – сказал Джек.

Она опустила руки и растянула во всю длину отрезанную ткань, разглядывая ее.

– Прошу вас, не извиняйтесь! Я почти забыла, что нам грозит опасность. Вы очень аккуратно вернули меня на землю. Благодарю вас за это, милорд!

Очарованный, он прислонился к стене и скрестил руки.

– Вы не думаете, что я говорил серьезно?

– Ну конечно же, нет. Хотя само по себе положение неудобное, не так ли? Лучше сказать об этом откровенно, тогда мы увидим, как это нелепо.

– Вы не верите, что я действительно нахожу вас привлекательной?

– Ну конечно же, нет! Я не принадлежу к тем женщинам, на которых мужчины обращают внимание, и я помолвлена, и очень скоро выйду замуж, так что даже помыслить обо мне невозможно, не правда ли? Вы очень любезны, что держитесь столь галантно, лорд Джонатан, но я никак не могу отнестись к вашему вздору со всей серьезностью.

В этом не было ни малейшего кокетства. Простая констатация фактов с ее точки зрения – обескураживающе наивный взгляд на мужчин.

Ножницами она разрезала полоску синей хлопчатобумажной ткани, а потом повязала ее вокруг талии, отчего слишком широкое платье собралось сборками. Ее движения приковали его внимание к спрятанным грудям. Синяя полоска делала их спелыми и тяжелыми.

– Так хорошо? – Она посмотрела на него, кончик носа чуть опустился.

– Подтяните немного платье сзади, – сказал Джек. Она попыталась заглянуть себе через плечо. – Где?

Сохраняя спокойное сосредоточенное молчание, он подошел к ней и поправил платье, стараясь не прикасаться к ее талии. Но все же крошечные волны жара омыли ее шею, словно некий занавес осторожно двигался на солнечном окне.

– Благодарю вас! – Энн отвернулась, взяла шляпу и обратилась к зеркалу над камином.

Поля шляпы скрыли лицо. Под шляпкой порозовевшая изогнутая шея выглядит удивительно чувственной и уязвимой. Хотя она не знает, что это значит – не может понять свои собственные инстинктивные и таинственные знания, – но своей мучительной наивностью ее тело уже отвечало интересам его плоти.

Кровь забурлила в порыве наслаждения и вновь разлила жаркое желание по его телу. Ему захотелось прижаться губами к ее шее. Попробовать ее пульс языком. Попробовать ее плоть, мягкую от лаванды и родниковой воды. Он не помнил, когда последний раз желал кого-то с такой силой.

Но самодисциплина и спокойствие пересилили требования плоти. Джек отступил. Когда она повернется, то не заметит в его глазах ничего, кроме безразличия. Энн сочтет это подтверждением того, что он никак не может желать ее. Ей станет лучше. Он так же уверен в этом, как в своем собственном самообладании.

– Вы выглядите превосходно, миссис Осгуд. – Джек двинулся к двери. – Пора ехать.