Проклятие Эдварда Мунка - Ольга Тарасевич

Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения Седова. Он потребовал притормозить на обочине и, глядя Лике в глаза, жестко сказал:

– Мать, если ты произнесешь еще хоть слово – то я выйду из машины и пойду пешком. Твое дело – рулить. Все остальное тебя не касается. Поняла меня?!

Лика смиренно кивнула. Имеется за ней такой грешок – вечно язык борется за независимость от мозгов и почти всегда побеждает. Недавно такой концерт закатила на пресс-конференции в министерстве обороны. Дядечка замминистра нудно бубнил про то, что броня крепка, и танки наши быстры, и состояние российских вооруженных сил практически безукоризненно. «Каковы потери среди личного состава за две чеченские кампании?» – поинтересовалась Лика. Дяденька замминистра почему-то заулыбался. Может, растрогался Ликиным инфантильным видом. А ей причины его радости без разницы были. Она с ужасом услышала собственный голос: «А чего вы веселитесь, я вас про погибших людей спрашиваю…» Видимо, дядечка вначале хотел ее с пресс-конференции изгнать. А то и того хуже. С перекошенным лицом он осмотрел пресс-центр агентства, выискивая, должно быть, табельный пистолет. «Пистолета нет, свидетелей масса», – мелькнуло в голове у Лики. А замминистра сквозь зубы процедил: « Всего три с половиной тысячи безвозвратно ушедших»… По большому счету, есть только два человека, которые относятся к ее зловредным репликам спокойно – это бойфренд Паша и редактор «Ведомостей» Андрей Иванович Красноперов. Первый – любит, второй – ценит. Или ленится ругаться.

– Договорились. Буду молчать, – пообещала следователю Лика.

У нее получилось сдержать обещание. В квартире Моровой она не проронила ни звука.

Седов кубарем влетел в прихожую и забормотал:

– Так, вот здесь книжная полка. Несколько книг лежало на полу, видимо, женщина, теряя равновесие, уцепилась за полку, и они упали. Сейчас посмотрим…

Он перебрал пару книг, сложенных в стопку у очерченных мелом кровавых разводов, и воскликнул:

– Она!

В его руках был альбом с изображением закрывшей глаза брюнетки на обложке.

– Егор, это книга твоей тети? – Седов повернулся к прислонившемуся к дверному косяку подростку, демонстративно чавкающему жвачкой.

– А я че, знаю? Она мне че, отчитывалась?

– Парень, вспомни, – обычно добродушное полное лицо Седова исказила злоба. – Твою тетю убили. И я задаю вопросы не от того, что мне делать нечего. Если спрашиваю – значит, это важно!

– Вам важно – вы и думайте. Ну, ладно. Покупала Инесска книги. Деньги ей девать некуда. Лучше бы комп мне купила!

Седов скрипнул зубами и, захватив альбом, закрыл дверь квартиры, еще раз напомнив Егору, что он поставит его в известность о том времени, когда тот сможет по своему усмотрению распоряжаться теткиным наследством. А пока пусть поживет у соседей.

– В прокуратуру, – коротко сказал он, размещаясь в машине.

И вот Лика боролась по мере своих водительских способностей с вечными московскими пробками, выслушивала стенания Седова и почти не хотела с ним спорить. Сегодняшний день и вопли приятеля полностью ее измотали.

– Интересно все-таки – это книга Инессы? Или ее принес убийца? Но художник тот же – Эдвард Мунк. Может, просто совпадение… – рассуждал Седов.

И Лика решилась.

– Можно я скажу, да? Я не думаю, что альбом принадлежал Инессе Моровой.

– Это еще почему?

– Я обратила внимание на другие книги. Женщина интересовалась любовными романами, у нее чуть ли не вся полка завалена творениями Барбары Картленд и иже с ними. Книги в мягких обложках. То есть в средствах женщина была ограничена. Судя по количеству, книги такого рода она обожала. Рассуждаем дальше. Думаю, женщины, которые без ума от любовных романов, историей искусства вряд ли интересуются. И еще. Любой альбом живописи стоит минимум, как пять покетов. Следовательно, альбом с картинами Мунка Инессе Моровой не принадлежал.

– Я совсем запутался… Наконец-то приехали.

– С тобой можно?

– Не стоит. Не обижайся, но не стоит. У меня куча писанины. И еще надо прикинуть план действий, оперов озадачить.

Володя становился особенно вежливым лишь в том случае, если ему что-то требовалось.

– Кстати, мать, тебя не затруднит…

Он попросил сделать две вещи. Собрать информацию о художнике. И попросить Пашку посмотреть системный блок, изъятый в квартире Карины Макеенко. Конечно, есть специалисты, к услугам которых следователь может обратиться, но это займет больше времени, а оно дорого.

– Все сделаю, – пообещала Вронская. И не удержалась: – А что, разве у взрослых дяденек, которых не надо учить жизни, возникают затруднения?

– Вредина, – тихо сказал Седов. – Еще сгоняй за пиццей, а? Есть хочу – умираю…

3

– Можно, я останусь?

Марина Красавина откинулась на подушку и с досадой поморщилась. Зачем Антон портит такую чудесную ночь? Ведь знает же прекрасно – она любит спать одна. С ней можно сколь угодно долго заниматься любовью. Но потом надо встать, одеться и уйти. Она всегда считала: не следует позволять мужчинам слишком многое. Сначала они остаются в постели, потом в ванной появляется их бритвенный станок. Не успеешь оглянуться – на кресле свитер, в шкафу костюм. И возникают вопросы, предъявляются претензии.

– Мне было очень хорошо с тобой, правда. И все-таки уходи. Я так привыкла. К тому же, мне надо хоть немного поспать. А с тобой это невозможно.

Антон быстро заверил:

– Клянусь, если ты не захочешь – ничего не будет.

«Все-таки мужчины – идиоты. И почему многие женщины жалуются на то, что выйти замуж – сложно? Все очень, очень просто. Не позволяй мужчине приблизиться, играй, ускользай – и он на руках понесет тебя в постель, в ЗАГС. Куда запретишь – туда и потащит. В святой уверенности, что поймал добычу. Охотник не поймет: это он попался в заранее расставленные сети», – подумала Марина, изучая лицо Антона. Вряд ли его можно назвать красивым – русые волосы, глаза то ли серые, то ли голубые, точно и не скажешь… И все же ей хорошо с ним. Он нежный, страстный любовник и, что бывает намного реже, верный друг. Она забыла своего смешного мальчика. И не из-за нескольких часов сумасшедшего секса… Вроде бы какие-то мелочи. Шутки, над которыми она хохочет. Изысканные комплименты. Флакон духов в подарок, «Agent provocateur». А ведь она не оставляет оригинальный флакончик, розовую фарфоровую гранату, ни в ванной, ни в прихожей. Носит духи в сумочке. Антон ее обшаривал? Или провел много времени в парфюмерном магазине, пытаясь вычислить аромат, которым она пользуется? Он так и не признался. Все эти мелочи сложились в то, чего она хотела больше всего на свете.

Освобождение. Свобода…

– Спасибо, милый, – Марина прижалась к широкой груди и повторила: – И все-таки уходи, пожалуйста.

Антон, вздохнув, поднялся с постели и принялся одеваться.

В прихожей он пригладил щеткой волосы и укоризненно пробормотал:

– Жестокая ты, Марина. Я на ногах не стою от усталости.

– Какая есть. Тебе что-то не нравится? Ты возле двери…

Его глаза были прикованы к полочке у зеркала. Сашины ключи.

Марина улыбнулась. Смешной парень. Неужели он всерьез полагал, что ей больше делать нечего, кроме как в гости к нему ходить? Потом она подумала о том, что Антон, должно быть, обо всем догадался. Саша на все ключи прикрепляет флэшки в качестве брелков. И сам ими увешан, как новогодняя елка – даже на шее парочка болтается. Новое поколение выбирает надежные носители информации…

– Ты спала с этим юнцом? Он забыл у тебя ключи?! – Антон с досадой треснул кулаком в стену.

«Начинается. Молилась ли ты на ночь, Дездемона?» – подумала Марина тоскливо.

Она накинула Антону на плечи тонкую мягкую дубленку и устало сказала:

– Да, я спала с этим мальчиком. И что это меняет? Ведь знаешь, что ты тоже не единственный мужчина, с которым я встречаюсь. Послушай, я тоже едва стою на ногах. Давай отложим выяснение отношений.

Нет, сбивчиво принялся оправдываться Антон. Это не ревность, пусть не подумает ничего такого. Он любит ее такой, какая она есть. Она хочет встречаться с другими мужчинами – пусть встречается. Конечно, он не в восторге, но если это делает ее счастливой, то ему не остается ничего, кроме как принять ситуацию. Просто компьютерщик… Он же совсем юный.

– Антон! Хватит. Уходи, – Марина распахнула дверь и подтолкнула любовника к порогу.

Мужчина задержался еще на пару секунд, чтобы запечатлеть на ее губах нежный поцелуй, и помчался вниз по ступенькам узкой лестницы.

Закрыв дверь, Марина посмотрела на часы. Уже почти утро. Сейчас примет ванну – а потом спать.

Она вылила в джакузи немного лимонной пены и вздрогнула. Кто-то отчаянно нажимал на звонок.

«Надо бросать Антона. По-хорошему он не понимает. Придется принимать радикальные меры», – думала она, торопясь в прихожую.