Сотрудник агентства "Континенталь" - Дэшилл Хэммет

Я протянул руки в его направлении и так застыл. Если он коснется их, у меня первого будет шанс.

Он громко вздохнул, и стал дышать ртом, стараясь не делать сильных вдохов и выдохов, чтоб не шуметь.

Появился он внезапно.

Его волосы коснулись пальцев моей левой руки. Я ухватил их, и со всей силы дернул голову к себе, послав вперед правый кулак. Я вложил в этот удар всю свою силу, моя щека была обожжена, и я знал, что его пистолет куда-то отлетел.

Он скорчился, и я снова ударил его.

Потом я сел на него верхом, поискал фонариком его пистолет. Нашел его, зажал в руке и встал.

Когда его голова прояснилась, я вытащил его в переднюю часть подвала и занялся поисками лампочки взамен разбитой.

– Теперь выкопай это, – приказал я ему.

Это был не самый лучший способ выразить свою мысль. Я сам не совсем точно знал, чего хотел, или что он будет делать, за исключением того, что выбор места, где он сделал на меня засаду, не мог быть случайным.

– Выкапывай сам, если хочешь, – прорычал он.

– Ладно, – сказал я, – я займусь этим, но у меня не будет времени связывать тебя. Так что если мне придется копать, то я просто сперва вырублю тебя, и будешь лежать спокойно пока все не кончится.

Измазанный кровью, землей и потом я имел вид способного на все человека, поэтому когда я подступил к нему со сжатыми кулаками, он сдался.

Из-за кучи досок он достал мотыгу, сдвинул в сторону бочки и принялся копать.

Когда показалась рука – рука человека, где не налипла земля, имела желтоватый цвет – я остановил его.

Он нашел «это», и у меня был слишком слабый желудок, чтоб смотреть на то, что пролежало три недели во влажной земле...

В ходе судебного разбирательства Лестер Зумвальт признал, что он убил своего компаньона в целях самозащиты.

Зумвальт показал, что он завладел облигациями Горама в тщетной попытке вернуть потери от игры на бирже; и что Рэтбоун, который сам намеревался похитить их и вывезти вместе с миссис Эрншо в Центральную Америку, когда пошел в хранилище, и не нашел их в сейфе, то он обвинил Зумвальта в краже.

В это время Зумвальт не подозревал о нечестных намерениях партнера и обещал вернуть облигации на место. Они пошли в дом Зумвальта поговорить о деле, Рэтбоун, недовольный намерением своего партнера вернуть облигации напал на него, и был убит в завязавшейся драке.

Тогда Зумвальт рассказал Милдред Нарбетт, своей стенографистке, всю историю и убедил ее помочь ему. Вместе они все устроили таким образом, чтоб казалось, что Рэтбоун был в офисе некоторое время на следующий день, 28-ого числа, и что он уехал в Нью-Йорк.

Тем не менее, как видим, суд пришел к выводу, что это Зумвальт завлек хитростью своего компаньона в дом на Четырнадцатой авеню, так что Зумвальта признали виновным в предумышленном убийстве.

Первый состав присяжных, перед которым предстала Милдред Нарбетт, взял самоотвод. Второй оправдал ее, придя к заключению, что нет никаких доказательств того, что она принимала участие в краже облигаций или в убийстве, или что она знала о преступлении до или после его совершения, а ее последующее соучастие, ввиду любви к Зумвальту, не вполне делает ее виновной.

Груда мёртвых тел

"Bodies Piled Up" ("House Dick"). Рассказ напечатан в журнале «Black Mask» в декабре 1923 года. Переводчик М. Банькин.

Штатный детектив отеля «Монтгомери» взял свои комиссионные за прошлую неделю у бутлегера товаром, а не наличными, выпил все, завалился спать в вестибюле и был уволен. Так случилось, что я был единственным незанятым сотрудником Детективного Агентства «Континенталь», отделения в Сан-Франциско, в это время, и потому в течении трех дней я исполнял обязанности гостиничного сыщика, пока искали человека, который бы устроился на постоянную работу.

«Монтгомери» – тихий отель высшего качества, и у меня время проходило спокойно – до третьего и последнего дня. Тогда то все и изменилось.

Я спустился в вестибюль в тот день, чтоб встретиться со Стейси, помощником управляющего, который меня искал.

– Одна из горничных только-что позвонила, и сообщила, что что-то не так в номере 906, – сказал он мне.

Мы направились в этот номер вместе. Дверь была открыта. Посреди помещения стояла горничная, выпучив глаза на закрытую дверцу комода. Из под дверцы, растеклась примерно на фут по полу, похожая на змею струйка крови.

Я шагнул мимо горничной и попробовал дверцу. Она не была заперта. Я открыл ее. Оттуда медленно вывалилось прямо мне на руки окоченевшее тело мужчины – вывалилось спиной вперед – а на его пиджаке, внизу спины, шел шестидюймовый разрез, и пиджак был мокрой и липкой.

Это не было такой уж неожиданностью: кровь на полу подготовила меня к чему-нибудь такому. Но когда за мертвецом последовал второй – уже с темным, искаженным лицом, повернутым ко мне, я уронил первого и отпрыгнул назад.

И когда я отпрыгивал, третий мужчина вывалился вслед за другими.

Сзади меня раздались вскрик и глухой стук, горничная упала в обморок. У меня тоже нервы не особо железные. Я, конечно, не чувствительный цветочек, и я насмотрелся в свое время на массу неприятных вещей, но многие недели спустя а то и дело вспоминал этих трех мертвецов, вываливающихся из комода грудой у моих ног: как они медленно выбираются – почти сознательно – в жуткой игре «следуй за вожаком»[4].

Увидев их, вы не сомневались бы, что они действительно мертвы. Как они падали, как лежали кучей, все, с ужасающей определенностью, говорило, они лишены жизни.

Я повернулся к Стейси, который мертвенно побледнев держался на ногах только тем, что вцепился в спинку медной кровати.

– Уберите женщину! Доктора и полицию сюда!

Я растащил трупы, положил их в мрачный ряд, лицами вверх. Затем я наскоро осмотрел комнату.

Мягкая шляпа, что подходила одному из мертвецов, лежала в центре застеленной кровати. Ключ от комнаты торчал с внутренней стороны двери. В комнате не было крови, кроме той, что просочилась из комода, и не было никаких признаков, того что в номере кто-то боролся.

Дверь в ванную была открыта. Внизу ванны лежала разбитая бутылка джина, судя по силе аромата и остаткам влаги в ванне она была полной, когда разбилась. В одном из углов уборной я нашел маленький стакан для виски, и другой под ванной. Оба были сухие, чистые и без запаха.

Внутренняя сторона дверцы комода была заляпана кровью от высоты моего плеча и до пола, и две шляпы лежали в луже крови на днище комода. Каждая из шляп подходила кому-нибудь из мертвецов.

Вот и все, что было. Три трупа, разбитая бутылка джина и кровь.

Стейси вернулся с доктором, и пока доктор осматривал мертвецов, прибыли полицейские детективы.

Доктор вскоре закончил свою работу.

– Этот мужчина, – сказал он, указывая на одного из мертвецов, – получил удар в заднюю часть головы, нанесенный при помощи небольшого тупого инструмента, а потом задушен. Этот, – указав на другого, – был просто задушен. А третий был заколот ударом в бок, лезвие было, возможно, пяти дюймов длиной. Они все мертвы уже около двух часов, с полудня или чуть позже.

Помощник управляющего опознал двоих. Тот, которого закололи – первый выпавший из комода – прибыл в отель три дня назад, зарегистрировался как Тюдор Ингрэхэм из Вашингтона, округ Колумбия, и занял номер 915, через три двери отсюда.

Тот, который вывалился последним – которого просто задушили – проживал в этом номере. Его звали Винсент Девелин. Он был страховым маклером, и сделал отель своим домом с тех пор, как умерла его жена, примерно четыре года назад.

Третьего мужчину часто видели в компании Девелина, и один из служащих вспомнил, что они сегодня вместе вошли в отель примерно в пять минут первого. Визитки и письма в го кармане указывали, что его имя Гомер Энсли, партнер юридической фирмы «Лэнкешем и Энсли», офис которой был в Майлз-билдинг, рядом с офисом Девелина.

В карманах Девелина оказалось полторы или две сотни долларов; в бумажнике Энсли было чуть больше сотни; карманы Ингрэхэма дали урожай в три сотни, и в поясе было еще две тысячи двести долларов и два не вставленных в оправу брильянта среднего размера. Все трое имели в карманах часы – у Девелина самые дорогие – и еще Ингрэхэм носил два кольца, оба довольно ценных. Ключ от номера Ингрэхэма был у него в кармане.

Помимо этих денег – чье присутствие, казалось, указывало на то, что грабеж не был мотивом убийства – мы ни у кого из них ничего не нашли такого, что могло бы пролить свет на это преступление. Также и тщательный обыск номеров Ингрэхэма и Девелина не дал нам ничего.

В номере Ингрэхэма мы нашли дюжину или более упаковок аккуратно крапленых карт, несколько шулерских игральных костей и огромную кучу сведений о беговых лошадях. Так же мы обнаружили, что у него были жена, которая жила в Буффало, на Ист-Делэвен-авеню, и брат в Далласе, проживавший на Крачер-стрит; еще был список имен и адресов, который мы отложили, чтоб заняться им позже. Но ничего в обоих номерах не давало сведений, даже косвенных, об убийстве.