Дьявол в синем - Уолтер Мосли

– Прежде чем я дала Коретте деньги, я попросила у нее ваш номер. Мне хотелось позвонить вам и узнать, зачем вы меня разыскиваете.

Она казалась совсем девочкой, больше двадцати двух ей нельзя было дать.

– Где живет ваш приятель?

– На одной из улиц над Голливудом, Лоурел-Кэньон-Роуд.

– Вы знаете, как туда ехать?

Она энергично закивала и вскочила со стула:

– Только я захвачу одну вещь.

Она выскочила из комнаты в неосвещенную переднюю и вскоре вернулась со старым, потрепанным чемоданом.

– Это чемодан моего друга, Ричарда, – сказала она со смущенной улыбкой.

* * *

Я проехал через весь город до Ла-Бреа, затем направился на север в сторону Голливуда. Узкая дорога, петляющая вдоль каньона, была совершенно пуста. Нам ни разу не встретилась даже полицейская машина. Это меня вполне устраивало, потому что полицейские, если видят в одной машине цветного мужчину и белую женщину, рассуждают как белые рабовладельцы. При каждом повороте дороги перед нашими глазами на миг возникало видение ночного Лос-Анджелеса. Даже отсюда город, яркий, светящийся и живой, являл собой море света. Мне стоило раз взглянуть на него, чтобы ощутить в себе силу.

– Следующий дом, Изи. Там, где навес для автомобиля.

Это был еще один маленький домик. По сравнению с особняками, которые мы видели по дороге, он выглядел флигелем для прислуги. Убогий домишко с двумя окнами и распахнутой входной дверью.

– Ваш приятель всегда оставляет дверь открытой? – спросил я.

– Я не знаю.

Когда мы припарковались, я вышел вместе с ней.

– Я только на минуту. – Она погладила мою руку.

– Может быть, мне лучше пойти вместе с вами?

– Нет, – возразила она с твердостью, которой я до того в ней не замечал.

– Послушайте, сейчас поздняя ночь, безлюдный район большого города. Дверь открыта, значит, тут что-то не так. Если я влипну еще в какую-нибудь историю, полиция уже не выпустит меня из своих когтей.

– Хорошо, – согласилась она. – Но только на минутку, убедиться, что все в порядке. Потом вы вернетесь к машине.

Я закрыл входную дверь и только после этого повернул выключатель.

– Ричард! – крикнула Дафна.

Домик был задуман как хижина в горах. Входная дверь вела в большую комнату, служившую одновременно гостиной, столовой и кухней, отделенной от столовой длинной стойкой. В дальнем левом углу стояли деревянная кушетка, покрытая мексиканским ковром, и металлический стул с двумя подушками. В стеклянной стене напротив входной двери отражалась комната, Дафна, я и мигающие огни далекого города. Слева виднелась дверь.

– Это его спальня, – кивнула она.

Убранство спальни было под стать всему остальному в этом доме. Деревянный пол, окно во всю стену, широченная кровать. А на ней – мертвец.

На нем был все тот же синий костюм. Он лежал поперек кровати с распростертыми, как у Христа, руками, только пальцы скрючены, а не расслаблены, как на распятии моей матери. Он не назвал меня "цветной брат мой", но я узнал пьяного белого парня, которого встретил возле забегаловки Джона.

Дафна судорожно втянула в себя воздух и уцепилась за мою руку:

– Это Ричард.

В его груди торчал погруженный по самую рукоятку мясницкий нож. Он упал навзничь на кипу одеял, и кровь залила его шею и лицо. Широко раскрытые глаза окаймляла полоса застывшей темной крови. Меня замутило. С трудом справившись с приступом тошноты, я опустился на колени перед мертвым, как священник, благословляющий покойника, привезенного к нему скорбящими родственниками. Я не знал ни его имени, ни того, что он натворил, я знал только одно – он мертв.

В это мгновение мне припомнились все мертвецы, которых я когда-либо видел, и тысячи немцев, детей и женщин, искалеченных, обожженных войной. Я убил некоторых из них и совершил еще худшее в угаре войны. Я видел трупы с широко раскрытыми глазами, как у Ричарда, и тела вообще без головы. Смерть мне не в новинку, и будь я проклят, если позволю себя сломать из-за еще одного белого мертвеца. Пока я стоял на коленях, кое-что на полу привлекло мое внимание. Я поднял эту возможную улику, понюхал и завернул в носовой платок.

В это время Дафна куда-то исчезла. Я прошел на кухню, ополоснул лицо под краном, заглянул в ванную, туалет. Потом выбежал из дома взглянуть на свою машину. Дафны нигде не было.

И тут послышался какой-то шум из-под навеса для автомобиля. Дафна была там, запихивала старый чемодан в багажник розового "студебеккера".

– Что вы делаете? – спросил я.

– Собираюсь поскорее убраться отсюда, и будет лучше, если мы расстанемся.

Я даже не успел удивиться тому, как быстро она избавилась от своего французского акцента.

– Что здесь произошло? – снова спросил я.

– Черт побери, откуда я знаю? Ричард убит, Фрэнк исчез. Знаю только, нам нужно исчезнуть до того, как нагрянет полиция. Иначе нам не отвертеться.

– Кто это сделал? – Я схватил ее и оттащил от машины.

– Я не знаю, – сказала она спокойно и тихо, глядя мне прямо в лицо.

– И что же, мы так просто уедем, бросив его?

– А что мы можем сделать, Изи? Заберу эти вещи, и никто не узнает, что я была здесь. А вы поезжайте к себе домой. Ложитесь спать и представьте, что все это вам приснилось в дурном сне.

– А что будет с ним? – завопил я, показывая на дом.

– Это мертвец, мистер Роулинз. Он умер, его нет. Поезжайте домой и забудьте все, что вы видели. Полиция не знает, что вы здесь были, и не узнает, если вы не станете орать так громко. Иначе кто-нибудь выглянет в окно и увидит вашу машину.

– Что вы собираетесь делать?

– Отведу машину в известное мне местечко и оставлю там. Сяду в автобус и уеду куда-нибудь подальше отсюда.

– А как быть с человеком, который вас разыскивает?

– Это вы о Картере? Он ничего дурного не замышляет. Я исчезну, и он со временем забудет меня.

Потом она меня поцеловала. Это был медленный, нарочитый поцелуй. Сначала я попытался отстраниться, но она держала меня крепко. Ее язык касался моего языка, скользил по моим губам и деснам. Горький вкус у меня во рту сменился сладостью. Она отстранилась на мгновение и улыбнулась. А потом поцеловала меня снова. На этот раз поцелуй был страстным.

– Очень жаль, что у нас не будет возможности узнать друг друга поближе. Я разрешила бы вам насладиться маленькой белой девушкой.

– Вы не можете просто так уехать, – промямлил я. – Здесь произошло убийство.

Она закрыла багажник и, обойдя меня, направилась к водительскому месту, села и опустила стекло.

– Прощай, Изи, – помахала она на прощанье и повернула ключ зажигания.

Двигатель раз чихнул и завелся. Я мог бы вытащить ее из машины, но что дальше? – спросил я себя. Оставалось только смотреть, как на шоссе, спускающемся по склону холма, мелькают красные огоньки, постепенно тая вдали. Потом я сел в свою машину и подумал, что фортуна еще не повернулась ко мне лицом.

Глава 14

"Ты позволяешь использовать себя, Изи? Они из тебя веревки вьют, а ты даже пальцем не пошевельнешь?"

"А что я могу сделать?"

Я проехал по бульвару Сансет и повернул налево. На востоке уже разгорелся оранжевый пожар восхода.

"Не знаю, парень. Но что-то ты должен делать. Если пойдет так и дальше, ты не доживешь до следующей среды".

"Может быть, последовать совету Оделла и смыться?"

"Смыться! Смыться! Ты собираешься удрать от единственной собственности, которая у тебя есть! Удрать! Нет уж, лучше умереть, чем удрать".

"Ну хорошо, ты говоришь, я так или иначе умру. Единственное, что мне остается, это дождаться следующей среды".

"Ты должен встать на ноги, парень. Нельзя позволять этим людям топтать тебя. Путаться с белыми француженками, которые вовсе не француженки, работать на белого человека, который готов убить твоего брата просто за то, что от него по-другому пахнет. Ты должен разобраться в том, что произошло, и понять, что к чему".

"Но что я могу поделать с полицией, мистером Олбрайтом и даже с этой девушкой?"

"Ждать удобного случая, Изи. Не делай ничего, чего ты не должен делать. Просто жди удобного случая и пользуйся им всегда, когда он представится".

"А что, если..."

"Не задавай никаких вопросов. Либо "да", либо "нет". "А что, если..." – это для детей. А ты мужчина".

"Да", – сказал я и внезапно почувствовал себя сильным.

"Не так уж много покушающихся на твою жизнь, Изи. Для этого вокруг слишком много трусов".

Я слышу этот голос только в самые тяжелые минуты, когда все кажется настолько скверным, что я готов сесть в машину и на полном ходу врезаться в стену. Тогда ко мне приходит Голос и дает самый верный совет.

Голос звучит сурово. Ему совершенно все равно, испуган я или мне угрожает опасность. Он просто анализировал тягостную ситуацию и рассуждал, как из нее выпутаться.

* * *

Я впервые услышал Голос, когда служил в армии.

Вступив в армию, несущую защиту и поддержку всему миру, я гордо сознавал себя ее частицей. Оказалось, в армии так же относились к черным, как и на Юге. Меня обучали быть солдатом, бойцом, а потом на целых три года усадили за пишущую машинку. Я прошел всю Африку и Италию в составе отдела статистики. Мы следовали за боевыми частями, отмечая их продвижение и подсчитывая потери. Я числился в "черной" дивизии, где все старшие офицеры были белыми. Меня обучали убивать, но белые люди не спешили дать мне в руки оружие. Им претила мысль, что я буду проливать кровь белых. Они по-прежнему считали нас, черных, неспособными подчиняться дисциплине и не готовыми к военной службе. На самом деле они боялись, что нам может понравиться вкус свободы, которую приносит общение со смертью. Если чернокожий хотел воевать, он должен был пойти добровольцем. Тогда у него был шанс попасть на фронт. Я же считал людей, добровольно соглашавшихся воевать, дураками.