Клоун. История одной любви - Юлия Владимировна Монакова

возьми, — протянула ему ручку Соня, мило улыбнувшись. — Можешь не возвращать, у меня еще есть.

— Спасибо, — буркнул он.

Настроение было отстойное, бубнеж учителя только раздражал. Хотелось вытащить Динку из-за парты, хорошенько встряхнуть и потребовать объяснений.

На переменах вокруг постоянно было полно людей, и Макар не решился заговорить с Динкой при всех. В столовой она и вовсе отсела за соседний стол, оставив Макара наедине с Соней. Та, похоже, не удивилась этому, наоборот — была премного довольна, а вот он взбесился не на шутку. Что еще за игры?

На выходе из столовой ему все-таки удалось ухватить ее за рукав и задержать.

— В чем д-дело? — прямо спросил он. — Тебе что, влетело от отца? Он узнал, что т-ты прогуляла уроки? Соня рассказала?

— Пусти, — она сердито вырвалась. — Ни от кого мне не влетело.

— Тогда с какого п-перепуга ты на меня смотришь как на врага народа?!

Динка отвела взгляд.

— Скажи, ты ведь Соне тоже обещал сводить ее за кулисы? — спросила она наконец.

Он нахмурился, вспомнив о своем обещании. И дернул же черт!

— Ну… было д-дело, обещал. И что?

— Ничего, — сердито буркнула она. — У тебя расписание на месяц вперед, наверное? Кто следующий?

— Что ты несешь! — возмутился он. — К-какое еще расписание?

— Да чего ты ко мне прицепился-то?! — воскликнула она почти жалобно. — Прилип как банный лист… что тебе, других девчонок мало? Или ты на спор? А что, это ж дело чести — завалить Дружинину, «терять-то ей все равно уже нечего», — насмешливо произнесла она, явно копируя чьи-то интонации.

— Дин, я… — голос у него сорвался на хрип. — К-какой еще спор? И при чем т-тут другие девчонки? Мне ты нравишься. Только т-ты, понимаешь?

Динка затихла, недоверчиво глядя на него. Он молчал.

— И чем же я тебе так нравлюсь? — скептически осведомилась она наконец.

Он пожал плечами.

— Не знаю… всем. В тебе нет ничего, что меня раздражает.

— Извини, Макар, — серьезно выдохнула она. — Может, ты и правда хороший парень… но мне ничего этого не надо. Честно. Я устала постоянно бояться, что меня снова подставят или обманут.

— Я не обману! — заверил он. — Я для т-тебя все сделаю! Все, что ты т-только захочешь!

— Все, что захочу? — глаза ее снова сделались холодными и колючими, как две льдинки.

— Все, что скажешь, — с готовностью выдохнул он.

— Ну тогда… тогда… — она усмехнулась. — Войди к тигру в клетку ради меня. Сможешь?

13

«Войди к тигру в клетку».

Динкины слова набатом звучали у него в ушах всю дорогу, пока он шел к цирку. Сначала ему показалось, что это просто неудачная шутка, но Динка смотрела на него зло и отчаянно. Она ведь знала, должна была помнить, что тигр стал причиной его заикания. То есть… намеренно выбрала такой способ проверить его? Испытать на деле — готов ли Макар сделать для нее все, о чем бы она ни попросила? Впрочем, судя по выражению ее лица, она не верила в это ни секунды… Просто надеялась от него избавиться, полагая, что теперь-то он точно отстанет. Ха! Плохо же она его знала.

Во рту у Макара пересохло, сердце готово было выскочить из груди.

«А если я это сделаю, что п-получу взамен?»

«О, ты уже начал торговаться, — она криво улыбнулась. — Ну тогда… тогда я исполню любое твое желание».

«Любое?» — напряженно уточнил он.

«В пределах моих сил и возможностей, конечно. Я тебе не золотая рыбка».

«Я это сделаю», — сухо пообещал он, и, наблюдая, как она выразительно и недоверчиво закатывает глаза, торопливо добавил: «Но и ты чтобы т-тогда… без обмана».

«За кого ты меня принимаешь? — холодно ответила Динка. — Я всегда держу свое слово».

…И вот сейчас он шел пешком в сторону цирка, размышляя, как осуществить задуманное.

Макар не был полным идиотом и прекрасно понимал, что может зайти в клетку и просто-напросто не выйти оттуда. К тому же, нужны были какие-то доказательства его пребывания тет-а-тет с тигром. Не скажешь же Динке: «Я сделал то, о чем ты просила, просто поверь мне на слово». Врать и фальсифицировать, подключая мнимых «свидетелей», тем более не хотелось…

«Фото! — осенило вдруг его. — Надо сфотографироваться на телефон прямо в клетке. Тогда она точно мне поверит».

Зверинец в светлоградском цирке был небольшим. Перед входом к хищникам горело предупредительное табло: «Вход строго воспрещен!» Больших кошек было всего четыре: два тигра, лев и леопард. Каждому полагалась отдельная клетка. Оба тигра, Мартин и Юнона, были белыми — генетические мутанты. Как вскользь слышал когда-то Макар, у белых тигров нет гена, отвечающего за обычную для их сородичей окраску — именно поэтому они хуже, чем рыжие тигры, приспособлены к жизни в дикой природе и не могут охотиться из-за отсутствия маскировки. Как правило, такие тигры не выживают без помощи людей. Однако менее опасными для человека они от этого не становятся…

Пахло в зверинце специфически, с непривычки могло и замутить, хотя животных регулярно мыли. А еще близкий и резкий запах хищников неизменно будил в Макаре воспоминания о том давнем случае с Элвисом, когда отец кинулся на помощь… Впрочем, сейчас вонь волновала его меньше всего.

Обычно ключи от клеток хранились у дрессировщика, но Макар знал, что запасной комплект должен висеть здесь же, в зверинце, на щитке — для работника, который занимался кормежкой. Время завтрака уже прошло, так что можно было рассчитывать на то, что звери как минимум сыты.

Заветные ключики нашлись сразу же. Поколебавшись, кого из тигров выбрать, он остановился на Юноне. Вроде бы говорили, что тигрицы более умные и сообразительные. Может, повезет и она не станет просто так кидаться на него и жрать?

Единственное, что помнил Макар из правил поведения с дикими животными — то, что нельзя поворачиваться к хищнику спиной, это могло спровоцировать нападение. А еще нельзя убегать, иначе у животного сработает рефлекс преследования, и даже если изначально не было планов нападать — удержаться будет просто невозможно.

Юнона расслабленно дремала, положив голову на лапы, но при появлении Макара сразу же встрепенулась.

— П-привет, — вполголоса поздоровался Макар, чтобы успокоить то ли ее, то ли самого себя.

Тигрица продолжала пристально наблюдать, как он засовывает ключ в замок и поворачивает его. Внешне она вроде бы сохраняла неподвижность и спокойствие, но ее выдавали нервно подрагивающие уши.

— Не бойся, я тебе ничего п-плохого не сделаю, — продолжал бормотать какую-то чушь Макар, хотя понимал, что опасаться плохого стоит прежде всего ему самому, а не Юноне.

Когда он наконец приоткрыл дверцу клетки