Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Начинался мутный рассвет ненастного дня. Вдали показались слабые станционные огни Кобулети и более отчетливо зеленый глазок входного семофора. Я услышал два коротких свистка: начиналось замедление; заскрежетали тормоза. Предстояло прыгать. Скорость все еще казалась большой, когда я опустился на последнюю ступеньку площадки. Послышались опять два коротких свистка — замедление оканчивалось. Надо прыгать.
Вдоль железнодорожного полотна сплошной полосой росли густые кусты. Они неслись мимо меня. Я прыгнул, машинально зажмурив глаза. Мне повезло — ни столбик, ни камень, скрытые в кустах, не тронули меня. Несколько секунд я лежал, ощупывая руки и ноги, проверяя, на месте ли закрепленный под мышкой пистолет. Все оказалось в порядке. Два красных огонька хвостовой цистерны скрывались вдали вместе с затихающим грохотом поезда. Тихий, ровный и приятный шум дождя нарушал предрассветную тишину.
Выбравшись из кустов, я стряхнул уже насквозь промокший плащ, пожертвованный мне нашим шофером Николаем из каких-то тайных запасов в его гараже, и зашагал по дороге, ведущей к станции, находившейся шагах в двухстах от места моего падения. От нее прямо к морю вела единственная, довольно широкая улица, в этот час совершенно безлюдная. Обычно дома аджарских крестьян стояли по обеим сторонам дороги. Ставни домов наглухо закрыты, и впечатление какой-то странной необитаемости царило в поселке, малонаселенном и тихом. В одном доме из трубы лениво струился тонкий столбик дыма, прибиваемого дождем к крыше. На немощеной улице, покрытой морской мелкой галькой, стояли большие неглубокие лужи, рябившиеся под дождем.
Медленно переставляя ноги, я раздумывал о предстоящей встрече с диверсантами. Тревога заползала в душу. Я прибавил шаг, в который раз вспоминая биографию Вересова. А вдруг агент БРП что-то умышленно скрыл? Крепче прижал локтем к боку кольт, патрон был загнан в ствол, спуск стоял на предохранителе, пошел смело. Восемь двенадцатимиллиметровых пуль делали пистолет серьезным оружием. Я сумею быстро выхватить его, чтобы в случае необходимости стрелять первым. А сколько может быть диверсантов? Двое, трое, ну четверо. А если больше? Больше, чем патронов в обойме? Перезарядить пистолет уже не успеть. Выбросить пустую обойму и вставить новую? Нет, не успею. Эти люди тоже бывалые.
Сумбурные мысли проносились в моей голове, уверенность сменялась сомнениями. Но пути назад для меня не было.
Я дошел до конца улицы, где она переходила в галечный берег, о который с шумом разбивались штормовые волны. Узкая полоса высоких карагачей отделяла проселочную дорогу от открытого пологого спуска к морю — начинался прибрежный лес. Штормовые волны обрушивались на берег, гоня вверх и вниз обкатанные голыши из гранита и мрамора. Неширокая полоса деревьев все же защищала меня от порывов холодного ветра и сильных струй дождя. Здесь, на лесной дороге, было значительно теплей. Терпкие от гниющих листьев запахи окружали меня. Они успокаивали. Вокруг — никого. Неистовые порывы ветра налетали на вершины. Многолетние карагачи натужно скрипели.
Те, кого я искал, были где-то здесь, невдалеке, на какой-то постройке. Дорога с глубокой колеей должна привести меня к цели. Так прошагал я километра два. За изгибом дороги, метрах в двадцати от нее, неожиданно увидел человека. Он обрубал сучья с лежавшего на земле ствола дерева. Заметив меня, всадил топор в ствол и не спеша направился к дороге. Пробуравив меня взглядом черных глаз, он остановился. Это был кубанец, вероятно, казак. Ничего удивительного: много людей, мужчин и женщин, осенью приходило на побережье с Кубани на заработки. Здесь с каждым годом увеличивалось строительство. Человек был высок, с казацкими усами, в неизменной черной кубанке на голове, в обычном тогда для всех стеганом военном ватнике. Слегка кривые ноги выдавали в нем кавалериста. Подойдя к нему вплотную, я поздоровался, стащив с головы промокшую кепку. Казак не сразу ответил. Расправив усы и потерев щеки, еще несколько секунд разглядывал меня.
Я спросил, далеко ли постройка.
— Не, недалече, километра полтора. Прямо по дороге разом дойдешь. Курево есть? — закончил он.
Достав начатую пачку, папирос, я протянул ему. Закурили. Он сделал несколько затяжек, продолжал расспросы:
— А ты що, наниматься?
— Угу…
— Столяр аль плотник?
— Плотник…
— Что ж, поняй по дороге, там бригадир…
Приподняв кепку, я не спеша зашагал дальше. Некоторое время до меня еще доносились удары его топора, но вскоре они оборвались. Мне вспомнилось, как мы с пограничником Арчилом Брегвадзе ловили контрабандиста, только случайно не подстрелившего меня. И остудило мое слепое стремление к рискованным приключениям, я понял, что борьба с врагами Родины сопряжена с риском, в котором нет места спортивному азарту. Риску нужен трезвый расчет. Но борьба, конечно, таит в себе риск быть убитым.
Продолжая шагать по лесной дороге, я прошел нужные полтора-два километра, когда лес расступился, открылась большая вырубленная поляна. Тут находилась постройка с наполовину возведенными стенами из крупных галечных серых кирпичей. Часть кирпичей лежала на земле в деревянных формах. В стороне стоял дощатый барак с большим навесом, под ним несколько грубо сколоченных столярных верстаков. Валялись бревна возле небольшого штабеля досок, кучи стружек. В подслеповатом окошке барака светился огонек керосиновой лампы. Из трубы вился дымок. У барака стояла покрытая попоной пегая лошадь, запряженная в обычную для этих мест повозку. Серые галечные кирпичи, повозка, пегая лошадь мгновенно оживили во мне воспоминания о диверсии на нефтеперегонном заводе. Такие кирпичи Костя Осипов обнаружил у основания сгоревшего бака. А разве стрелок охраны не говорил о повозке и, кажется, пегой лошади?..
Я замедлил шаг. Осмотрелся: слева поляна рядами карагачей отделялась от морского пляжа, справа за полосой леса, в километре, поднималась железнодорожная насыпь, а за ней, еще в километре, — горный склон, также покрытый лесом, и темные провалы ущелий, уходивших к границе. В случае тревоги диверсанты легко могли там скрыться: горные тропы и никаких дорог. Удобное место выбрал сотник, ничего не скажешь.
Отчетливо вспомнилось событие восьмилетней давности — лето 1919 года. К Харькову подходили белые — армия Деникина. Первыми в город ворвались кубанские казаки. Крутя над головами сверкавшие на солнце клинки шашек, стреляя в воздух, они промчались по окраинным улицам к центру. Мы, человек десять комсомольцев из военизированного отряда «Юный коммунист» (нас сокращенно называли «Юки»), уходили из города. Решили идти к Донцу и возле городка Змиева скрыться в деревне у родственника одного из членов нашего отряда. Собирались действовать в
- Чекисты рассказывают. Книга 3-я - В. Шевченко - Прочие приключения
- Чекисты - Петр Петрович Черкашин (составитель) - Прочая документальная литература / Прочие приключения / Советская классическая проза / Шпионский детектив
- Чекисты (сборник) - Петр Петрович Черкашин (составитель) - Прочая документальная литература / Прочие приключения / Советская классическая проза / Шпионский детектив
- Чекисты рассказывают... - Чернияз Абуталипов - Прочие приключения
- Цветы зла. Безумная ботаника. 1894-1911 - Реми де Гурмон - Научная Фантастика / Прочие приключения
- Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов - Героическая фантастика / Прочее / Прочие приключения
- Казан - Джеймс Кервуд - Прочие приключения
- Незримое сражение - Сборник - Прочие приключения
- Цветы и железо - Иван Курчавов - Прочие приключения
- И придет большой дождь… - Коршунов Евгений Анатольевич - Прочие приключения