Китайские палочки времени - Александр Алфимов

Нет, похоже, мне не добиться от старика признания, что правый мир хуже. Значит, он действительно лучший. Не только по моему мнению, но и объективно. Итак, придется выбирать между жизнью друга и всеобщим благом.

— Ладно, Егор Федорович, пора мне. Пойду.

— Иди. Будь осторожен.

Я непонимающе уставился на старика. Осторожность мне действительно не помешает. Но откуда Егор Федорович про это знает?

— Что рот разинул? — усмехается старик.— Да я сразу понял, что ты в серьезное дело вляпался. Сначала Олег оставил этот диск, жутко волновался. Сказал никому «термитник» не отдавать, только ему или тебе. Потом пришел ты. Серьезный, сосредоточенный. Когда я тебя спросил, ты сразу уйдешь или посидишь, ты сначала помялся. Видно было, время терять жалко. А потом быстро согласился посидеть. Видно, решил с умным человеком поговорить, авось мысль какая придет. Когда я спросил, о чем разговор вести будем, ты предложил о Развилке. Мол, может ли человек выбрать ветвь. Ну тут я понял: серьезное дело, раз фактор Развилки замешан. Я еще долго сомневался, слишком уж глобальное событие — Развилка. Да и по прогнозам до нее еще лет десять. Но на то они и прогнозы, чтобы на деле все по-другому случалось. А уж когда ты меня в открытую спросил: какую бы ветвь я выбрал, если б смог,— я убедился, что правильно догадался. Так что, говорю, осторожнее. Где серьезные дела, там серьезные люди. А они потому и серьезные, что шутить не любят. И еще, ты старика слушай, но решать тебе. Думай сам. Кстати, а с Олежкой-то все в порядке?

— Галка надеется, что он выживет,— промямлил я.

— Галка? Что ж вы девушку-то во все это втянули?

— Егор Федорович, Олегу врач нужен был. А в больницу ему нельзя, там его могут убить,— принялся я оправдываться.— И потом вы же знаете Галку, она хоть и девушка, а любого мужика за пояс заткнет.

— Верно, верно... — Старик тряхнул головой.— Ладно, больше мне ничего не рассказывай. Чем меньше я знаю, тем меньше могу рассказать.

— До свидания, Егор Федорович,— пробормотал я, немного помолчав.

Спускаясь на лифте, я думал о том, что конспиратор из меня фиговый.

ГЛАВА 4

Угораздило же меня вляпаться в эту историю!

Сразу понятно было, что тут дело серьезное. Но я даже и предположить не мог, что настолько!

Я-то думал, что Олега пытались убить какие-нибудь «братки». Но, как говорится, индюк тоже думал. Надеюсь, что я в суп не попаду. Хотя вполне имею реальную возможность принять горячую ванну в овощном бульоне.

У Олега в квартире я наследил порядочно. Тогда я думал, что имею дело с урками, пусть и очень высокого уровня. Для них вполне хватило бы стертых отпечатков и пропавшего компьютера, чтобы потерять мой след. Но теперь я л-|аю, кто стоит за этой историей.

Наверняка все бабульки в радиусе нескольких километров от дома Олега уже опрошены. Вот я сейчас сижу у себя дома, тупо смотрю на холлопанель, а серьезные люди поднимаются в лифте. Сейчас раздастся звонок в дверь, и все — конец...

Звонок действительно раздается. Я вздрагиваю, вскакиваю с кресла, лишь потом понимаю, что звонит видеофон. На определителе высвечивается номер квартиры родителей Олега. Наверное, Егор Федорович.

Тыкаю пальцем в панель видеофона. Первое, что вижу поту сторону экрана,— окладистая борода. Так и есть, Егор Федорович.

— Еще раз добрый день, Саша.— Старик говорит дребезжащим старческим голосом, смешно окая. Он любит изображать эдакого простоватого деревенского пенсионера. Однако неким десятым чувством понимаю — на этот раз представление разыгрывается не для меня. А для кого тогда? Ладно, подыграю, а по ходу разговора постараюсь это выяснить.

— И вам день добрый, Егор Федорович. Кстати, почему «еще раз»? Когда я к вам приходил, было только доброе утро. А доброго дня вы мне сегодня еще не желали.

— И то верно. Склероз стариковский замучил. Еще хорошо, что не маразм, как-никак восьмой десяток идет. Я чего звоню-то? Сказать хотел, ко мне тут ваши друзья заходили.

На последних словах в речи старика промелькнули интонации, значения которых я не понял. Но ясно одно: Егор Федорович хочет сказать мне нечто, не предназначенное для чужих ушей. А эти самые уши чутко вслушиваются в разговор.

— Какие друзья? — спрашиваю я не слишком заинтересованно — для стороннего наблюдателя. А вернее, слушателя.

Все мое внимание сконцентрировано на разговоре. Егор Федорович ведет какую-то тонкую игру, смысла которой я не понимаю. Поэтому любое мое слово может смешать старику все карты.

— Ну я и не знаю какие. Вы ж, молодежь, сами по себе. Теперь не то что раньше, всех знакомых в семьях знали. А сейчас и не поймешь: не то просто знакомые, не то друзья, не то эти... партнеры деловые. Или не деловые, сейчас же разврат всякий.

Эх, Егор Федорович, умный вы человек. И актер из вас хороший. Да вот беда, увлекаетесь, начинаете для себя, для души играть. И со стороны сразу видно, что играете.

— Егор Федорович, а чего хотели эти друзья? — Я решил, что если не прервать словоблудия старика, то добром это не кончится.

— Ентот хотели... как его... диск такой... муравейник, что ли?

— «Термитник»,— подсказываю я.

— О! Он самый! Пришли, говорят: они Олегу друзья. д не оставлял ли для них Олег «термитник»? Это они спрашивают. Как же, говорю, не оставлял. Еще как оставлял, говорю. Да только другой его друг приходил, забрал. Если нам приспичило, так к ему и езжайте. Они мне твою фамилию называют, мол, не ты ли это забрал муравейник. Я говорю, как же не он! Еще как он! То бишь ты. Думаю, они сейчас к тебе катят.

— Спасибо, Егор Федорович, что позвонили. Я их обязательно встречу.

Старик прервал соединение.

Вот, значит, какие дела! К Егору Федоровичу пришли «друзья», спрашивали про «термитник». Старик понял: они знают и то, что диск хранился здесь и что я приходил. Решил, что отпираться бесполезно. И применил старую мудрость — полуправда хуже, чем ложь. И правильно. Начни он говорить, что ничего не знает, ему бы какую-нибудь «сыворотку правды» вкололи. Или что-то еще хуже. А так и ничего лишнего не сказал, и подозрений не вызвал. Да еще мне позвонил, предупредил об опасности. Видимо, подозревает, что видеофон прослушивается, иначе не стал бы ломать комедию.

Надо что-то делать. Вот только что? Ответ очевиден — бежать. Только бежать грамотно. Понятия не имею, в чем заключается грамотность побега. Но если я сбегу неграмотно, то меня найдут быстрее, чем я успею затеряться.

Наверное, первым делом надо позаботиться, чтобы никто не понял, куда я решил бежать. Ну с этим проблем чет, я и сам этого еще не знаю. Отправлюсь куда глаза глядят, лишь бы подальше отсюда.

А еще нельзя допустить, чтобы преследователи вышли на Галку с Олегом. Во-первых, они слишком много знают, и в живых их не оставят. А во-вторых, они — прекрасное средство давления на меня. Даже если я скроюсь, то меня могут заставить сдаться.

Какая жалость, что в компьютере сохраняются последние пятьдесят звонков! Хотя интеграция всей бытовой электроники в единую систему и облегчает жизнь, иногда это здорово мешает. Теперь придется выбирать: расколошматить мой системник здесь или таскать с собой. А ведь еще есть системник Олега! С ним тоже надо что-то делать. Пусть я и не нашел там ничего интересного, но у меня-то не было аппаратуры для глубинного сканирования брэйн-геля. Лучше все-таки забрать с собой. Потому что нужно четверть часа, чтобы раскурочить все части компьютера, которые могут что-либо помнить. А счет идет уже на минуты. Выбегаю из подъезда с большой сумкой, где покоятся оба системника и кое-какая полезная мелочь. Куда бежать — направо или налево? В переулке справа мелькнул дорогой черный хаверкар. Уж не знаю, по мою ли душу или просто мимо проезжал. Выяснять это совсем не хочется. Но в боевиках именно на таких машинах разъезжают бандиты или агенты силовых структур. Тем более, если за мной кинулись сразу от Егора Федоровича, то подъезжать должны именно справа.

Таким образам, самое логичное в моем случае — бежать налево. Я так и поступил. Побежал не по асфальтовой дорожке, а ломанул через кусты под окнами.

Пробежав вдоль дома до угла, я оглянулся. Черный хаверкар остановился у моего подъезда. Если это действительно за мной (в чем я уже не сомневаюсь), то моя хитрость с кустами удалась, я остался незамеченным.

Последнее, что я увидел, прежде чем скрылся за углом,— гора картофельных очистков, которая валится прямо на блестящий хаверкар. Затем воздух, плотный от зноя, огласился неистовыми воплями Михайловны:

— Буржуи! Олигархи вшивые! Напокупали машин! А честные люди на дешевых иномарках ездить должны!

Я даже пожалел своих преследователей: уж если мой «жигуль» подвергался яростным нападкам, то дорогущий «москвич»-хаверкар должен довести Михайловну до белого каления. Одними картофельными очистками тут не обойдется, на подходе тяжелая артиллерия.