Сестры из Версаля. Любовницы короля - Салли Кристи

Шаролэ вытаскивает несколько розочек из моего платья – по ее словам, король любит простоту, а эти цветочки отвлекают от моего шарма – и усаживает меня на диван рядом с небольшим камином.

– Выпейте шампанского. – Она наливает большой бокал, и я с радостью принимаю его.

Флёри и слуга короля, Башелье, долговязый, сдержанный человек, кивают в знак одобрения. Значит, и Башелье участвует в этом «заговоре», хотя чему удивляться – он контролирует все, что окружает короля, и в этой своей молчаливой манере наводит ужас на меня.

Они уходят, но перед уходом Флёри кладет на мое плечо свою немощную, похожую на червя руку и желает мне удачи. А потом я оказываюсь одна, у камина, с бокалом шампанского и натянутыми нервами. Господи, что я делаю?

Дверь плавно открывается, входит король. Я впервые в комнате наедине с королем, но я должна помнить наставления Шаролэ: сегодня вечером он не король, он обычный мужчина.

– Мадам.

Он официально кланяется, мы смотрим друг на друга.

Мне следует встать? Но это неофициальная встреча… очень даже личная.

Король замирает у двери, я замираю, сидя на диване. У меня начинает дрожать подбородок, кажется, я вот-вот расплачусь. Что я делаю? Можно со страху умереть. Король вытягивает руку и начинает рассматривать свой ноготь. У меня дрожит рука с бокалом, я проливаю шампанское на юбку. Я мельком смотрю на короля, он напуган не меньше меня. Я заливаюсь слезами. Зачем я вообще согласилась на этот безумный план? Король подскакивает как ужаленный, потом поспешно кланяется и удаляется из комнаты.

Какое унижение! Я уеду из Версаля, вернусь в ненавистный деревенский дом супруга, куда угодно – только бы не оставаться здесь. Сбегу в Швецию, брошусь в объятия Филожена. Филожен… Я допиваю остатки шампанского и даю волю слезам. Какое унижение! Все было так… так… я даже описать не могу, как все было ужасно!

Вбегает Шаролэ.

– Не волнуйтесь, не волнуйтесь, – поспешно успокаивает она, вновь наполняя мой бокал шампанским. – Ой, вы пролили немного! Хватит плакать, а то и румяна потекут. Посмотрите! Одна из ваших мушек сдвинулась. – Она снимает мушку и бросает ее в огонь. – Достаточно и одной. Сейчас Башелье с Его Величеством. Он уговорит его вернуться. А я была уверена, что вы расплачетесь, – король никогда бы не оставил женщину в слезах.

У меня нет слов. Я хочу провалиться сквозь землю, быть подальше от этой комнаты, глубоко-глубоко под землей. Мне хочется умереть.

– Луиза, хватит плакать! – Шаролэ критически рассматривает меня. – Попробуйте успокоиться. Откиньтесь назад, как будто читаете книгу стихотворений.

Я повинуюсь, хлюпаю носом и чувствую, что наконец-то шампанское ударяет мне в голову. Шаролэ задирает мне юбку, смотрит на мои зеленые чулки и голубую подвязку.

– Вы не напудрились? Внизу?

В какой-то ужасный момент мне кажется, что она намерена нырнуть под платье и проверить.

– Нет, нет конечно. – Я заливаюсь краской стыда.

– Отлично. Король терпеть не может пудру. Нигде. Отлично. – Шаролэ снимает очередную розочку с моего корсета и прячет ее под подвязку. – Уж это точно привлечет его внимание.

Я едва не сгораю со стыда и смотрю в потолок. Что я делаю? Нет, серьезно, что я делаю?

– Лучшие ножки в Версале. Так о вас говорят.

Я этого не знала, но плакать прекращаю. Шаролэ легонько обмахивает мою щеку платком и заявляет, что мое пунцовое личико «очаровательно», сама невинность!

– Так и сидите. Он сейчас вернется.

Я остаюсь сидеть в неловкой позе и таращусь в потолок.

Король вновь входит в маленький салон и на сей раз направляется прямо к дивану. Берет меня за руку. Я еще никогда не была так близко к королю. И наедине. Я вздыхаю и другой рукой сжимаю подлокотник дивана. Мы отводим взгляды. Моя нога кажется голой и мерзнет, и я уверена, что он глаз не сводит с моей подвязки.

– Мадам, вы прекрасны, – произносит он своим удивительно глубоким голосом, и его унизанные перстнями руки скользят вверх и вниз по моей ноге.

Неожиданно весь мир меркнет и остаются только камин, король и я. И наши бьющиеся сердца, и его лицо у меня в коленях.

Сначала осторожно, потом увереннее я глажу его густые волосы, пахнущие бергамотом и тончайшей кожей. «Я прикасаюсь к королю», – думаю я в изумлении, когда руки его взбираются все выше, тянут за подвязку, обнажают мои ноги. Потом он вводит внутрь меня палец, перстень царапает нежную кожу. Я охаю, он тянется меня поцеловать. Я отдаюсь его мягким губам, закрываю глаза и забываю обо всем – и обо всех – за пределами этой комнаты.

– Мадам, вы прекрасны.

От Полины де Майи-НельМонастырь Порт-Рояль20 января 1734 года

Луиза!

Надеюсь, ты жива-здорова. Мы давно уже не получали от тебя новостей, но я верю, что ты меня не забыла. Как же мне хочется услышать от тебя удивительные новости! Не мерзнут ли зимой руки маркизы де Виллар в ее новых перчатках из розовой кожи, подбитые соболем? А у тебя какие перчатки?

Мне бы хотелось, чтобы ты пригласила меня в Версаль. В монастыре такая скука, младшие школьницы постоянно жалеют меня, потому что мне почти двадцать два, а я еще не замужем и даже не обручена. Потом малышка Габриель де Муданкур, которой было только тринадцать, покинула монастырь, чтобы выйти замуж, но и года не прошло, как она умерла в родах. Поэтому на какое-то время меня жалеть перестали. Но я знаю, вскоре они примутся за старое.

В прошлом месяце отец хотел повидаться со мной, но ему дали от ворот поворот, потому что он был слишком пьян. По всей видимости, он был не один, а с какой-то актрисулькой! К сожалению, мне не довелось на нее и глазком взглянуть.

Не забывай, у нас с Дианой нет других родственников, которые могли бы о нас позаботиться, а теперь мы еще узнали, что Марианна, которой всего шестнадцать, обручена! Это настоящий скандал, когда младшая сестра выходит замуж раньше старших. Она выходит замуж, потому что ее интересы блюдет тетушка Мазарини. Ты же знаешь, что тетушка меня ненавидит и для меня ничего подобного не сделает.

Диана в добром здравии и передает тебе привет. На прошлой неделе она проколола себе руку, когда шила, и поэтому не может писать, но передает свои искрение приветы. Однако же она все равно любит тебя не так сильно, как люблю тебя я. Мне кажется, что я люблю тебя больше всех.

По-сестрински обнимаю,

Полина

Марианна

Париж и Бургундия1734 год

Ну вот я и замужем.

На самом деле со вчерашнего дня. Маркиз де ля Турнель частенько наведывался к тетушке, она – добрая приятельница его матушки… была доброй приятельницей. Жан-Батист, или ЖБ, как я называю его, увлекся мной, а тетушка всячески поощряет его ухаживания. На самом деле ему намного больше нравилась Гортензия, которая выросла настоящей красавицей, но тетушка посоветовала меня, сказав, что я стану лучшей женой. Мне кажется, что тетушка подыскивает для Гортензии более выгодную партию, чем Турнель.

Наш брак называют «браком по любви», хотя я ЖБ не люблю. Но, по крайней мере, с ним мы знакомы, и он весьма приятный молодой человек. Он мой ровесник, ему шестнадцать лет – слишком мало для женитьбы. Обычно мужчины из не очень родовитых семейств не женятся в таком возрасте. Но ему рано пришлось повзрослеть, потому что его отец умер, когда ему было всего три года. Его мать – женщина жесткая и чересчур заносчивая. Она была против нашего брака с самого начала, уверяя, что мы оба слишком молоды, а на мое приданое не прокормишь и птичку. Они с тетушкой не на шутку повздорили и больше уже не приятельствуют, как бывало раньше.

ЖБ не особо прислушивается к матушке, поэтому решил, что нам следует сочетаться браком. Он не очень умен, но предан мне, и я должна заставить его поверить, что тоже питаю к нему нежные чувства. Но разве у меня есть выбор? Девушка должна выйти замуж, иначе она останется в монастыре. Поэтому я и вышла замуж за Жана-Батиста-Луи, маркиза де ля Турнеля, владельца кучи мелких поместий, главным образом в Бургундии.

Все было устроено в лучшем виде, и теперь тетушка никогда не преминет напомнить мне, какой это поразительный союз. На удивление, ее радует сама мысль о моем браке по любви. Она рассказала мне историю своего ужасного первого брака: ей было всего одиннадцать, когда родители обручили ее с советником покойного короля, Фелипьё. Он был не из старинного аристократического рода, а из новых, презираемых всеми служилых дворян: его отцу пожаловали дворянство лишь в 1678 году! Я узнала об этом из «Генеалогической истории королевской семьи и пэров».

Чего я действительно не знала, так это то, что моя тетушка выплакала все глаза, потому что вышла замуж за такого человека. Как забавно было представлять себе сердитую пожилую тетушку маленькой надутой девочкой. Когда ей исполнилось двенадцать, она послушала отца и мать и вышла за него замуж, но при этом предупредила своих родителей, что больше никогда не будет счастлива и никогда их не простит. Она не ошиблась ни в одном, ни в другом. К счастью, Фелипьё умер, и тогда она вышла за герцога де Мазарини, воплотив в жизнь свою мечту – стать герцогиней.