Федеративные идеи в политической теории русского народничества - Фэй Хайтин

разбитой наголову дипломатии, русскую державу, чтобы три порабощенные ею нации, великороссы, малороссы и поляки, предоставленные самим себе, могли подать свободную руку остальным славянским братьям. Так был разрушен, опрокинут и заново устроен весь север и восток Европы, Италия освобождена, и конечной целью всего поставлена была – Всеобщая Федерация Европейских Республик» [187].

Главных врагов революции Бакунин видел в Пруссии, Австрии, Турции и России. Трудно различить, когда он противостоял им как поработителям славянских народов, а когда – с позиции интернациональной революции. Однако такая конкретизация не столь существенна для понимания позиции мыслителя, подразумевавшего под свободой не только личную свободу, но и свободу всех, «коллективную свободу».

Проект бакунинской федерации складывался в условиях европейских революций 1848–1849 гг. и поэтому опирался на многие практические наработки, появившиеся в ходе этих событий. Отсюда и практико-ориентированный характер федералистских построений Бакунина по сравнению и теоретическими размышлениями Герцена. Революция и федерация в новых международных реалиях были для Бакунина двумя неразрывными условиями построения нового мира.

Бакунинская концепция европейского федерализма вызвала резкую критику со стороны Энгельса, посвятившего разбору взглядов русского мыслителя специальную работу – «Демократический панславизм». Энгельс писал: «Горький опыт привел к убеждению, что „братский союз европейских народов" может быть осуществлен не при помощи пустых фраз и благих пожеланий, а лишь при помощи радикальных революций и кровавой борьбы; что речь идет не о братском союзе всех европейских народов под одним республиканским знаменем, а о союзе революционных народов против контрреволюционных, союзе, который может быть осуществлен не на бумаге, а только на поле сражения»[188]. Вместе с тем на тот момент коренные различия во взглядах Бакунина, с одной стороны, и Маркса с Энгельсом, с другой стороны, еще не проявились в полной мере, и Энгельс критиковал проект славянской федерации за то, что национальное начало в нем проявляется сильнее начала классового.

Бакунин же всерьез занялся конструированием славянской федерации, в которую, по его мнению, должны были войти и Россия с Польшей. В 1848–1849 гг. он изложил свое видение этого межгосударственного союза в работах «Основы славянской федерации» и «Внутреннее устройство славянских народов». Он мыслил славянскую федерацию состоящей из разных славянских племен и возглавляемой высшим и единственным органом – Славянским советом. Только этот орган, по мысли Бакунина, имел право объявлять войну другим государствам. При этом «никакой отдельный народ не может объявлять войну без согласия всех, так как вследствие соединения все должны участвовать в войне каждого и ни один не может оставить братское племя в минуту несчастья»[189].

Основное внимание в проекте Бакунина уделялось обеспечению единства действий славянских племен как внутри, так и вне федерации. Он считал, что племена «должны отказаться вполне от своих государственных функций и передать их непосредственно в руки Совета», поскольку они являются частями одного государства. Однако это объединение племен все-таки являлось федерацией в полном смысле слова, так как предполагалось, что каждое из них будет иметь свое правительство. При этом компетенции Совета и таких правительств не были разграничены, хотя и утверждалось, что «всякий славянин имеет право обращаться к Совету против несправедливого действия своего отдельного правительства»[190]. Совет представлялся Бакунину органом, главная задача которого заключалась в поддержании внутренней гармонии в рамках славянской федерации: «Внутренняя война между славянскими племенами должна быть запрещена как позор, как братоубийство. Если бы возникли несогласия между двумя славянскими народами, то они должны быть устранены Советом и его решение должно быть приведено в исполнение как священное»[191].

Между тем отдельное племя само по себе практически не обладало никакими субъектными правами, кроме «счастья» и «свободы» делегировать решение всех вопросов внешнего суверенитета Совету. То есть племя как посредник между личностью и государством (здесь – федерацией) являлось слабой инстанцией и в действительности уступало свои права федерации. По замыслу Бакунина, если личности, которые составляют маленький коллектив, не удовлетворятся им, то они могут просить помощи у большого коллектива. Подобная структура сохраняет приоритет личности над маленьким коллективом. Но в ней есть опасный недостаток – и личность, и маленький коллектив одинаково слабы перед большим коллективом.

Таким образом, славянские страны должны были соединиться в федерацию, чтобы разрушить деспотические государства, защитить себя от внешних угроз и сохранить мир между собой. Условиями же объединения считались революция и национальная общность (в небольшом по объему «Воззвании к славянам» слово «братский» употребляется 43 раза, а сила, соединяющая все части федерации, называется «святой связью рода и крови»). То есть основа федерации – это братство и революция. В «Основах славянской федерации» Бакунин писал: «Все эти народы, впрочем, состоят между собою в союзном единении. Это единение должно быть настолько тесно, что счастье или несчастье одного должно быть в то же время счастьем или несчастьем другого, и никто не может чувствовать себя свободным и считать себя таковым, если другие несвободны, и наоборот: притеснение одного есть притеснение другого»[192].

Маркс тонко подметил эту нематериальную основу бакунинского федерализма, когда критиковал «Государственность и анархию»: «Воля, а не экономические условия, является основой его социальной революции»[193]. Бакунин же и далее не отказывался от собственного понимания федерализма. С конца 1840-х до начала 1860-х гг. он в переписке обсуждал свой федералистский проект с Герценом. Бакунин тогда пытался отыскать в истории России следы федералистских начал. При этом он приписывал приверженность федерализму не только декабристам, но даже Петру I, что, разумеется, не имело ничего общего с действительностью. Так, Бакунин писал о Петре: «Диктатура кажется ему необходимой и для того, чтобы восстановить силу России в Европе, а силу эту хотелось бы ему прежде всего направить против Австрии и Турции, для освобождения славян и для установления не единой панславистической монархии, но вольной, хотя и крепко соединенной славянской федерации. Он – друг венгерцев, друг поляков и убежден, что первым шагом русской внешней разумной политики должно быть восстановление и освобождение Польши»[194].

Подробно и обстоятельно Бакунин изложил свой федералистский проект в двух произведениях 1866–1867 гг. – «Принципы и организация интернационального революционного общества» и «Федерализм, социализм и антитеологизм», – когда он сосредоточился на работе в Лиге мира и свободы. Мыслитель начинает изложение своего проекта федерации с утверждения фундаментального для всей его системы принципа свободы, а уже потом затрагивает вопросы прав – личности, ассоциации, общины, провинции, нации, интернациональной федерации. Между принципом свободы и коллективным началом имеется неизбежное противоречие: ведь если личность решила войти в коллектив, то она тем самым выражает готовность поступиться какой-то частью собственной свободы. Осознавая это противоречие, Бакунин называл принцип свободы основой любого