Хирурги человеческих душ Книга третья Вперёд в прошлое Часть первая На переломе - Олег Владимирович Фурашов

утащил Пахан усатый,

Знать, её котёнку не найти,

Так не стало и родимой хаты,

Вот и с мамой разошлись пути.

Это невдомёк тому сиротке,

Он всё будет травку ворошить,

Ведомо и бабке, и молодке:

Пока веришь — значит, можно жить…

Подлужный, чтобы не мешать, решил тайком взглянуть на исполнителей. Он потянул на себя дверь, но та предательски заскрипела, и пение оборвалось. С досадой покрутив головой, Алексей переступил порог.

— Здравствуйте, Елена Михайловна! — входя в клуб, поприветствовал визитёр пожилую женщину, заведовавшую досуговым центром.

— Зыд…Зыдравствуйте…, — подслеповато всматриваясь, ответила женщин. — А-алексей Николаевич, вы?

— Так точно, — подтвердил председатель райсовета. И обратился к мальчугану лет десяти, державшему на коленях музыкальный инструмент: — Здравствуйте, уважаемый товарищ гармонист. А что это мы не в школе? Сегодня же учебный день…

Однако мальчик не дал ответа на вопрос. Он, молча и с непонятной тревогой, взирал на незнакомца. Даже с какой-то паникой. Должно быть, просто растерялся.

— Костик у нас не разговаривает, — поспешила прийти на выручку ребёнку старушка. — Уже месяц как…Испуганный он.

— Да-а-а, — испытывая неловкость, удручённо проронил нежданный гость и погладил маленького музыканта по голове. — Извини меня, малыш.

Когда Подлужный прикоснулся к мальчугану, тот вздрогнул и съёжился подобно зверьку, испытывающему страх при виде хищника. Только в тот момент до Алексея по-настоящему дошло, что с маленьким человечком что-то не так.

«Пойдём, мой хороший, я тебя побалую немножко», — проговорила Елена Михайловна. Она проводила ребёнка в дальний угол, к столу, где угостила чаем с конфетами. И вернулась обратно.

— Из малых Костик один остался в Говяжьей, — вполголоса принялась вводить районного руководителя в обстановку женщина. — А коли он онемел, то его возить в Сюзьвинскую школу перестали. Я и взяла Костика под своё крылышко. Только вот вскорости наш клуб тоже прикроют. Никого ж в посёлке, почитай, и не осталось.

— Елена Михайловна, да что ж с Костиком случилось-то? — также понизив голос, осведомился Алексей.

— А я-то грешным делом подумала спервоначалу, что вы предупреждены. Потому и приехали, — вообще перешла на шепоток собеседница. — А оно вишь как…Случилось же вот что. Недели уж три как…Отец-то его, Глеб Тыжных, крепко выпивал. И по пьяни забил свою жену Дашутку до смерти. На глазах у Костика. А чуть опосля и сам вздёрнулся. Вот ребятёночек и замолк. И на гармошке стал плоховато играть. Потому как…Того…Психическое потрясение. Понимаете?

— Более чем, — участливо откликнулся Подлужный, поневоле вспоминая бедную собачонку из избы убийцы Кузьмило, поражённую инфарктом от пережитых ужасов. — Хм…Миновал меня как-то этот случай.

— Ну, вот…Ребятёночек остался сиротинушкой. Из Красносыльска приезжала комиссия. Сказали, что Костика нужно в спецшколу. Такая есть, но одна на всю область. Нужна путёвка. А свободных-то мест нетути. Ну и договорились: я погожу перебираться к дочке в Красносыльск, а Костик побудет со мной. Таким макаром с ним и кукуем. Токмо должна сознаться, что Костику со мной…тяжко. Ему ж общение нужно. Лечение. И переживает он шибко. Тайком плачет. Понимаете?

— Ещё бы! — поспешно отозвался председатель райсовета, в голове которого мигом всплыла трагическая оплошность с грудничком Ваней Бычиным. — А что ж вы ему душу такими песнями терзаете? Про потерявшегося котёнка? Ему и без того, мягко говоря, несладко…

— Может, я и не права, что уступала ему, — признала завклубом. — А токмо Костик уж больно меня просил. Ведь эта песня первых ссыльнопоселенцев Говяжьей. И Дашутка, мама парнишечки, часто её напевала. А незадолго до того… они у соседей даже схожего кутьку из приплода, что кошка принесла, выбрали. Дымком назвали. Вон он у печки дремлет.

Подлужный проследил за жестом рассказчицы, и лишь благодаря этому заметил серенького котёнка, спавшего на стуле, что стоял в тёплом уголке. Ему стало стыдно за свою нотацию. «Всё-таки не зря кое-кто меня зовёт занудой», — подумал Алексей.

— Простите меня, Елена Михайловна, — повинился он перед старушкой. — Тут уж, действительно, не придумаешь, как лучше и поступить. Но вы абсолютно правы в том, что промедление в данной ситуации…недопустимо. А что вы скажете, если я Костика…прямо сейчас заберу в Красносыльск? В детдом пока поместим. Всё же будет среди сверстников. Отчасти со схожими судьбами. И в школу пойдёт. А там, глядишь, и путёвка подоспеет.

— Так он же не говорит…

— Да мальчик станет просто посещать уроки. А спрашивать его не будут. Хотя… Письменные задания ему, наверное, вполне будут по плечу. Мы с педагогами это обсудим.

— Так-то оно так…, — вдруг засомневалась старушка. — Ан всё же, вы про то его сами попытайте.

— Не-е-ет, — не согласился Алексей. — Он и без того напряжён. Со мной не знаком. Негативно реагирует. Лучше будет, если вы с ним потолкуете. Логично, Елена Михайловна?

— Будь по-вашему, — согласилась та.

Женщина подсела к мальчику и повела с ним беседу. Костик её насторожённо слушал. Время от времени он задумывался. Жестикулировал. Но после паузы всякий раз утвердительно кивал головой.

Наконец старушка вернулась на исходную позицию и доложила председателю райсовета итоги переговоров:

— Костик согласен. Ему очень хочется говорить. И ещё. Он непременно хочет взять с собой Дымка.

— Котёночка-то? Это не проблема.

— И ещё…Такоже Костик и гармошку хочет прихватить. Он с нею с пяти годков.

— Принято: забираю и мальчошку, и котёшку, и гармошку.

— Ну, дай Бог, чтобы всё наладилось, — перекрестилась Елена Михайловна.

— Ко-о-стя! — осторожно позвал ребёнка Подлужный. — Забирай с собой и Дымка, и гармошку. Поедем в Красносыльск. В интернат. Там с ребятками тебе будет веселей.

Мальчик, осмыслив услышанное, посветлел лицом. Он подбежал к печи, порывисто схватил заспанного котёнка, прижал его к груди и бережно прижался к нему губами.

2

Подлужный, решив неотложные проблемы, вознамерился, уж было позвонить главному врачу райбольницы Гудковой, как в дверь кабинета постучали, и в проём просунула голову женщина с суровым выражением лица. То была заместитель Гудковой по медицинской части Зыбина Марина Зотеевна. Ранее она отслужила четверть века в Вооружённых силах СССР, в том числе несколько лет в составе Ограниченного контингента советских войск в Афганистане, имела бесценный врачебный опыт и пользовалась авторитетом среди коллег.

— Разрешите войти? — низким грудным голосом спросила она, перешагивая порог.

— Да-да, — встал Алексей. — Прошу.

— Ваше приказание в отношении Тыжных Константина выполнено, — по-военному доложила доктор.

— Ну что вы, Марина Зотеевна, — укоризненно ответил хозяин кабинета, подвигая стул вошедшей, — мы с вами, по большому счёту, партнёры и делаем одно дело. Значит, вы мальчика обследовали?

— Да. Совместно с аппаратом поликлиники и педагогами детдома.

— Так-так.

— Выводы предварительные, поскольку у нас в штате отсутствуют нейрохирург и психиатр специальной практики, но, смею полагать, весьма достоверные и обоснованные.

— И?

— Диагноз: практически полная немота. Так называемая истерическая