Запретный отсров - Роман Лагутин

— Прекрати пугать людей, — не замедляя шага, произнес Владимир. — Нас тут никто не сможет съесть. Разве что тут водится какая-нибудь гигантская рептилия. Но я в этом как-то сомневаюсь, знаешь ли!

Таким образом, русский попытался дать понять, что ничего ужасного и сверхъестественного на острове нет. Рою показалось странным, что никто даже не спросил, откуда такая уверенность. Обычно, когда человек утверждает, что якобы бояться нечего, стоит серьезно задумать о том, не лжет ли он. Тяжело быть в неведении, если догадываешься о грядущих неприятностях. Еще тяжелее скрывать от товарищей информацию об опасности, заведомо зная, чем это для них всех в итоге может закончиться.

Несколькими метрами позже, кладоискатели вышли на заасфальтированную площадку с сетчатым забором, опутанным растениями. Повсюду асфальт был пронизан корнями, а кое-где виднелись молодые всходы папоротника. Между зелеными ограждениями располагались чуть менее проросшие, прямоугольные, сетчатые ворота на рельсовых колесиках. Должно быть, когда-то давно они исправно функционировали и при нажатии кнопки, в видневшейся поблизости будке оператора, впускали и выпускали работающих здесь людей.

Все пятеро без особых затруднений перелезли через, когда-то подвижную, сетчатую изгородь.

Представшая их взору, выложенная каменной кладкой аллея была покрыта плотным лиственным навесов деревьев, стоявших по обе стороны на всем протяжении давно неухоженной дорожки. Множественные переплетения лиан, свисающих, словно цепи между колонн, постепенно стягивали плотно произрастающие насаждения ближе к центру аллеи. Возможно, еще пару лет и от рукотворной дорожки не останется и следа.

Моррисон, не дожидаясь, когда его попросят, почти машинально прорубил и этот заросший путь. Позвякивающее в его запястье бритвенно-острое мачете будто было продолжением его руки. Казалось, ему и в самом деле нравится кромсать повсеместно разжившуюся флору.

«Растения, — подумал Владимир, глядя на работу увлекшегося Роя, — могут ли они понимать происходящее вокруг них. Каким образом чувствуют боль или утрату?»

Непрерывное звяканье мачете не на шутку раздражало его.

Он не мог себе объяснить, почему это происходит. Возможно, потому, что его музыкальный слух не переносил грубые разрушительные звуки. Грохот, лязг и гул никогда не доставляли ему удовольствия.

Еще Владимир не любил, когда слишком много говорили, особенно по пустякам. Он считал, что без причинно открывать рот — пустая трата своего и чужого времени.

«Я думал, что Дэвид не будет умолкать ни на секунду. В обще-то, рано делать скоропалительные выводы. Если он сейчас ведет себя настолько скромно, это не имеет ровным счетом никакого значения. Уже через секунду он вновь может начать отбрасывать свои глупые шуточки, как и раньше. Хотя, похоже, что таинственность острова пока что держит его в узде. Главное, чтобы это продлилось как можно дольше».

Каждый из членов взаимовыгодной экспедиции был слишком занять своими мыслями, чтобы сразу заметить, что каменистая аллея, поросшая папоротником, постепенно заканчивается.

Они осознали это лишь тогда, когда оказались на открытой, заасфальтированной, озаренной солнечным светом площадке. Территория была огорожена поросшим сетчатым забором. Кое-где изгородь была нарушена, а ее проржавевший и изогнутый в нескольких местах каркас устало лежал на земле.

Владимир попытался воскресить в памяти тот день, когда он стоял за углом полупрозрачной стеклянной двери в родительском доме и подслушивал индивидуальный разговор своего отца с бывшим совладельцем фирмы «Шимеринг стоун». Захваченный любопытством, он, ощущая неловкость, смущение и даже страх, тем не менее, оставался на месте и внимательно вслушивался в заветные слова о секретном острове, слетающие с губ миллиардера. Хотя этот счастливый случай свершился относительно недавно, образы, которые представил Владимир со слов того человека, постепенно помутнели. Но скорее всего дело было в другом. То, что представлял себе русский, в полной мере не соответствовало действительности.

Справа от себя, команда обнаружила полуразрушенную лабораторию медицинского сооружения. Там они решили долго не задерживаться, так как, то и гляди, остатки крыши могли обвалиться в любую секунду. Не спеша, шагая по поросшей зеленью территории, они направились к обветшалому двухэтажному зданию главного комплекса. Несмотря на то, что ангары и гаражи находились относительно близко к главному сооружению и выглядели на порядок лучше предыдущего здания, все же было принято решение изначально осмотреть, побуждающую сильное любопытство, внушительную двухэтажную постройку.

«Как я помню из рассказа, когда-то это место не выглядело таким заброшенным и безжизненным, — размышлял Владимир. — Разговоры людей, кропотливая работа, судя по изменившемуся природному дизайну, все это навсегда осталось в прошлом. Прошло не так уж много времени, но природа его зря и не теряла. Она уже достаточно сильно вытеснила воспоминания о прошлом».

Скорее всего, они уже никогда не узнают о тех людях, которые работали здесь и день за днем делали одну и ту же рутинную работу. Нравилась она им или нет, теперь навсегда останется загадкой.

Владимир не хотел впускать в свой разум незваные скверные мысли. Он тщетно пытался их подавить.

Бернард, неожиданно для себя, понял, что наступил на что-то хрупкое. Звук ломающейся палки скользнул в его слуховой канал, заставив остановиться. Он взглянул на шедших впереди соратников — они тоже услышали подозрительный хруст и обернулись. Иногда любая мелочь может оказаться ключом к прозрению.

Совсем близко от кучки любопытный людей догнивал, давно бездействующий, с разбитыми стеклами вертолет.

«Может быть, это всего лишь сухой пальмовый лист, спрятавшийся под поросшей над асфальтом зеленью», — успокаивая себя, подумал Бернард.

Вулканолог, как и остальные, не хотел думать о дурном. Все и так уже были напряжены до предела. Разруха и заброшенность этого места наводила на пугающие мысли. Бернард посчитал, что пришло время проверить, что на самом деле находилось под резиновой подошвой его походного ботинка.

Когда Бернард примял весь папоротник вокруг находки, взору присутствующих предстал разорванный напополам человеческий скелет. Некоторые его части были замотаны в прогнившую от природного воздействия пожелтевшую материю. Складывалось впечатление, что бедолагу, когда он был еще жив, замотали в пастельные простыни, а потом одним махом перерубили надвое гильотиной.

Рой удивился, что ни у кого на лице не возникло даже и намека на прямолинейный вопрос Владимиру: «Что, черт возьми, все это значит?» Хотя сам русский, поочередно взглянув на каждого, несомненно, ждал шквал вопросительных слов. Когда взгляд Владимира дошел и до Моррисона, Рой резко отвернулся и, уставившись на разорванный надвое человеческий скелет, сделал такой вид, будто и в самом деле не понимал, что тут когда-то давно произошло нечто ужасное. Хотя он и впрямь догадывался об этом.

Перевалочная база — Дайменд клавс

Рой не без труда пробрался через покореженные, когда-то исправно функционирующие двери, преградившие вход в главное сооружение. Когда Моррисон оказался внутри мрачного вестибюля он взмахнул рукой и перерубил, проржавевшие насквозь, дверные петли. Никчемная преграда, подняв столп пыли, тяжело рухнула на мраморный пол.

Владимир, перед тем как войти самому и впустить остальных, еще раз не поленился напомнить о самом главном правиле: все, что будет найдено, должно быть поровну поделено. Конечно, тут он не рассчитывал найти какие-нибудь драгоценности, просто хотел в умах единомышленников создать иллюзию скорого обогащения. Не надо было быть гением или экспертом, чтобы понять, что Владимир не относится к людям, которые снисходительны к глупости. Вряд ли кто-то посмеет ослушаться его слов.

Пока что соратники в той или иной мере доверяли русскому: для них он был как единственная яркая звезда в ночном небе. Все они понимали, что существует некая грань, через которую ни в коем случае нельзя переступать. Насколько знал Норман, Владимир был отзывчивым, но не принимал категоричных возражений. Во всяком случае, Грин не считал это слабостью, скорее, наоборот.

Наконец они все вошли внутрь — в беззубую пасть двухэтажного здания главного комплекса.

Какое-то время Дэвид стоял молчал. Он, как и все остальные, заинтересованно разглядывал обшарпанные углы вестибюля и коридоры первого этажа. Чихнув от зависшей в воздухе пыли, он обтер рукавом нос и произнес:

— Разве нам не надо искать топливо для яхты? Мы ведь именно этим в первую очередь собирались заняться!

Владимир повернулся к яхтсмену. Под его ногами неприятно заскрежетали бетонные крошки и мраморные осколки. Было столь же не ясно происхождение этого мусора, как и образование глубоких выбитых отметин на потолке. Красно-оранжевое солнечное сияние, скудно пробивающееся через дверное отверстие, предупреждало о скором заходе солнца.