300 вылетов за линию фронта - Григорий Евдокимов

Это первый треугольник, полученный мною на фронте. Отец пишет, что в деревне осталось мало мужиков, справляться с работой становится все трудней и трудней и в конце наказ - бить фашистскую нечисть по первое число.

На учебу

...Шел сентябрь 1941 года. От часто навещавшего меня Вани Синькова стали известны подробности гибели последних самолетов полка. Когда в полку осталось всего три самолета, из дивизии поступило распоряжение - нанести удар по скоплению техники противника в районе Кременчуга. Вместе с Никитиным и Стефаненко в этот полет был назначен и Федор Кубко. К тому времени он имел больше всех вылетов в полку - 30. Федя окончил в 1939 году вместе с Компанийцем Качинскую школу летчиков-истребителей. Вместе они прибыли в наш полк, успешно закончили переучивание на бомбардировщиках и часто вместе летали на боевые задания. В свободное от полетов время их всегда можно было видеть вдвоем. В отличие от своего высокого и стройного друга, Федя не вышел ростом, был круглолиц, но светло-серые глаза всегда смотрели весело и дружелюбно. Как с отличным летчиком, хорошим и верным товарищем, с ним охотно летали и штурманы, и стрелки-радисты.

Такой малой группой, без прикрытия своих истребителей, полку еще не приходилось выполнять боевые задания. Зная насыщенность истребительной авиации противника над полем боя, приходилось сомневаться в успешном исходе этого полета. Ставя звену задачу, майор К. С. Дубинкин предупредил: "Погода над целью ясная, заход выполните со стороны солнца, после сбрасывания бомб немедленно уходите со снижением до бреющего полета".

В районе цели звено было атаковано большой группой истребителей врага. На один наш самолет приходилось 4-5 вражеских самолетов. Сначала враг подбил ведомые машины. Некоторые члены экипажа покинули самолеты на парашютах, но были расстреляны в воздухе. Федор Иванович Кубко остался в воздухе один. Стрелок-радист и штурман отстреливались до последнего патрона. В очередной атаке снаряд, посланный вражеским истребителем с короткой дистанции, угодил в рулевые тяги, и неуправляемый самолет врезался в землю. Никому из экипажа спастись не удалось. Это случилось в районе Новые Сенжары. Так наш полк в сентябре 1941 года стал "безлошадным", то есть остался без боевых машин. В ночь с 12 на 13 сентября на специально выделенном для нас эшелоне мы покинули Полтаву - отправились на восток. Догадывались, что едем на переформирование, хотя куда, точно не знали.

В ту же ночь эшелон подвергся налету немецких самолетов. Покинув вагоны, мы залегли кто где успел. С противным свистом неслись бомбы и ухали на земле, раскидывая вокруг смертоносные осколки.

За войну десятки раз приходилось попадать под бомбежки, но особенно неприятны они ночью, когда не видно маневра самолета и, кажется, что каждая бомба, сброшенная немецким летчиком, предназначена именно для тебя. И каждый раз думалось: "Насколько приятнее сбрасывать бомбы на головы врагов, нежели прятаться от них". К счастью, на этот раз потери были незначительные, и вскоре поезд тронулся дальше.

В селе, куда мы прибыли после длительных мытарств, нам предстояло переучиваться - водить самолеты Пе-2 (Петляков-2). Самолет был сконструирован В. Петляковым в 1940 году и предназначался для бомбометания с пикирования, при котором намного повышалась точность удара.

Полк пополнился молодыми летчиками, штурманами, стрелками-радистами. Переучивание затянулось до июня 1942 года. После того как стало известно, что промышленность к тому времени не могла обеспечить всех нуждающихся в этих самолетах, нам было приказано прибыть в Азербайджанскую ССР и приступить к новому переучиванию, теперь уже для полета на американских бомбардировщиках.

Жаль было покидать гостеприимное село и расставаться с полюбившимся всем самолетом Пе-2, но приказ есть приказ. В июне 1942 года мы прибыли в город, где поначалу нас поражало все: и плоские крыши домов, и узкие-преузкие улочки на окраинах города с толстыми, сложенными из глины и камня стенами по обеим сторонам, и незнакомая речь, и журчащие мелководные арыки, обилие овощей и фруктов.

Вскоре состоялось и первое знакомство с американским бомбардировщиком "Бостон", на котором нам предстояло принять участие в боевых действиях. Самолет Б-20, так именовался в инструкции этот самолет, не имел таких изящных и стремительных форм, каким обладал Пе-2. Своими формами он напоминал большую птицу, присевшую отдохнуть после утомительного перелета. Бомбардировщик имел и ряд существенных отличий от отечественных машин, как в конструкции двигателей и планера, так и в оборудовании его приборами и агрегатами.

Все надписи на рычагах, тумблерах, лючках были выполнены на английском языке. Нужно все это было изучать. Особенно трудно доставалось тем, кто раньше не изучал английский язык. Экипаж самолета составляли 4 человека: в кабине стрелка-радиста размещался еще один стрелок.

Самолет в полете понравился. Довольно легкий в управлении, надежно работающие двигатели, хороший обзор и неплохие аэродинамические качества самолета - все это придавало полету ощущение легкости и надежности. В течение двух месяцев весь летный состав полка освоил на нем полеты в простых метеоусловиях.

Предстояло освоить полеты в сложных метеоусловиях и ночью. С выполнением этой задачи руководящий состав полка справился легко и быстро, а с молодыми летчиками, прошедшими, как правило, ускоренный курс обучения в летных школах, пришлось повозиться. Не обошлось здесь и без тяжелых происшествий.

Как-то глубокой осенью над аэродромом низко висели облака и моросил дождь. Я уже сидел в кабине самолета, ожидая сигнала на вылет, как услышал голос Вани Синькова:

- Гриша, ты что пригрелся уже? Вылезай. На этом самолете сейчас я полечу с Цыпленковым.

- Если хочешь скрыться от дождя, то залезай, разместимся вдвоем, ответил я.

- Нет, я вполне серьезно...

Тут подошел летчик Цыпленков, и я понял, что Ваня не шутит. Самолет, оторвавшись от земли, тут же растворился в дождевой сетке, а спустя 3-4 минуты раздался громадной силы взрыв. Я увидел бегущих по направлению к взрыву людей и побежал тоже. Нас обогнали пожарная и санитарная машины и на "виллисе" - командир полка. Когда мы добежали, то увидели жуткую картину: самолет горел десятками разбросанных частей, а в санитарную машину несли изуродованное тело Синькова: он покинул самолет уже на малой высоте, и парашют не успел раскрыться. Заключение комиссии было такое: молодой летчик не справился с управлением машины и потерял пространственное положение. Так полк сразу потерял четырех человек, а я своего лучшего друга Ваню Синькова. Оказавшись в 1957 году по делам службы в Кировабаде, я пытался найти место его захоронения, но, к сожалению, мне это не удалось.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});