Азъ есмь Софья. Царевна - Галина Гончарова

А что?

Чем он не гетман Правобережной Украины? Опять же, коли Правобережная Украина под него пойдет, там можно и с Левобережной потолковать. А там и до Запорожья очередь дойдет!

Гетман всей Украины Степан Разин! Звучит?

А ему надобно, еще как надобно! Его Татьяна ждет, а она ведь царская дочь, ее абы за кого не отдадут. Мало ли, что он сейчас атаман? Больше надо!

— Степа, старики собираться начали, — старый друг Остап заглянул в хату. Степан вздохнул, без нужды поправил воротник рубахи, ставший вдруг очень тесным — и шагнул вперед. Надо старших уважить. Не они его — он их ждать должен.

* * *

Григорий Ромодановский смотрел на Ордина — Нащокина серьезно.

— На, письмо прочти. Я тут царю отписал, что наш теперь Азов, и крепостцы обе наши…

Воин Афанасьевич взял лист дорогого пергамента, пробежал глазами.

Да, Ромодановский не солгал ни в чем. Так честно и написал, что ими было предпринято два штурма — и в результате второго удалось проникнуть в Азов. А две крепостцы на берегу Дона, между которыми протягивалась цепь, чтобы там корабли не ходили…

Стоило Азов взять, как там турки сами сдались.

А куда они?

Без помощи, без поддержки, без… да безо всего, отрезанные от любой помощи? Их и просто голодом заморить несложно. И турки это понимали лучше остальных, а потому…

Ромодановский честно писал, что Ордин — Нащокин оказал неоценимую помощь, хвалил его всячески, подчеркивал, что без него не справился бы. Что ж, все честно. Так и договаривались, чтобы царевичевых воспитанников не светить лишний раз, государь царевич особливо о том просил.

Дочитав, Воин Афанасьевич поднял глаза на боярина.

— Благодарствую за ласку, за честь…

— Не скоморошествуй.

Ромодановский самолично свернул свиток, накапал сургуча, запечатал, потом уложил еще в несколько пакетов — и при Воине Афанасьевиче отдал гонцу. И только потом опять обратил внимание на собеседника.

— Можешь ты царевичу отписать?

— могу. О чем?

— Зимовать мы здесь будем, на Ени — Кале только весной идти можно, а покамест будем степь от поганых чистить, да православных людей из рабства вызволять. Хотелось бы побольше сего зелья чудного, да ко времени. Чтобы шли мы вооруженными.

Воин Афанасьевич задумался.

— Отпишу, конечно. Только зелья немного, а людей, кои с ним работать обучены и того менее.

— А сколько ни даст — все равно в ножки поклонюсь. Да и ребят его принял бы с удовольствием.

— А ведь хорошие ребята, а?

— Что есть — то есть. Умные, неболтливые, исполнительные… молодей Алексей Алексеевич.

Воин Афанасьевич чуть улыбнулся краешками губ.

Молодец?

Вот именно. И верных людей у него много будет, ой, много. Он — из первых. И дай Бог.

* * *

Тимофей Васильевич Тургенев, воевода Царицынский, сын боярский, читал грамотку от государя.

И только головой качал в изумлении. Государь писал, что поход на Крым начался и стало быть пойдут оттуда пленные христиане.

А потому Тимофею надлежит построить для них приюты. А еще — разобраться с бумагами, кои ему отдельно доставят. Будем Оку с Доном каналом соединять. А удобнее всего это начинать из Царицына.

Мужчина только головой покачал.

Эвон как государь размахнулся!

А и то верно!

Коли удастся пленных освободить, куда им идти‑то? Ни кола, ни двора… на дорогах разбойничать?

Нет, это дело нехорошее. А царь их к делу приставит. Опять же, канал между Окой и Доном — это важно. Это нужно. Это большие деньги принести может, особливо ежели Азов взять удастся. Но государь приказывает так, словно все сделано будет.

А ему‑то что судить?

Глупостью Тимофей не отличался. Скорее наоборот, воевать он не любил, а вот в купеческих делах рассуждал споро.

Канал?

Это работа, это деньги, это впоследствии много всего выгодного, тем паче тут государь цельный пакет с бумагами приложил…

Когда Тимофей в них разобрался, ему оставалось только головой покачать. Тут было проработано все. И длина, и устройство шлюзов, и постройка деревень вдоль канала…

А еще на строительстве предусматривалось использование пленных — тех не жалко, не свои же.

Тимофей не знал, что Софья предусматривала на строительстве канала еще и использование динамита. А что?

На строительстве Панамского канала можно, а тут нельзя?

Да без подручных средств тут придется пахать и пахать, не разгибая спины, еще и не одно поколение. Нет уж, ежели все правильно просчитать…

А вот это Софья как раз могла сделать. Профессия такая — строитель. Пусть она потом и ушла в бизнес, но вложенные в институте знания не забывала, да и переселение в тело ребенка позволило многое вспомнить и обновить.

Воеводе оставалось только качать головой. Но царь приказал…

А значит надо начинать строить жилье для тех, кто прибудет, надо заготавливать продукты, надо прикупать одежду, надо…

Да много всего надо. По счастью, царь — батюшка, дай Бог ему здоровья и долгих лет жизни, прислал и денег, и даже расписал, что и сколько может стоить, что понадобится, в каких количествах…

Слово 'смета' Тимофей не знал. А Софья писала все очень примерно, реального масштаба она пока себе не представляла. Но на первое время сойдет, а потом будем посмотреть и ежели что…

Вообще, строительство — отличная вещь. При условии неусыпного контроля за средствами и результатами, оно позволяет поднять и сельское хозяйство, и промышленность, и торговлю. Дай только время, а время пока было.

А чем они хуже турок? Селим, вон, сколько лет назад хотел то же самое сделать, просто силенок не хватило, ну так он и про динамит не знал, и вообще не на своей земле хозяйничал! А Софье и карты в руки. А точнее — ее брату. Царевичу, любимому уже всей землей православной. Чем не пиар — акция?

* * *

Француз Поль Мелье, марселец, смотрел на сидящего перед ним мужчину.

Высокий, лет сорока, глаза ясные, умные, волосы темные, одет, конечно, по — варварски, но, во имя Господа, где в этом кошмаре можно взять нормальную одежду? Кошмар именовался крепостью Азов, а Поль там оказался по воле случая.

Родившись в Марселе, Поль с малолетства бредил кораблями — и когда ему исполнилось десять, таки устроился юнгой на галеру. Потом было много всего.

И слезы, и трепки, и раны, но к тридцати годам мужчина стал боцманом и видит Пресвятая Дева Мария — хорошим боцманом.

И ходил на своей 'Червонной Розе' по Средиземному морю. Не повезло.

Турки, будь они прокляты.

Налетели аж тремя галерами, закидали ядрами… и те, кто выжил, позавидовали мертвым. Следующий год Поль провел прикованным к веслу турецкой галеры. Отвратительная пища, тухлая вода, бич надсмотрщика… ему хотелось умереть, но мужчина стискивал зубы. Самоубийство — грех, к тому же… вдруг его освободят или выкупят? Бывало всякое…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});