Азъ есмь Софья. Царевна - Галина Гончарова

Первым приходит в себя Воин Афанасьевич.

— ОГОНЬ!!!

Орет он так, что его слышно даже после взрыва. И пушкари открывают огонь по бреши, стремясь еще сильнее обрушить ее края.

Вторым приходит в себя Петька — и что есть сил принимается выползать из‑под тяжелого тела.

— Дядька Василий!!! Очнись!!!

Бесполезно!

Судя по всему, мужчине досталось по голове кирпичом или чем‑то вроде осколка стены. Вполне может быть, разлет был громадный. Петька кое‑как обхватывает неподъемное тело за плечи и пытается оттащить его в сторону.

Бросить?

Спасаться самому?

Ему и в голову не приходит подобная мысль! Этот человек его собой закрыл, а он уйдет?

Да в царевичевой школе ему никто и руки не подаст…

— Петька, цел?!

Мальчишку подхватывают, как куклу, перекидывают через плечо…

Солдаты, которые ушли чуть раньше — им и досталось меньше, они были дальше. И сейчас вернулись за ними.

Один подхватывает Петьку, двое — Василия — и все мчатся прочь, потому что сейчас начнется приступ — и оказаться на пути у атакующего войска никому не рекомендуется. Сметут.

Ночь озаряется светом, но защитникам крепости это уже не поможет.

Они ошеломлены, растеряны, они не ждали ничего подобного — а к бреши несутся русские и остановить их уже нельзя, как нельзя остановить извержение вулкана.

Бой оказывается кровавым и коротким, скорее даже резня. Янычары почти все в казармах, те, кто были на стене — оглушены и растеряны, пушкари кто в шоке, кто контужен, да их и мало, никто ж не ждал нападения именно сегодня…

Так не воюют!

Впрочем, вот это Григория Ромодановского меньше всего заботило. А вот захват Азова за один день!

Да за такое…

Этого ж еще не было! Никогда такого не было в истории!

А где Ордин — Нащокин?

Но мужчины нет рядом. Он оставил командование Ромодановскому и бежит куда‑то в темноту… встречать?!

Ну да.

Это взрывники… саперы. Как говорил мальчишка, троянские кони.

Целы?

Мальчишку несут на руках, одного из мужчин тоже…

— Все живы?

— Дядька Воин, все хорошо! Только дядьку Василия камнем ушибло!

Детский голос вспарывает шум разгорающегося боя, словно ножом и Ромодановский понимает, что с этими все обошлось. Вот и ладно.

А сейчас у него есть дело поважнее.

До утра Азов должен быть взят.

* * *

Воин Афанасьевич шел по улицам Азова вместе со своими людьми. Точно так же рубился в стою, точно так же стрелял, пачкал сапоги в крови, под ногами валялось… всякое.

Это — война.

Вот из какого‑то дома вылетала полуголая девица. Мужчина перехватил ее и толкнул обратно.

— В дом, сука!

Церемониться не стоило — девица явно была татарской или турецкой крови. Черноволосая, черноглазая… вылетевший вслед за ней мужчина получил саблей поперек шеи — и упал, заливая азовскую пыль горячей кровью.

Ничего.

Тридцать лет назад тут падали казаки, и христианская кровь навсегда впиталась в камни крепости. Сегодня просто все вернулось на круги своя.

Но этот новый порох — чудо. Жаль, пушку разорвет…

И мальчишка молодец. И дело сделал, и уцелел — Григорий обещал приглядеть и за мальчишками, и за их грузом. Теперь‑то он с них глаз не спустит.

А сам Воин с удовольствием вызвался помахать саблей, сбросить напряжение… как‑никак, он тоже сомневался. Получится ли, нет…

Еще как получилось!

Ошеломленные, испуганные, растерянные — мусульмане становились легкой добычей. Да татары всегда ей и были, а янычары…

Те кто были на стене, погибли в первые же минуты боя. Остальные же…

О каком сопротивлении могла идти речь? Казармы с янычарами просто расстреливали в упор, не особо жалея выбегающих оттуда людей. Любой, кто выходил на улицу — убивался быстро и жестоко. В пролом втаскивали пушки, завалив ров, чем попало, и стреляли, стреляли…

В гавани ударил тревожно колокол, но чему это могло помочь?

Команды на кораблях не было, они весело проводили время на берегу и конечно, никаких разговоров о том, чтобы срочно выйти в море, просто не было.

От русских не ждали такой стремительности — потому и выигрыш был за ними. Один капитан попробовал‑таки вывести свою галеру из гавани, но куда там! Ночью, в темноте, ничего не видя толком, да еще и впопыхах, он просто столкнулся с другой галерой и переломал половину весел.

К утру Азов был целиком во власти русских, а Ромодановский и Ордин — Нащокин подсчитывали трофеи.

Им досталось восемнадцать галер, две в плохом состоянии — остальные хоть сейчас в море, три десятка легких шлюпов, и даже один фрегат. Не говоря уж о казне крепости — весьма неплохой. Были захвачены более тысячи пленных (было бы больше, но опьяневшие от крови воины не щадили никого) и освобождено порядка трех тысяч рабов и рабынь. Пленных загнали в несколько домов и на рабский рынок и теперь переписывали — кто, откуда, чем занимается…

За высокопоставленных взять выкуп. За бедноту вроде янычар…

Ну, не отпускать же?

Пусть работают, крепость восстанавливают! Стену надобно заделать и поскорее!

Рабов также переписывали. Русичей отправят на Русь — нечего им здесь маяться. Остальных же — да туда же! Для начала! А там денег заработают и пусть себе катятся в свою неметчину или Венецию, откуда они родом, но не за казенный же счет!

Ромодановский отложил в сторону перо и посмотрел на Воина Афанасьевича.

— Не думал я, что такое возможно.

— А то и не возможно, — хитро усмехнулся мужчина.

— Вот как?

— Конечно! Не бывает такого, чтобы стены на воздух взлетали! Ты ж понимаешь…

— И никто ничего не видел. Но разговоры пойдут…

— Тех, кто был под стеной, я припугнул, они промолчат. Да и то — их в царевичеву школу скорее всего возьмут. На хозяйство, али еще куда. Остальные же знать ничего и дальше не будут. Скажем, что Богу молились…

— Богохульствуешь.

— Не — а. Разве Бог не даровал нам победу?

Ромодановский дернул плечом.

— Это‑то мы скажем. А мне можешь правду рассказать? Откуда такое чудо?

— В царевичевой школе изобрели, — выдал Воин 'тайну'. Чего уж тут таить, когда все на виду, все на глазах… Кому другому можно бы и солгать, но Ромодановский знать может. Мужик он умный и серьезный. И Русь любит без меры и памяти, иным у него бы и поучиться не грех.

— И кто?

— Сам точно не знаю. То у царевича спросить надобно, но ученых туда много приглашают. Недавно, эвон, аж из Гамбурга какой‑то купец приехал. Вроде как он еще и алхимией занялся и что‑то интересное получил…*

* Хенниг Бранд первый получил фосфор и даже показывал фокусы с ним — благо, светящееся вещество. А потом уж секрет разошелся по миру. Прим. авт.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});