История русского романа. Том 1 - Коллектив авторов

Из воспоминаний о Достоевском и его автобиографических признаний мы знаем, что еще в родительском доме Достоевский познакомился с творчеством большей части второстепенных русских романистов 30–х годов — с романами Загоскина, Масальского, Вельтмана. В последующие годы Достоевский, кроме романов Ж. Санд и Вальтера Скотта, которыми он начал увлекаться еще юношей, с горячим интересом читал Стерна, Диккенса, Бальзака, Гюго, Э. Сю, Гофмана и других западноевропейских романистов. Но наиболее сильное и глубокое влияние на него произвели великие творения Пушкина, Лермонтова, Гоголя, к оценке которых Достоевский постоянно возвращался на всем протяжении своего творческого пути и которые считал истоком всей последующей русской литературы.

Широко изучая творчество современных ему романистов, Достоевский уже в 1844–1845 годах, в период создания «Бедных людей», был замечательно самостоятелен в их оценке. «Взгляни на Пушкина, на Гоголя, — писал он брату 24 марта 1845 года. — Написали не много, а оба ждут монументов… Зато слава их, особенно Гоголя, была куплена годами нищеты и голода. Старые школы исчезают. Новые мажут, а не пишут. Весь талант уходит в один широкий размах, в котором видна чудовищная недоделанная идея и сила мышц размаха, а дела крошечку. Béranger сказал про нынешних фельетонистов, что это „бутылка Chambertin в ведре воды“. У нас им тоже подражают. Рафаель писал года, отделывал, отнизывал и выходило чудо, боги создавались под его рукою. Vernet пишет в месяц картину, для которой заказывают особенных размеров залы, перспектива богатая, наброски, размашисто, а дела нет ни гроша. Декораторы они!» (Письма, I, 75).[628]

Работая над своим первым романом и переправляя его «до бесконечности» (Письма, I, 77), Достоевский мысленно противопоставлял свою художественную добросовестность «размашистости» французских писа- телей — фельетонистов. Пример Пушкина, Гоголя, Стерна, Бальзака заставил его предпочесть для «Бедных людей» форму небольшого «строго» и «стройно» отделанного романа, близкого по своему объему к тогдашней повести, широким полотнам тех современных ему романистов типа «недалекого» Э. Сю, произведения которых на социальные темы отталкивали молодого Достоевского своей «чудовищной недоделанной идеей» (Письма, 1,75, 78).

3

До появления «Бедных людей» господствующим жанром литературы гоголевского направления были рассказ, повесть и физиологический очерк.[629] Для того чтобы подготовиться к созданию широких, обобщающих картин социальной жизни и прежде всего жизни Петербурга, литература 40–х годов должна была сначала постепенно овладеть самим материалом городской жизни, изучить разнообразные типы и явления, возникшие в 30–е и 40–е годы в результате начавшейся ломки крепостнической системы, преодолеть романтическую ходульность и условность. Как для самого Гоголя его повести 30–х годов послужили подготовительной ступенью к созданию «Мертвых душ», так коллективная работа учеников Гоголя должна была подготовить материал для новых реалистических художественных обобщений.

«Бедные люди» явились одним из первых свидетельств увеличивающейся зрелости гоголевского, реалистического направления 40–х годов. Опираясь на опыт разработки темы жизни Петербурга в гоголевских повестях и в физиологических очерках городских «типов», Достоевский не удовлетворился разрешением тех задач, которые ставили перед собой его предшественники. Его целью было нарисовать не ряд разрозненных эскизов столичной жизни, но целостную, обобщающую драматическую картину жизни Петербурга, рассматриваемой в ее социальных противоречиях и антагонизмах.

Достоевский проводит в «Бедных людях» перед читателем целую вереницу городских «типов» от нищего до ростовщика и от мелкого чиновника до директора департамента. Но, в отличие от авторов физиологических очерков или создателей нравоописательных повестей и рассказов из жизни чиновников — Е. П. Гребенки, Я. П. Буткова и других, — Достоевский сумел подчинить изображение отдельных нарисованных им социальных типов единой, обобщающей мысли. Мысль эта проникает все произведение и определяет то место, которое занимает в нем каждый отдельный персонаж или эпизод, превращая их в элементы драматически развивающегося действия. Тема защиты человеческого достоинства «бедных людей», тесно связанная с передовыми демократическими и утопическими социалистическими идеями эпохи, стала в первом романе Достоевского стержнем, организующим все произведение. Она определила собой сюжетно — тематическое единство романа, выбор и группировку персонажей, лирическую проникновенность и трагический колорит произведения.

Создатели физиологических очерков 40–х годов еще не умели нередко отделить в своих героях то, что было обусловлено специфическими условиями труда и быта той или другой профессии или особого разряда городского населения, от того, что отражало общие условия жизни бедных людей. В очерках В. И. Даля, например, на первом месте стоит изображение особых своеобразных черт быта данной группы населения («уральского казака» или «петербургского дворника»).[630] Достоевский же отчетливо сознает то общее, что объединяет различные группы «бедных людей» — от чиновника Макара Алексеевича до служанки Терезы и нищего — шар- манщика. Он выдвигает на первый план в своем романе не особые, конкретные условия жизни того или другого разряда «бедных людей», но более широкий и общий социальный контраст между богатыми и бедными, сытыми и обездоленными.

В то же время, в отличие от Гоголя, Достоевский, как справедливо отметил еще Белинский, не довольствуется изображением горькой жизненной судьбы, социальной обездоленности бедного человека.[631] Под влиянием идей утопического социализма Достоевский стремится в «маленьком» человеке найти большого человека — человека, который способен благо-

родно действовать, благородно мыслить и чувствовать, несмотря на свою нищету и социальную приниженность. В этом заключается тот новый вклад, который сделал Достоевский, по сравнению с Гоголем, в развитие темы «маленького» человека.

Достоевский показывает, что разрушение прочности старых, сословных устоев, рост общественного неравенства и деклассации, особенно заметные в городе, являются не только отрицательными, но и положительными социальными факторами. Бедность обездоливает Макара Алексеевича и Вареньку, превращая их в «ветошку» (I, 7). Но в то же время она раскрывает им глаза и очищает их сердце, помогает им, несмотря на скованность их сознания различного рода предрассудками, критически взглянуть на окружающий мир, порождает у них более высокие, по сравнению с представителями общественных верхов, моральные идеалы и представления.

В повестях Гоголя духовный мир Акакия Акакиевича или Поприщина изображен преимущественно под углом зрения отражения в нем мертвящей скуки и идиотизма чиновничьего существования. Достоевский же понимает, что духовный мир бедного человека формируется под влиянием различных и даже противоположных общественных обстоятельств. Бедность, отсутствие образования, отупляющий труд принижают бедных людей, разъединяют их, но вместе с тем тяжелая жизнь обитателей «чердаков» и «подвалов» способствует возникновению у них взаимного понимания, ощущения солидарности с другими бедняками, рождает у трудящегося человека чувство гордости и презрения к праздным обитателям «раззолоченных палат»,[632] сознание своего превосходства над ними. Это более сложное понимание взаимодействия между характерами и общественными обстоятельствами позволило Достоевскому дать более многостороннее, чем у Гоголя, изображение психологии «маленького» человека.

Внутренний мир Макара Девушкина и Вареньки Доброселовой качественно отличается от внутреннего мира Акакия Акакиевича или Поприщина. В Макаре Алексеевиче дано сложное сочетание отрицательного и положительного, духовной ограниченности и человеческой отзывчивости, в его размышлениях о жизни смешиваются пошлые социальные предрассудки и глубокие догадки о противоречивом устройстве современного ему мира. Он пишет о людях и предметах, попадающих в сферу его наблюдений, как чиновник, привыкший переписывать бумаги, которому самостоятельная мысль дается с трудом, и вместе с тем как поэт.

Жизнь «бедных людей» в понимании Достоевского является, таким образом, сложным проявлением не только различных, но и прямо противоположных начал — материальной бедности и душевного богатства, величайших лишений и невиданной щедрости, грубой прозы быта и возвышенной поэзии чувства. Это понимание сложной, противоречивой диалектики социальной жизни и человеческих чувств, остававшееся еще неизвестным Гоголю, позволило Достоевскому создать, по отзыву Белинского, сохраненному для нас П. В. Анненковым,[633] первый в России «социальный роман» из жизни большого города.