Социализм. История благих намерений - Александр Монович Станкевичюс

июле 1968 года название UMAP было вычеркнуто из лагерей. Режим Кастро косметически превратил их в “военные части”. И все документы, связанные с UMAP, были уничтожены. Были созданы новые планы по дальнейшему сдерживанию молодых людей, недовольных коммунистической революцией Кастро, отбирая людей по тем же причинам, что и раньше. Но на этот раз они будут получать жалкую зарплату за свой долгий и суровый рабочий день, живя в очень трудных и нечеловеческих условиях – хромая попытка Кастро удовлетворить международное давление. Эта сеть концентрационных/каторжных лагерей существует и сегодня как способ подавления и запугивания людей, получения дешевой рабочей силы» [420].

Крупнейшая по числу заключенных, числу умерших и продолжительности функционирования лагерная система существовала и продолжает существовать в Китайской народной республике. Разветвленная сеть лагерей в этой стране, где с 1949 г. у власти находится Коммунистическая партия, существует по меньшей мере с 1950 г. (хотя фактически лагерное заключение практиковалось еще раньше, до установления полного контроля над материковым Китаем) по сей день и призвана «исправить через труд» непокорных режиму граждан. Подобно системе ГУЛАГа с ее разделением на ИТЛ, ИТК и спецпоселения, китайский аналог ГУЛАГа включает в себя следующие категории режимов содержания:

– Лаогай (laogai) – «полноценный» лагерный режим с самыми тяжелыми условиями содержания, в который помещались любые оппозиционные режиму граждане Китая, часто без суда и следствия решением органов безопасности и без зарплаты за принудительный труд. Существует, по всей видимости, по сей день.

– Лаоцзяо (laodong jiaoyang) – режим для совершивших не «преступления», а «ошибки» граждан, посмевших усомниться в верности курса партии и ее председателя или совершившие мелкие правонарушения (например, мелкие воришки). Заключенные этого режима получают небольшую зарплату, а срок их заключения с 1961 г. установлен в три года (т. е. до этого времени срок заключения для этой категории не определялся), что не означало соблюдения срока со стороны лагерной администрации.

– Цзюэ (liuchang jiuye) – т. н. «гражданская повинность» для отбывших заключение по первым двум категориям, но задержанных в лагерях в качестве «свободных рабочих». У этих заключенных были определенные привилегии в сравнении с лаогай и лаоцзяо, поскольку их оплата труда и жилищные условия были лучше, также цзюэ могли выходить за покупками в ближайшую деревню и пару раз в году посещать семью. Однако эта категория так же, как и все остальные, находилась в состоянии неопределенности касательно срока заключения. В сущности, их дальнейшее, после отбывания основного наказания, задержание в лагере было произволом партии, которая в 1953 г. приняла решение 70 % таких заключенных задерживать, а 30 % освобождать. Только в 1980-е гг. доля удержаний снизилась до 10 % [384].

Примерно с 2017 г. в Синцзян-Уйгурском регионе были открыты концентрационные лагеря «перевоспитания» для интернированных уйгуров. Касательно природы этих лагерей ходят разные слухи и сообщения со стороны правозащитных организаций, но Китай пытается отрицать репрессивный и принудительный трудовой характер лагерей для уйгуров. Причиной появления этих лагерей стала нестабильная политическая обстановка в мусульманской Уйгурии, однако в числе заключенных числятся не только мусульмане-уйгуры, но и китайцы с оппозиционными настроениями и христиане.

Условия содержания в лагерях лаогай были трудно выносимыми очень долгое время. При этом надо понимать, что в одних и тех же лагерях лаогай содержались как «преступники» (прежде всего политические), так и лаоцзяо, т. е. совершившие «ошибки». Таким образом, разделения на политзаключенных, провинившихся и уголовников не проводилось. Земляной, деревянный или бетонный пол (как повезет), кишащая паразитами маленькая камера, в которой теснились десятки заключенных, плохое питание и постоянные издевательства надзирателей были еще не самым тяжелым испытанием для несчастных. Хуже всего была т. н. «реформа мышления» – практика, которую сегодня можно представить себе разве что в фильмах-антиутопиях. Заключенных заставляли по несколько часов, после целого дня тяжелого физического труда, ежедневно признаваться в своих преступлениях и раскаиваться, в том числе письменно заверяя одни и те же фразы по много раз. Кроме того, их пичкали социалистической идеологией и заставляли доказать свое исправление критикой других заключенных. «Реформа мышления» могла сопровождаться постоянными внезапными избиениями и лишением сна. Все это делалось для того, чтобы психологически сломать человека и подавить его волю. Само собой, больше всех от этого страдали представители интеллигенции, среднего и высшего классов китайского общества, христиане, а также «кулаки», которых в Китае тоже «нашли» и отправили отбывать «провинность» в лагерях – только с 1949 по 1952 г. ссылке в Лаогай было подвергнуто от 4 до 6 млн «кулаков» [384].

Конечно, в концентрационных лагерях КНР содержались люди, которые являлись преступниками и по меркам правовых государств, но их доля на фоне жертв политических репрессий долгое время была небольшой. В 1950-е гг. доля политзаключенных составляла до 80 % на пике, в 1960-е гг. – до 50 %, к началу 1970-х гг. – до 33 %. Самих политзаключенных в лагерях Китая можно разделить на следующие категории, преобладавшие в зависимости от периода:

– В 1950-е гг.: социально неприемлемые для социализма классы: сторонники Гоминьдана, землевладельцы, священство, предприниматели, собственники магазинов и фабрик, иностранцы.

– После 1957 г.: «правые уклонисты», усомнившиеся в курсе партии и вождя, недостаточно надежные члены партии, внутрипартийные конкуренты.

– С конца 1970-х гг. и по сей день: правозащитники, студенты, журналисты, представители христианства и секты Фалуньгунь.

Численность заключенных китайских концлагерей по-прежнему остается предметом оценок, но в любом случае превышает таковую в СССР, Камбодже, КНДР и других соцстранах (табл. 28).

Таблица 28

Крупнейший исследователь китайских концлагерей, французский историк Жан-Люк Доменаш называет следующие приблизительные цифры единовременного населения системы Лаогай: между 1952–1977 гг. в пределах 10–11 млн; к 1986 г. – до 5 млн. Сколько заключенных в лагерях находится сегодня, в том числе в «лагерях перевоспитания» для уйгуров, тоже точно не установлено. Смертность также вычислена приблизительно: с 1949 по 1952 г. – 5 % ежегодно, с 1953 по 1957 г. – 3,5 % ежегодно, с 1959 по 1962 г. – резкий скачок в годы голода до 10 %, в последующие годы показатель колебался с 2 до 3,5 % [384]. Казалось бы, смертность даже ниже, чем в советских лагерях первой половины 1930-х гг., однако здесь надо понимать, что ГУЛАГ все же вел более-менее подробную статистику, которая стала доступна для исследования. Китайская система Лаогай остается для нас изученной лишь отчасти, так как китайская компартия создает препятствия не только для исследователей из-за рубежа, но и для своих, отечественных, историков.

Теперь, полагаю, мы готовы сделать выводы, чем отличались концентрационные лагеря в несоциалистических и социалистических режимах.

1. Продолжительность существования лагерей, их роль в общественно-экономической и политической системе страны. В несоциалистических странах, сколь бы богатым и трагичным ни был опыт использования концентрационных лагерей по тем или иным причинам, лагеря никогда не существовали длительное время и практически