Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В КНДР по сей день существует сеть концлагерей, существование которых признается северокорейским социалистическим режимом, но отрицается их «трудовой» характер. Утверждается, что это «исправительные» учреждения, однако нетрудно догадаться, каким образом там «исправляют» людей, обвиняемых в идеологической нелояльности режиму. То есть лагеря КНДР имеют под собой сугубо идеологическое обоснование, но можно предположить, что есть и экономическая составляющая, как это было в СССР в 1920-1930-е гг. Проблема заключается в закрытости Северной Кореи, а следовательно, нет возможности получить подробную актуальную информацию о численности заключенных и условиях их содержания. Все, на что мы можем ориентироваться – это показания корейцев, которые смогли сбежать из этого ада.
Так, у нас есть показания двоих выживших корейцев-христиан перед комиссией ООН по правам человека. За обнаружение в вещах одного из них Библии несчастный был заключен в концентрационный лагерь Йодок. Тхе Чжин Ким в выступлении рассказал: «…в политическом концентрационном лагере Северной Кореи каждый должен забыть, что он или она – человек. Мне пришлось многое сделать, чтобы выжить. Я внимательно следил за собакой, чтобы украсть у нее еду. Я ел змей, лягушек, крыс и все, что может быть источником питания». Как передавали СМИ, «он подвергся жестоким пыткам и допросам в течение восьми месяцев после своего возвращения, вплоть до того, что проглотил гвоздь, предпочитая подвергнуться операции, чем оставаться в камере. Впоследствии он был заключен без суда и следствия в лагерь политических заключенных Едок (№ 15), где с ним жестоко обращались, в том числе избивали горящими дровами. Его заставляли выполнять тяжелую работу при минимальном потреблении пищи и избивали до потери сознания, когда он был слишком слаб, чтобы выполнять свои обязанности». Второй заключенный – кореянка по имени Ян Сум Ким, была арестована после исчезновения своего мужа и вместе со своими родителями и четырьмя детьми заключена в тот же лагерь Едок. Она провела в лагере восемь лет, с 1970 по 1978 г., потеряв там отца, мать и младшего сына. Второй сын был казнен после попытки сбежать из страны, а старший сын стал инвалидом из-за жестокого обращения в лагере. В 2003 г. ей удалось бежать в Южную Корею. Ее характеристика жизни в лагере Едок более чем красноречива: «…сущий ад, где с заключенными обращались хуже, чем с животными» [423].
С другой стороны, можно обратиться к специалистам, вроде российского корееведа Андрея Ланькова. В работе «Северная Корея: вчера и сегодня» (2000 г.) ученый подробно описал разновидности северокорейских концентрационных лагерей и тюрем. «Все корейские тюрьмы и лагеря, – пишет Ланьков, – можно разделить на две группы: лагеря, в которые направляются политически неблагонадежные элементы и политические преступники; и “обычные”лагеря и тюрьмы, в которых содержатся лица, осужденные судом за уголовные преступления. К первому типу лагерей относятся так называемые “районы действия постановления № 149” и “особые районы объектов диктатуры”. “Районы действия Постановления № 149” (149 хо тэсанъчиек) были созданы в конце пятидесятых годов в северных малонаселенных провинциях после принятия уже упоминавшегося постановления Совета министров за № 149, которое предусматривало выселение нежелательных элементов в отдаленные горные местности. Высланные туда люди не являются заключенными в точном смысле слова. Скорее, они находятся на положении, напоминающем статус советских “спецпереселенцев” 30-50-х гг. (возможно, что здесь существовало прямое влияние): в удостоверениях личности у них ставится соответствующая отметка, они обязаны периодически отмечаться в местном управлении общественной безопасности, без разрешения “органов” они не могут покинуть своего поселка или пригласить кого-либо к себе. Высланные в эти районы люди занимаются преимущественно тяжелой физической работой, хотя бы по той причине, что никакой другой работы там нет. Парадоксальность ситуации заключается в том, что, если наши предположения о влиянии сталинской системы “спецпереселенцев” на “Постановление№ 149” верны, то его авторам не надо было тратить много времени на изучение советского опыта: “спецпереселенцами” в 1937–1945 гг. было большинство советских корейцев, в том числе и те, кто в конце 1950-х гг. занимал заметные посты в КНДР. “Особые районы объектов диктатуры” были созданы в конце 1950-х гг. и предназначались для выселения туда лиц, связанных с теми или иными политическими преступлениями. Этот институт (как, кстати, и сам странноватый для нашего слуха термин “объекты диктатуры”) – китайского происхождения. Режим, действующий в этих районах, значительно строже того, что существует в “районах действия Постановления № 149”, ибо в них преимущественно находятся не потенциальные враги режима, а лица, совершившие те или иные “политические ошибки”, а также члены семей более серьезных политических преступников. По южнокорейским данным, в конце восьмидесятых годов в КНДР насчитывалось двенадцать таких районов, площадью от 50 до 250 кв. км каждый. Количество проживающих там “объектов диктатуры” оценивается примерно в 150 тыс. человек. В последнее время
- БОЛЬШЕВИКИ И МЕНЬШЕВИКИ - Марат Сергеевич Удовиченко - Политика / Экономика
- Русская троица ХХ века: Ленин,Троцкий,Сталин - Виктор Бондарев - Политика
- Женщина и социализм - Август Бебель - Политика
- СССР без Сталина: Путь к катастрофе - Игорь Пыхалов - Политика
- Собибор - Миф и Реальность - Юрген Граф - Политика
- Сталин перед судом пигмеев - Юрий Емельянов - Политика
- Взгляд на Россию из Китая - Юрий Галенович - Политика
- Германия и революция в России. 1915–1918. Сборник документов - Юрий Георгиевич Фельштинский - Прочая документальная литература / История / Политика
- Революция, которая спасла Россию - Рустем Вахитов - Политика
- Народ и власть в России. От Рюрика до Путина - Эрик Форд - Политика