История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I - Коллектив авторов

Историческая справка

Адмирал Роберт Николаевич Вирен (1856–1917) – главный командир Кронштадтского порта и военный губернатор Кронштадта. Адмирал Вирен был участником обороны Порт-Артура, где командовал крейсером «Баян». Особо он отличился во время отражения атаки японцев на 1-ю Тихоокеанскую эскадру и в бою с неприятельскими крейсерами при спасении команды миноносца «Страшный», когда «Баян» под командой Вирена вступил в неравный бой с 6 неприятельскими крейсерами. За эти подвиги Роберт Николаевич был награжден Золотым Георгиевским оружием с надписью «За храбрость» и орденом Святого Георгия 4-й степени. Об убийстве адмиралов Вирена и Бутакова рассказывает со слов очевидцев, сам бывший в эти дни в Свеаборге (Финляндия), капитан 2-го ранга Гаральд Карлович Граф (1885–1966), участник Русско-японской и Великой войн, сражавшийся на знаменитом эсминце «Новик»: «Толпа была одета в самые фантастические костюмы: кто – в вывернутых шерстью наружу полушубках, кто – в офицерских пальто, кто – с саблями, кто – в арестантских халатах, и так далее. Ночью, при свете факелов, это шествие имело очень жуткий вид, точно демоны справляли свой адский праздник. Мирные жители, завидев эту процессию, с ужасом шарахались в стороны. Посередине этой толпы шёл адмирал. Он был весь в крови. Искалеченный, еле передвигая ноги, то и дело падая, медленно двигался мученик навстречу лютой смерти. Из его груди не вырывалось ни одного стона, что приводило толпу в ещё большее бешенство… Толпа была уже опьянена кровью; в ней проснулся многоликий зверь, который не отдает назад своей добычи. Мукам Вирена приближался конец. Пресытившись терзанием жертвы, палачи окончательно добили её на Якорной площади, а тело сбросили в овраг. Там оно лежало долгое время, так как его было запрещено хоронить.

На следующий день, рано утром, был арестован и начальник штаба порта контр-адмирал А. Г. Бутаков. На просьбы близких уехать из Кронштадта он ответил решительным отказом, сказав, что предпочитает смерть бегству. На двукратное предложение матросов признать новую власть адмирал, не задумываясь ни на одно мгновение, ответил: «Я присягал Государю и ему никогда не изменю, не то, что вы, негодяи!» После этого его приговорили к смерти и расстреляли у памятника адмиралу Макарову. Первый залп был неудачен, и у адмирала оказалась простреленной только фуражка. Тогда, ещё раз подтвердив свою верность Государю, адмирал спокойно приказал стрелять снова, но целиться уже как следует…». – Г. К. Граф. На «Новике». СПб.: Гангут, 1997. – С. 290–291.

Вице-адмирал Адриан Иванович Непенин (1871–1917) – командующий Балтийским флотом. Во время Русско-японской войны он командовал миноносцами «Расторопный» и «Сторожевой» в Порт-Артуре. Совершил подвиг, прикрыв эскадренный броненосец «Севастополь» корпусом «Сторожевого» во время минной атаки японцев 2 декабря 1904 г., за что был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени. С 1907 г. командовал рядом кораблей миноносной эскадры на Балтике. В годы Первой Мировой войны был командующим Морской обороной Приморского фронта. Огромна его заслуга в создании эффективной службы военно-морской разведки и морской авиации на Балтике. 4 марта на Вокзальной площади в Свеаборге должен был состояться митинг с участием членов Временного правительства. Матросы потребовали, чтобы адмирал Непенин тоже пошёл на него. Опасаясь, чтобы толпа не ворвалась во внутренние помещения штаба, располагавшегося на эсминце «Кречет», где хранилось множество секретных документов, адмирал в сопровождении своего флаг-офицера лейтенанта П. И. Тирбаха сошел на берег. В 1 час 20 минут дня, когда адмирал выходил из ворот порта, убийца выстрелил ему в спину. Адмирал упал, у ворот началась свалка, но больше никто из офицеров не пострадал. Стрелявший в Непенина матрос береговой роты П. А. Грудачёв прожил долгую жизнь и в 1970-е гг. рассказывал о своем «подвиге», возведенном коммунистической властью в ранг «революционного героизма», по телевидению.

Свидетельство очевидца

«С нас были сорваны погоны (у меня с куском рукава), сорвали также кокарды с фуражек и куда-то повели, – вспоминает мичман Владимир Успенский. – По дороге к нам присоединяли новые группы арестованных офицеров. Мне было очень больно идти из-за сильно ушибленного копчика (во время ночного избиения. – А.З.), я отставал, и сзади идущие наши конвоиры меня подгоняли ударами ружейного приклада. Нас нарочно провели через Якорную площадь, чтобы показать убитого адмирала Вирена и очень многих других офицеров, принесенных на эту площадь». – В. Успенский. «Мы шли на зарево…». Из «Кронштадтских воспоминаний» мичмана Императорского флота // Родина. 1996. № 7–8. – С. 81, 83.

1 марта в Твери толпа солдат запасных батальонов и рабочих «Морозовской мануфактуры», ворвавшись в Губернаторский дворец, выволокла на площадь губернатора Н.Г. фон Бюнтинга. «Толпа требовала смерти, – вспоминал очевидец этой ужасной расправы митрополит Вениамин (Федченков). – Губернатор спросил: „Я что сделал вам дурного?“ – „А что ты сделал нам хорошего?“ – передразнила его женщина из толпы». Толпа глумилась над губернатором, избивала его, потом кто-то выстрелил ему в голову из пистолета, и труп еще долго топтали ногами. «Так открылся первый день революции в нашей Твери… – завершает рассказ митрополит и заключает: – А мы, духовные?.. Я думал (глядя на улицу, где глумились над губернатором) вот теперь пойти и сказать: не убивайте! Может быть, бесполезно? А может быть, и нет?.. Увы, ни я, ни кто другой не сделали этого… И с той поры я всегда чувствовал, что мы, духовенство, оказались не на высоте своей… Думаю, в этот момент мы, представители благостного Евангелия, экзамена не выдержали, ни старый протоиерей, ни молодые монахи… И потому должны были потом отстрадывать». – Митрополит Вениамин Федченков. На рубеже двух эпох. М., 1994. – С. 146–148.

Что-то очень существенное должно было сломаться в нашем народе, чтобы началось восстание перед лицом наступающих германских армий. Что же это? Видимо, не было в феврале 1917 г. единодушия народа и власти, не было веры в то, что война – это «общее дело». А за чужое дело страдать и умирать никто не хотел.

Булат Окуджава сказал о том же с предельной ясностью в двух строфах:

Вселенский опыт говорит,Что погибают царстваНе от того, что труден бытИли страшны мытарства,А погибают от того(И тем больней, чем дольше),Что люди царства своегоНе уважают больше.

Из мыслей мудрых

«Цзы-гун спросил об управлении государством. Учитель ответил: В государстве должно быть достаточно пищи, должно быть достаточно оружия и народ должен доверять власти. Цзы-гун спросил: чем прежде всего из этих трех можно пожертвовать, если возникнет крайняя необходимость? Учитель ответил: Можно отказаться от оружия. Цзы гун спросил: Чем прежде всего можно пожертвовать из оставшихся двух, если возникнет крайняя необходимость? Учитель ответил: Можно отказаться от пищи. С древних времен еще никто не мог избежать смерти. Но без доверия народа государство не сможет устоять». Лунь юй, 12,7.

Императору не удалось доехать до Царского Села. Около Малой Вишеры, в Любани и Тосно, железнодорожный путь был перекрыт мятежниками. Но Государь не вернулся в Ставку, а приказал прорываться в Царское Село через станцию Дно. На станции Дно дорога на север вновь оказалась перекрытой восставшей толпой. Царь приказал следовать во Псков, где находился штаб Северного фронта. Там командующий фронтом генерал Николай Владимирович Рузский передал ему телеграмму генерала Алексеева с проектом манифеста о создании правительства во главе с Родзянко, ответственного перед Думой. Император не стал бороться за власть. Он теперь жаждал только одного – встречи с семьей: «Стыд и позор! Доехать до Царского не удалось. А мысли и чувства всё время там! Как бедной Аликс должно быть тягостно одной переживать все эти события! Помоги нам Господь!» – записывает он в дневник вечером 1 марта, когда вокруг рушится вся Россия и в смуте погибли тысячи людей, сотни «верных слуг».

Императрица был настроена решительней: «Ясно, что они хотят не допустить тебя увидеться со мной прежде, чем ты не подпишешь какую-нибудь бумагу, конституцию или еще какой-нибудь ужас в этом роде. А ты один, не имея за собой армии, пойманный, как мышь в западню, что ты можешь сделать?.. Может быть, ты покажешься войскам в Пскове и в других местах и соберешь их вокруг себя? Если тебя принудят к уступкам, то ты ни в каком случае не обязан их исполнять, потому что они были добыты недостойным способом». Но Царь к войскам не вышел, вокруг себя их не собрал. Он пошел на «уступки». 2 марта в первом часу ночи Император приказал генералу Иванову ничего не предпринимать, генералу Алексееву – вернуть на фронт посланные в Петроград полки, а в шестом часу утра телеграфировал Алексееву о своем согласии с проектом манифеста о формировании ответственного перед Думой правительства.