Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

Именно поэтому Алайток собрал все имеющиеся силы, и даже Аватар пробудился ото сна, чтобы принести войну в Гирит-Реслайн. Если хоть одному чужаку удастся сбежать в леса, всего через несколько кратких оборотов вокруг солнца Эйленилиеш будет захвачена новой зеленой ордой и потеряна навсегда. Автархи и ясновидцы прибыли не сражаться с орками, поскольку для орков сражения были всё равно что вода и пища для других созданий; нет, алайтокцы явились уничтожить их.

— Посмотри туда, — сказал Джаир, который снял прицельный комплекс с винтовки и использовал его как телескоп. Послушавшись, Арадриан взглянул над площадью в указанном направлении.

Здания, расположенные дальше от реки, в сторону восхода, были разрушены намного сильнее остальных. Многие полностью обвалились, но от обстрелов или тщательно рассчитанного подрыва, эльдар не знал. Некоторые улицы были полностью перекрыты завалами, городок усыпали осколки черепицы, обломки балюстрад и целые куски стен. Впрочем, Джаир обратил внимание не на это.

В садах на одной из башен захватчики разместили несколько примитивных с виду пушек, скрытых в тени под крышей галереи. Орудия обслуживали мелкие зеленокожие под бдительным надзором орка с жутким шипастым кнутом; сейчас они как раз складывали возле стены снаряды. Очень много снарядов.

Арадриан вспомнил, что пришел сюда не исследовать жизнь чужаков. Глядя через прицел, странник изучил окружающие улицы и здания, отмечая, где сооружены баррикады и оборудованы огневые точки. На дальней стороне площади располагалось нечто вроде транспортного подразделения орков, так что алайтокец пересчитал багги, грузовики с открытым верхом, вместительные баивые фуры и полугусеничные мотоциклы.

Следуя указаниям Эссинадита, молодой эльдар изучил, как организована оборона моста. На это он потратил немного времени, поскольку таковая отсутствовала. Затем Арадрин осмотрел берега реки, но и здесь оказалось, что орки совершенно не обеспокоились защитой от нападения по водному пути.

Когда они разведали всё, что могли увидеть с этой точки, Джаир жестом показал Арадриану возглавить спуск на нижние уровни. На этот раз изгои воспользовались одним из небесных мостиков и добежали до башни на другой стороне улицы, прячась в тенях колонн.

Они спустились на поверхность, но, не пройдя и нескольких шагов от двери, Эссинадит внезапно отшатнулся и прижался к стене. Солнце уже касалось горизонта, и в конце аллеи появились длинные тени группы мелких зеленокожих.

Хотя существа были тщедушными и ростом не выше пояса Арадриану, при мысли о бое странника охватила внезапная паника. Пусть они маленькие, подумалось ему, но с ужасными когтями и клыками, да ещё и привычны к дракам. Джаир выхватил висевший на поясе нож и вытащил из кобуры сюрикеновый пистолет; заметив это, молодой изгой понял, что забыл о своем оружии.

Инстинкт, требовавший бежать, пытался одолеть рациональное мышление странника, пока его тело реагировало на очевидную угрозу и дыхание становилось учащенным, поверхностным. Видимо, Эссинадит заметил испуг товарища, так как повернулся с озабоченным лицом и поднес палец к губам.

Пытаясь сохранять спокойствие, Арадриан притиснулся к стене, а тени подползали всё ближе, и всё громче становилась визгливая болтовня чужаков.

Не в силах пошевелиться, изгой слушал, как шлепают босые ноги по брусчатке, подбираясь к нему, а разум алайтокца тем временем кричал, требуя развернуться и удирать, пока не поздно. Застыв в равновесии инстинктов «бежать-или-сражаться», странник заскрипел зубами и сжал кулаки, держа руки у бедер.

Он уже ощущал запах чужаков, нечистый и едкий. От них воняло кровью, дымом и гниющим мясом; Арадриан уже представлял, как грязные когти зеленокожих царапают его кожу, а неровные зубы вгрызаются в плоть. При этой мысли у изгоя внезапно и болезненно закрутило в животе, но он не издал ни звука.

За тенями появились четверо зеленокожих с красными глазами-бусинами, их обтрепанные уши и широкие торчащие носы были усеяны кольцами и штифтами. На двоих не было ничего, кроме грязных набедренных повязок, двое других, чуть крупнее, носили жилеты и сапоги из необработанной звериной кожи, отчего смердели ещё сильнее. Один из чужаков заткнул за веревку, служившую ему поясом, нечто вроде револьвера, а остальные были вооружены «кинжалами» — заостренными металлическими шипами.

Невозможно было понять, о чем они говорят, как и определить их настрой по этому носовому скулению. Зеленокожие толкались, огрызались друг на друга и не обращали внимания на то, что происходило вокруг. Посмотрев налево, Арадриан увидел, что Джаир надвинул капюшон на лицо и плотнее завернулся в плащ. Молодой изгой с осторожностью повторил действия товарища, укутавшись в хамелеолин.

Мелкие, похожие на гоблинов твари прошли почти на расстоянии руки от странников, не заметив их. Арадриан пытался не дышать, чтобы его не услышали, хотя орочьи патрульные (если это были патрульные) своей болтовней заглушили бы любой подобный звук.

А затем зеленокожие скрылись из виду, повернув на улицу, ведущую к площади. Арадриан чуть не рухнул от облегчения.

— Пошли, — прошипел Джаир, указывая ножом. — Возвращаемся вдоль реки.

Но молодой алайтокец вдруг понял, что не может идти. По-прежнему опираясь о стену, он опустился на корточки и сделал несколько глубоких вдохов с закрытыми глазами.

Арадриан почти не верил, что всё ещё жив. Откуда-то из глубины его существа прозвучал невольный смешок; облегчение оказалось настолько сильным, что эльдар должен был выпустить его с хохотом.

Нахмурившийся Эссинадит склонился над товарищем. Схватив Арадриана за одежду, старший изгой поднял его на ноги и зажал рукой рот, поскольку из глотки алайтокца уже собирался вырваться новый громкий смех.

— Контролируй себя, — прошептал он. — Вспомни, где мы.

Молодой странник ничего не мог поделать — он трясся всем телом, а думал только о том, как хорошо оставаться в живых.

— Я брошу тебя здесь, если не успокоишься, — предупредил Джаир, отступая на шаг.

Представив, как остается один в городке, кишащем орками, Арадриан мгновенно пришел в себя. Он открыл было рот, собираясь попросить прощения, но Эссинадит оборвал товарища взмахом руки.

— Отложим извинения, — Джаир указывал в небо, которое закатное солнце расчертило красными и фиолетовыми полосами. — Нужно соединиться с остальными.

После наступления темноты лес ощущался уже по-другому. С верхушек деревьев кричали летучие создания, которые пикировали на добычу и хватали её длинными зубастыми клювами. Спокойствие ночи нарушал рев хищных карнозавов, а дуновения ветра в листве казались ждавшему во мраке Арадриану шепотом мертвых богов.

Небо, словно матовая сталь, поблескивало в просветах колыхавшегося лесного полога, звезды скрывались за облаками и смогом горящего Гирит-Реслайна. В свете лун, две из которых медленно поднимались над горизонтом, всё приобретало голубоватый оттенок.

Остальные странники вернулись в поселение, чтобы установить маяки Паутины, обеспечив тем самым наведение для ожидающего флота. На фрегатах и линкорах, зависших в космосе, провидцы путей ощутят эти скрытые вехи и создадут временные туннели прямо в сердце городка, позволив части воинов Алайтока атаковать орков с тыла.

Эссинадит должен был подать сигнал Арадриану, что ему тоже пора выдвинуться в Гирит-Реслайн и поддержать атаку c удлиненной винтовкой. Одиноко выжидая в маленькой ложбине, из которой река казалась серебряной тесемкой среди деревьев, изгой обдумывал свою неадекватную реакцию на врага.

Сейчас алайтокец стыдился такого поведения, но тогда он был настолько уверен, что орки вот-вот обнаружат и перережут их, что спасение показалось истинный чудом. Конечно, задним умом Арадриан понимал, как глупо вел себя. Даже если бы патрульные зеленокожих заметили странников, они с Джаиром без особого труда сумели бы сбежать, а возможно, и перебить чужаков. Мелкие твари никак не смогли бы угнаться за быстроногими эльдар, только кричали бы далеко позади, призывая ловить неприятелей.

Но Арадриан поддался ужасу, истинному, глубинному чувству, какого никогда не испытывал прежде. На причале во время давнего прибытия «Лаконтирана» он ощутил разумный страх, экзистенциальный ужас бытия. То, что странник чувствовал при мыслях о смерти, или, хуже того, пленении, было варварской, инстинктивной эмоцией, первобытной, как мир вокруг него.

Изгой надеялся, что, однажды пройдя через подобное, он будет лучше готов к следующему разу — если «следующий раз» вообще случится. Если повезет, Арадриан никогда больше не испытает мгновенного отчаяния и мерзкого бессилия, парализовавших его тогда. Странник был уверен, что сохранит контроль над собой и совладает с этими чувствами, если они придут вновь. Никто из товарищей по отряду не произносил этого вслух, но у глубочайшего страха имелось другое название: трусость.