Великий Столыпин. «Не великие потрясения, а Великая Россия» - Сергей Степанов

В показаниях на предварительном следствии Богров, описывая переговоры свои с Веригиным и Кулябкою в Европейской гостинице, удостоверил, что он сам сознавал всю несостоятельность своих повествований и понимал, что его сношения с охранным отделением по телефону, через посыльного и лично, появления в местах Высочайших посещений и явка в Европейскую гостиницу для свидания с жандармским офицером представляли собою приемы сношений, совершенно недопустимые для секретного сотрудника. Значение этого уличающего заявления Богрова должно быть принято во внимание при обсуждении действий, не только Кулябки, но также и генерала Курлова, Веригина и Спиридовича, вполне осведомленных о существе докладов Богрова и означенных способах доставления им сведений разыскным органам. Само по себе домогательство Богрова получить доступ в театр не могло бы иметь успеха, если бы упомянутые должностные лица решились проявить в этом деле свою инициативу и, отказав Богрову в билете, предложили ему объявить «Николаю Яковлевичу» о невозможности достать место в театр, куда доступ был обставлен значительными затруднениями даже для людей, занимающих высшее положение по сравнению с помощником присяжного поверенного Мордкою Богровым, замешанным в делах революционного характера. Однако же объяснения Богрова были приняты на веру, без всякой критики. Сознавая и сам несостоятельность своих доводов, Богров, по его показанию, не опасался скорого разоблачения созданных им вымыслов, видя, что Кулябко, с одной стороны, словно ему верит, а с другой – находится в такой «суматохе», при которой не было возможности вникать в поведение и сущность заявления его, Богрова.

То состояние, в котором находился Кулябко во время описанных событий, независимо от доказанной ранее неспособности его руководить серьезным делом, устанавливает с непреложностью, что ни генерал Курлов, ни его ближайшие помощники не приняли решительно никаких мер, чтобы обставить разработку агентурных сведений первостепенной важности сколько-нибудь соответственно наступившему критическому моменту. Кроме того, совершив одно нарушение путем разрешения Богрову присутствовать на спектакле, те же должностные лица сделали еще более непростительное упущение, не учредив за Богровым наблюдения в театре, хотя у них к тому была полная возможность, и против чего Богров, если бы он искренно служил делу розыска, не мог возражать.

Закончив обсуждение новых заявлений Богрова, генерал Курлов и его помощники приступили к мерам охранительного характера. Прежде всего, по настоянию полковника Спиридовича было послано Дворцовому Коменданту составленное Спиридовичем от имени генерала Курлова письмо с кратким изложением первого заявления Богрова и последующих его донесений, с указанием на производимую разработку этой агентуры, а равно на необходимость изменения как путей следования Вашего Императорского Величества по улицам Киева, так и порядка движения экипажей в кортеже, причем генерал Курлов засвидетельствовал свою уверенность, что боевая группа не остановится и перед посягательством на Священную Особу Вашего Императорского Величества.

Вслед за этим генерал Курдов поставил по телефону и лично в известность Статс-секретаря Столыпина об угрожающей ему опасности и сделал то же в отношении Министра Народного Просвещения Кассо через Веригина и директора Департамента Общих Дел Вестмана. Однако оба Министра, невзирая на все настояния, не признали возможным отказаться от присутствования на смотре потешных и в театре, почему генерал Курлов возложил на того же Кулябку усиление охраны их квартир, а равно и организации переездов их в места посещений на особых автомобилях. Когда затем предстояло возвращение Вашего Императорского Величества с маневров, то генерал Курлов проследовал со Спиридовичем по линии проезда и снял наряды наружной полиции, вследствие чего наполнявшая улицы публика разошлась. Встретившись с Генерал-адъютантом Дедюлиным у Дворца, генерал Курлов ознакомил его с вновь полученными сведениями и возобновил разговор об изменении дальнейших маршрутов Высочайших проездов, но генерал Дедюлин сказал, что избрать новый путь следования на ипподром и заменить открытый экипаж мотором нельзя, относительно же порядка проезда в театр проект Курлова был принят.

Выполнение разыскных мер Товарищ Министра предоставил единоличному усмотрению подполковника Кулябки без всякого ему содействия или контроля над его распоряжениями. Результатом этого явного бездействия было то, что Кулябко на глазах у начальства продолжал разъезжать по городу, не озаботившись проверкой наружного наблюдения за домом Богрова и выяснением событий, происходивших в его помещении. Между тем в течение того же 1 сентября в квартире Богрова навестил несколько раз горничную Батурину упомянутый выше писец охранного отделения Сабаев, который тогда же сообщил об этом Демидюку, находившемуся в наблюдении у дома Богрова. Кроме того, без всякой опасности для положения Богрова как сотрудника можно было навести, под любым предлогом, справку о пребывании у Богрова постороннего лица через швейцара, знавшего, что у хозяина его никого не было.

В 6-м часу дня для смотра потешных на Печерском плацу изволили прибыть на ипподром Ваше Императорское Величество по неизмененному маршруту следования. Туда же, не замеченный наблюдением, отправился Богров и поместился около группы фотографов и корреспондентов в нескольких шагах от ковра, по которому ожидалось шествие Вашего Императорского Величества и лиц свиты. Однако же, будучи усмотрен секретарем бегового общества Грязновым, Богров, не предъ-явивши соответственного билета, был удален Грязновым. На ипподроме подполковник Кулябко, встретившись с полковником Спиридовичем, переговорил с ним о предстоявшем свидании злоумышленников на Бибиковском бульваре и сообщил, что руководство мерами розыска на месте возложено на упомянутого Демидюка. Вся эта беседа, по удостоверению Спиридовича, происходила «наспех», так как ожидался уже разъезд высоких посетителей. С ипподрома Кулябко вернулся в охранное отделение, куда вскоре позвонил Богров и, уведомив Кулябку, что планы «Николая Яковлевича» не изменились, просил прислать билет в театр. Только в это время, то есть менее чем за 1/2 часа до предполагавшегося выхода «Николая Яковлевича» на бульвар, Кулябко, вызвав Демидюка в отделение, поставил его в известность об этом обстоятельстве, но не озаботился установлением филерского наблюдения у первой гимназии, куда террористы могли явиться без сопровождения агентов, если бы последние утеряли их из виду в толпе по пути от дома Богрова.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});