Перепутья - slip

не касается. Если позволить всему течь своим чередом, можно было просто доиграться – и потерять все.

- Ладно, - сдался Луций, - Уговорил. Но только несколько дней. Кто подготовит проект?

- У Бальба все уже готово. Я отправлю тебе копию вечером.

Луций кивнул и уточнил:

- Народное собрание?

- Как примем, назначим на следующий день, - отозвался Гай.

Все должно было быть идеально. Никто не должен был иметь возможности отозвать его в произвольный момент времени – от этого зависело куда большее, чем состояние Луция.

Разбор писем плавно перетек с вечера в утро и даже немного задел следующий обед. Пусть пока Гай читал одно сам, второе параллельно зачитывал Каллимах, а двое других рабов всегда были на подхвате чтобы записать ответ, количество писем зашкаливало за все разумные пределы – и гора, казалось, совсем не уменьшалась.

- Во, это от Секста Помпея, - вытащив очередное письмо, прокомментировал Каллимах.

- Мне? – нахмурился Гай.

В переписке с Секстом состояли только консулы. Без должности и без полномочий, Гай не мог предложить ему ничего, кроме пустых слов – а, если он вырос хоть немного похожим на своего отца, такие зыбкие договоренности его бы точно не устроили, а возможно даже оскорбили бы.

Если Секст написал ему…

- Не, Бальб переслал копию[2], - пояснил Каллимах.

От сердца отлегло. Все было в порядке.

- И что пишет? – Гай откинулся на спинку кресла и потер виски.

От напряжения голова начинала ныть, теперь уже взаправду.

- Согласен сдать свои полномочия, предлагает обсудить условия, - односложно ответил Каллимах.

- Ну хотя бы одной проблемой меньше, - выдохнул Гай.

Детали можно было обсуждать годами, главным было принципиальное согласие – и следующее из него негласное перемирие, даже если временное.

Опасность войны на два фронта миновала, просвистев в дигите от уха.

Закончив с очередным ответом, Гай запечатал свиток, передал его секретарю и подтянул к себе следующее письмо.

Кален. Аттик. Копия Аттика от Мессалы. Сакса. Складывалось ощущение, что день в Геркулануме шел за десяток – и теперь Гай отстал от жизни не меньше, чем на месяц.

Солнце уже клонилось к закату, а гора писем наконец-то подходила к концу, когда неожиданный шум в атрии прервал этот слишком затянувшийся процесс.

- Пришли, - раздался из-за двери таблинума приглушенный, но все равно смутно знакомый голос, - Заносите сюда. Эй, ты, позови хозяина.

- Не надо меня никуда звать, - крикнул Гай, - Я все слышал.

Вместе с ведомым любопытством Каллимахом, они вышли в атрий.

Несколько рабов споро заносили многочисленные сумки, привратник крутился возле них, пытаясь помочь, но на деле только путаясь под ногами. Командовавший рабами Матий сиял, словно начищенный денарий. Завидев Гая, он открыл было рот, пытаясь что-то сказать, но его тут же перебили.

- Гай! – фигура, смутно напоминающая заросшего щетиной Джузеппе метнулась в его сторону, - Гай, я так рад!

Без очков, зрение Джузеппе было еще хуже, чем разрешающая способность его импланта – и сейчас это сыграло с ним злую шутку. В порыве радости, он промахнулся мимо Гая и едва успел остановиться в шаге от Каллимаха, когда понял, что обознался:

- А ты кто? – недоуменно моргнул Джузеппе.

- Каллимах, - не менее недоуменно представился Каллимах.

Гай прыснул в кулак:

- У бегемота очень плохое зрение, но при его весе – это не его проблемы. Да, Джузеппе?

Впрочем, тощий Джузеппе на большой скорости представлял опасность разве что для самого себя.

Обернувшись на звук, Джузеппе просиял:

- Вот ты где!

- Я никуда и не уходил, - невозмутимо отозвался Гай, - А ты чего мне рабов распугиваешь? Глянь на беднягу Каллимаха, его чуть удар не хватил.

Каллимах картинно схватился за сердце, подыгрывая ему. Если бы он не очутился в рабстве, он вполне мог бы зарабатывать себе на жизнь в актерской труппе. Впрочем, неизвестно, что было хуже.

На мгновение растерявшись, Джузеппе быстро пришел в себя и обнял Гая, похлопав по спине.

- Слушай, ты не представляешь, что с нами было! – воскликнул он, но последние слова утонули в урчании его пустого желудка.

- Как минимум, вы не успели поужинать, - вырвавшись из захвата, Гай полушуточно вздернул бровь.

- И это тоже, - быстро согласился Джузеппе.

На мгновение отвлекшись от него, Гай обернулся. Возле Матия мялся еще один, незнакомый человек.

Только один.

- А где все остальные? – Гай нахмурился, перебивая воодушевленного Джузеппе на полуслове.

Улыбка сползла с лица Матия:

- Одного успели продать, двое сбежали, а одного отправили на каменоломни за организацию побега.

От веселья не осталось и следа.

- Кого? – мрачно уточнил Гай.

Матий пожал плечами. Незнакомый пожилой мужчина смерил Гая вопросительным взглядом, но быстрее, чем Гай успел спросить хоть что-то, Джузеппе потянул его за рукав и шепотом сказал на ухо:

- Он не знает латыни.

Гай кивнул и повторил свой вопрос уже на греческом. Проще было бы сразу перейти на английский, но им всем нужно было привыкать – и не было способа выучить язык лучше, чем просто говорить на нем.

- Точно сбежала Яна, - ответил мужчина на греческом с сильным акцентом, - Кого продали, Франсуа или Малкольма, не знаю. Ала отправили на каменоломни. Я его видел, когда их на корабль грузили.

- А ты?

Мужчина усмехнулся:

- Когда мы бежали, я не смог допрыгнуть до корабля. Рука соскользнула, и я свалился в воду. Думаю, они решили, что я утонул. Даже не искали. Я просто слонялся по городу, пока меня не нашел Матий.

- Нет, я имею ввиду, кто ты? По-моему, мы не знакомы, - уточнил Гай.

- А, - мужчина неловко улыбнулся, - Пауль Хоффер… Э-э-э… Я не знаю, как это по-гречески.

- Можешь говорить по-английски, - пожал плечами Гай и первым подал пример, - Здесь все свои и все в курсе.

Напряжение, едва ощущаемое в воздухе до того, тут же рассеялось.

- Начальник реакторного отдела, - с радостью перейдя на родной и знакомый язык, сказал Пауль.

Сперва, Гаю показалось, что ему послышалось.

- Погоди-погоди… Начальник…?

- Реакторного отдела, - повторил Пауль, сводя на “нет” любые сомнения.

- Обалдеть… - в ошеломлении протянул Гай.

Такого везения просто не могло было быть – но оно стояло прямо перед ним и недоверчиво щурилось.

- А что такого? – наконец, спросил Пауль.

Желудок Джузеппе снова