Белогвардейщина - Валерий Шамбаров

Нельзя забывать, что это было время максимальных успехов на белых фронтах. Наступал Деникин, готовился к наступлению Юденич, еще наносил контрудары Колчак. Казалось, еще немного, еще чуть-чуть... И в тылу под влиянием этих побед тоже возникла волна энтузиазма. "Нейтральная" часть населения склонялась к белым, вызывая иллюзию активной поддержки. Миллер сказал, что

"не знает в военной истории ни одного случая, чтобы главнокомандующий без натиска неприятеля, имея налицо успех на фронте и поддержку населения в тылу, оставил без боя фронт".

Принять ответственность за такое решение он не мог. Один из представителей английского командования говорил, что "вашему главнокомандующему надо было иметь гораздо больше мужества, чтобы уйти из Архангельска, чем остаться в нем". Вместо эвакуации было намечено общее наступление.

Подготовка союзников к уходу в разных слоях общества отозвалась по-разному. Активизировались левые силы. Было созвано земско-городское совещание, подвергшее резкой критике правительство. Результатом стала реконструкция власти. Правительство значительно полевело, вобрав в себя изрядную часть эсеров. Хотя совещание подняло дух населения воззваниями к обороне против коммунистов, оно тут же принялось вмешиваться в деятельность властей проектами "демократизации". В частности, требовали полной амнистии осужденных за большевизм. От этого требования судебное ведомство отбилось, указав, что по закону амнистия - прерогатива верховной власти, т. е. правительства Колчака. Но вместо этого Северное правительство начало кампанию по "персональному помилованию", выпуская одного за другим заключенных. Возмутились солдаты на фронте - зачем проливать кровь в борьбе с большевиками, если в тылу их выпускают на свободу? Недовольными "половинчатым решением" остались и левые. Профсоюзы устроили в Архангельске всеобщую политическую забастовку рабочих под лозунгами амнистии, отмены смертной казни на фронте, прекращения гражданской войны. Забастовка случилась 1.09, в день начала наступления, так что на фронт не были вовремя отправлены баржи со снарядами.

Эсеровская газета "Возрождение Севера" вовсю ругала Колчака - "теперь всякий проходимец пытается захватить власть путем обещания доставить голодному народу хлеб", офицеров, которые "позволили себе в пьяном виде свергнуть Директорию". Вдохновителями волнений были не только большевики, но и их противники. Заграничная группа Керенского и свергнутой сибирской Директории прислала в Архангельск эмиссаров с директивами своим сторонникам: что, мол, дни советской власти сочтены, поэтому "демократия" должна немедленно приступить к захвату власти в белых областях, иначе эта власть так и останется у "буржуазии, кадет и белогвардейского офицерства".

Наконец произошло восстание в каторжной тюрьме на острове Мудьюг. Заключенные перебили конвойных, пытались захватить оружие, но 7 стражников охладили их пыл пулеметным огнем. 52 арестанта сбежали. Почти всех поймали крестьяне. Судили, 11 зачинщиков расстреляли. Причем выяснилось, что среди зачинщиков оказались именно те лица, о которых ходатайствовало земско-городское совещание, ручаясь за их невиновность и лояльность. Это отрезвило многих сторонников "демократизации". Кампания по помилованию прекратилась. Да и Миллер круто взялся наводить порядок, используя вполне законное право главнокомандующего - высылку неблагонадежных элементов из прифронтовой зоны. Стачечный комитет, организовавший забастовку, арестовал и выслал на Печору. Еще 1200 человек - 800 осужденных и 400 в административном порядке - отправил на полуостров Иоканга, недалеко от Мурманска. Эти меры оздоровили обстановку и утихомирили горячие головы. В Архангельске было создано ополчение в 2 тыс. чел. из непризывных лиц для охранной службы и поддержания порядка вместо английских патрулей.

Между тем британцы вывешивали красочные объявления об отправке каждого парохода, призывая всех желающих поторопиться с отъездом. Но уезжали немногие - те, у кого были средства, возможность устроиться за границей, какие-то связи или родственники в Прибалтике, на юге, в Закавказье. Большинство оставалось ждать своей судьбы в Архангельске. Русская армия оставалась на фронте, но было предложено уехать по желанию всем солдатам и офицерам, принадлежащим к "самоопределившимся" нациям - полякам, прибалтам, грузинам и др., а также добровольцам, состоявшим на службе в смешанных славяно-британских легионах им предоставлялся выбор: подчиниться решению русского командования или уехать с британской армией, в подчинении которой они числились. Кто-то остался, кто-то нет. С отводом иностранных войск на эвакуацию началось уничтожение огромного количества имущества. Сжигались аэропланы, топились в реке автомобили, боеприпасы, обмундирование, консервы. На недоуменные вопросы британское командование ответило, что Северная армия уже с избытком получила снабжение для ее состава, а излишки ликвидируются, чтобы не попали к большевикам, поскольку англичане не верят, что белые удержатся без них.

Производилось это среди бела дня, на глазах многочисленных зрителей, оставляя похоронное впечатление. Возможно, прилюдная ликвидация имущества была последней мерой, которой англичане пытались подтолкнуть белое командование и колеблющихся жителей к эвакуации. В ночь на 27 сентября последние иностранные корабли отчалили из Архангельска, оставив о своем годичном пребывании здесь куда более приятные воспоминания, чем французская оккупация Юга. Отходу последних кораблей предшествовала довольно серьезная паника среди гражданского населения и в армейских тылах. Опасались большевистского восстания, попыток переворота. Но ничего не случилось. Нигде порядок не был нарушен. Через 2 недели Миллер отменил объявленное на случай беспорядков осадное положение.

А на фронте вообще дела пошли неожиданно блестяще. 1 сентября началось наступление на всех участках, и везде была одержана решительная победа. Войска всех районов соревновались друг с другом в успехах. "Волчья сотня" - 60 офицеров и 100 солдат-добровольцев - снова отбила у большевиков г. Онегу с окрестностями. Заметное продвижение было и на других направлениях. Северная армия взяла 8 тыс. пленных - чуть ли не половину собственной численности. Такой победы здешний фронт еще не видел со времени своего создания. Было много причин, определивших этот успех. Во-первых, красные не ждали сильного удара в момент эвакуации союзников. Предполагали, наоборот, ослабление боеспособности противника и уход в глухую оборону. Во-вторых, белогвардейцы были воодушевлены победами на других фронтах. В-третьих, их поддержали крестьяне, только что собравшие урожай и не желавшие отдавать его продотрядам. А в-четвертых, дала совершенно неожиданные плоды усиленная большевистская пропаганда о "хищничестве" и "корыстных целях иностранных капиталистов". Многие солдаты заявляли: "Для англичан мы не желали захватывать землю, а для себя будем".

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});