Сармат. Все романы о легендарном майоре спецназа - Александр Звягинцев

Локаторная проекция морской поверхности перешла на громадный настенный экран.

– Вот она, – показал моряк на скоростную малую цель, огибающую береговой выступ небольшого островка.

Оценив ее, офицер прильнул к микрофону рации.

– Мистер Корвилл, – сказал он, – на траверзе острова Белых Хризантем, в полусотне кабельтовых от нас, крутая малая цель. Кажется, это то, что вы ждете, мистер Корвилл. Скорость тридцать восемь узлов. Постарайтесь подпустить их поближе и накрыть в колониальных территориальных водах. Удачи, мистер Корвилл!..

…Два полицейских бронекатера с крупнокалиберными пулеметами на носу и корме вылетели из-за отвесных скал и на параллельных курсах устремились в открытое море.

На настенной проекции локатора две светящиеся точки под прикрытием береговой линии островка стремительно приближались к малой цели, движущейся вдоль коралловых рифов, с противоположной стороны островка. Внезапно малая цель круто отвернула от коралловых рифов и, увеличивая скорость, устремилась в открытое море.

– Цель обнаружила вас, мистер Корвилл, – не сводя глаз с экрана локатора, сказал в микрофон рации офицер в рубке фрегата. – Сукины дети уходят обратно в нейтральные воды.

– Офицер, а пушки вашей посудины не могли бы отговорить их от этого бесполезного занятия? – прозвучал в рубке бас комиссара Корвилла.

– Вери гуд, мистер Корвилл, – согласился офицер.

Три снаряда, выпущенные из пушек фрегата, легли прямо по курсу джонки. Поняв, что в нейтральные воды под пушками фрегата ей не прорваться, утлая скорлупка заложила немыслимо крутой вираж и метнулась назад к коралловым рифам, но из-за рифов появились серые силуэты полицейских катеров. Один из них отсек джонке путь в узкий проход между рифами, другой полетел прямо на нее.

– Эй, на джонке!.. Комиссар Королевской полиции Корвилл приказывает вам остановиться для досмотра! – прозвучал над волнами усиленный мощными динамиками хриплый бас. – Приказываю остановиться для полицейского досмотра, сукины дети!..

Но джонка и не думала останавливаться. За ее борта в волны полетели дымовые шашки. Под прикрытием дымовой завесы маленькая посудина устремилась в узкую горловину между отвесных скал. Стелющийся дым быстро скрыл ее от катера, стерегущего проход между рифами. Но из дыма внезапно появился серый силуэт, прогремела предупредительная пулеметная очередь. Поняв, что в горловину ей не прорваться, джонка круто развернулась и на полной скорости полетела в лоб катеру, преследующему ее со стороны открытого моря.

– Эй, сукины дети на джонке, стоп машина! Открываю огонь на поражение! – прогремел над волнами голос Корвилла.

Джонка в ответ огрызнулась автоматными и пулеметными очередями. Пули зачмокали по рубке катера и с визгом зарикошетили по его бронированной палубе. Через несколько секунд джонка, поливая свинцом преследователей, пронеслась под его левым бортом и стала уходить в открытую морскую даль.

Рыжий Бейли, выматерившись, бросился на ют, к пулемету. За ним сорвался Маленький Чжан. Но, не добежав двух шагов, Маленький Чжан надломился и ничком опустился на крышку люка машинного отделения.

Оглянувшись на него, Бейли заревел, как разъяренный медведь, и длинной пулеметной очередью сразу из двух стволов разнес в щепки корму джонки. Суденышко обволоклось дымом и закрутилось на месте.

– Не стреляй, Бейли! – заорал Корвилл. – Там дети!.. Может, так сдадутся…

Но не тут-то было… На приближающийся полицейский катер обрушился сплошной град свинца. В ответ Бейли всадил еще одну очередь в ватерлинию крутящейся на месте джонки. Брызги от вспарывающих воду крупнокалиберных пуль залили палубу суденышка, и разом наступила тишина, в которой сквозь шум волн прорвался детский плач и гортанное заунывное пение.

– Выдохлись! – бросил Корвилл Метлоу. – Пока сукины дети не очухались и не выбросили контрабанду за борт, пускаю группу досмотра.

– Плохой знак, Рич, – заметил тот. – Слышишь, по-арабски поют?..

Корвилл зло усмехнулся.

– Пусть поют на любом языке, а копы пусть делают свое дело, – сказал он и приказал капитану подогнать катер вплотную к джонке.

И когда до утлого обезображенного суденышка оставалось метров пятьдесят, море внезапно содрогнулось от взметнувшегося к низким тучам взрыва. Когда он опал, на волнах плавали какие-то ящики, детские игрушки, клочья одежды и множество белых пластиковых пакетов.

– Нелюди! – прорычал Корвилл. – Детей не пожалели!

– Надо посмотреть, может, кто живой остался.

Корвилл безнадежно махнул рукой:

– Ты же знаешь, Джордж, при таком взрыве никого не остается…

Волна подбила к борту всплывший из глубины труп. Пожилой араб с седой бородой и оторванными по колени ногами смотрел в небо и скалился белыми зубами, будто злорадно смеялся над всем миром. Полицейские баграми вытянули его изуродованное тело на палубу.

– Смотри, Джордж! – показал Корвилл на левую ладонь мертвеца, на безымянном пальце которой поблескивал перстень с изображением руки с занесенным кинжалом.

– К сожалению, я оказался прав, – ответил Метлоу. – Чертова «Кара ислаими».

– Что такое «Кара ислаими»? – спросил Корвилл.

– Одна из реликтовых сект средневекового Востока, неожиданно объявившаяся в наше время. Секта профессиональных убийц, Рич.

– Но почему эти сукины дети взорвали себя? За контрабанду им грозил штраф, и не более.

– Думаю, ответ в тех пакетах, – показал на волны Метлоу.

Копы багром подцепили один пакет и вытащили его на палубу.

Корвилл, понюхав находящийся в нем брикет с грязно-коричневой массой, ошеломленно воскликнул:

– Оно самое, Джордж, – сатанинское зелье!.. Суррогат мумие…

Тем временем матросы выловили еще один пакет, но в нем оказались не брикеты с грязно-коричневой массой, а обыкновенные стеклянные ампулы с мутноватой жидкостью и без какой-либо маркировки.

– Похоже на какую-то вакцину, – пожал плечами Корвилл. – Ладно, химики в лаборатории разберутся, – сказал он и повернулся к Метлоу.

– Все связалось воедино, Рич, – ответил тот. – Фабрика сатанинского зелья и ее хозяева ассасины, умеющие при малейшей опасности прятать концы в воду. На этот раз в буквальном смысле…

– Связалось, – согласился Корвилл. – Джон Карпентер связал за несколько дней то, на что мы безрезультатно потратили годы. Признаться, Джордж, я бы не прочь выпить с этим парнем на брудершафт.

– Я тоже… Но не стоит обольщаться, Рич. Мы знаем лишь часть «тропы ассасинов» по доставке в Гонконг сатанинского зелья, – откликнулся Метлоу. – Но мы не знаем, где эта тропа начинается. Не знаем даже страну, где свито их паучье гнездо. Во Вьетнаме, Камбодже, Лаосе, где оно?..

– Несмотря на президентские выборы, твоему шефу теперь будет трудно отвертеться от операции по их обезвреживанию, – засмеялся Корвилл.

– Не обольщайся, Рич, – покачал головой Метлоу. – Наверх проходит лишь тот, кто умеет выкрутиться из любой ситуации.

Корвилл понимающе кивнул и с отвращением показал на закипевшее море.

Вынырнувшая из черной пучины стая серых рифовых акул хороводом закружилась вокруг места взрыва. С окровавленными кусками человеческой плоти акулы выскакивали из пучины у самого борта катера и остервенело рвали добычу друг у друга.

Кто-то из копов-китайцев всадил в одну из них очередь из автомата. Акула сначала ушла на глубину, но через несколько секунд всплыла кверху брюхом метрах в пятнадцати от борта катера и тут же была разорвана ее же сородичами на куски.

– Все как и у людей, Джордж, – вздохнул Метлоу. – Чуть споткнешься, свои тут же на куски тебя разорвут…

– Мистер Корвилл, отдайте приказ пришвартоваться к фрегату! – прижимая к себе окровавленного Маленького Чжана, прокричал вышедший из-за рубки Рыжий Бейли. – Парню продырявили живот… До города не довезем, сэр. С фрегата передали, что в их лазарете есть хирург…

– О’кей, дружище! – спохватился Корвилл. – Уж кому жить, так это Маленькому Чжану.

Обойдя стороной место взрыва, катер на полной скорости полетел к барражирующему вдалеке фрегату. А за его кормой продолжалось омерзительное акулье пиршество…

СИАМСКИЙ ЗАЛИВ. 28 декабря 1991 года

От скрипа ржавых шпангоутов давно отслужившей свой срок субмарины, прерывистого стука разболтанных клапанов в машинном отделении, свиста пара в проходящих через отсек трубах и горизонтальной болтанки сводило скулы, а к горлу подступала выворачивающая наизнанку рвота.

Задраенные в одном из полуосвещенных отсеков субмарины, пленники-громилы от ужасающей духоты и нехватки кислорода казались полудохлыми рыбами, выброшенными на сушу. Труднее всех приходилось «борову». По его телесам ручьями тек пот, а из забитого пеной беззубого рта потрошителя бразильских проституток с шумом вырывался воздух, будто под ребрами у него кто-то раздувал кузнечные мехи. Остальные лежали вповалку и громко стонали. Лишь серб, привалившись к вибрирующей перегородке, бубнил под нос какую-то тоскливую славянскую песню. Легче всех справлялись с нехваткой кислорода и духотой Ли Фан и Сарматов. Погруженные в глубокий медитативный транс, они почти не дышали. Испугавшись такого состояния Сарматова, серб даже потряс его за плечо.