Шрифт:
Интервал:
Закладка:
История щедра на неожиданности. Карл Великий (742–814) из династии Каролингов, которого считают основателем Франции, объединителем средневековой Европы, по родословной тюрк, по тамге — тоже тюрк, из рода Балтов. Настоящее имя Чарла-маг (Charlemagne), что переводится «зови славу». Имя весьма распространенное.
Чтобы скрыть историческую правду, европейцы умышленно придали именам многих исторических персонажей латинское звучание, дабы события потеряли былой колорит. Напомним, знаменитого рыцаря Карла Смелого, герцога Бургундского, при жизни звали Темир (Temeraire). Подобных примеров много. Двойные имена были привычны в Европе, одно звучало на тюркском языке… Но это же еще один бесспорный след Великого переселения народов.
Так, отца Карла Великого звали Пипин Короткий. Точнее, Pippin Der Kurze, что в тюркском звучании — «Пипин, ставший важным, солидным». Имя появилось в 752 году, когда он, палатный мэр, стал королем… При чем здесь «короткий»? Отсюда, между прочим, «курфюрсты», которые уже к XIII веку слагали свою коллегию в Священной Римской империи.
«Реформаторы» правды поступали примитивно, они меняли в имени одну-две буквы, и «солидный» превращался в «короткого», «смелый» — в «лысого», «божественный» — в «дьявола» и так далее. Например, отец Вильгельма Завоевателя Роберт Великолепный или Божественный (Magnificent) стал Робертом Дьяволом (Devil, Diable), хотя его имя происходило от Дева — Бога Небесного, о чем упоминает древняя сага.
Тюркская культура входила в европейские города через разные ворота. Входила с севера и с юга. И приживалась…
Уже потом, то есть после захвата католиками Северной Европы, словам «арийцы» и «арианство» богословы-политики подобрали значение, очень далекое от изначального: тогда мертвых превращали в живых, а живых — в мертвых. Что объяснимо, начиналась колонизация Востока, уничтожали «тюркский след» в истории Европы. Западная церковь стала хозяйкой жизни, ей не нужны были конкуренты.
И она, объявив инквизицию, повела атаку на Единобожие.
Нынешнюю историю писали они, победители, в их устах старые слова обретали новый смысл. И мир переворачивался с ног на голову. Тюрки не находили тюркам места в тех писаниях, брат не видел брата. В религиозном угаре, охватившем Европу, людей различали не по родству, а по религии. Это было сродни эпидемии. Тогда появились «кочевники», «поганые татары», за душой которых, как утверждали католики, не стояло ничего, кроме дикости и распутства.
О какой религии тут речь? О какой любви к ближнему? О каком Единобожии? Родной брат стал лютым врагом лишь потому, что иначе смотрел на мир…
Однако и ангел на Небе записывал то, что вершили человечки в рясах. От суда Божиего не уйти и им, победителям, знавшим, что арианство — не ересь, не язычество, а вера германцев. Вернее, «белая вера» Алтая, к портрету которой добавлены штрихи обряда, бывшего у северян-европейцев (кельтов) до прихода тюрков. То такая же полноценная религия, как иудаизм, христианство, ислам или манихейство.
Граница между арианской и христианской Европой, конечно, чувствовалась, она делила континент на два разных мира: один — живой и естественный, другой — придуманный и чопорный. Черный и белый. При взгляде с севера темным был юг, при взгляде с юга — север. Ариане укоряли христиан за поклонение трем богам, за отход от Единобожия, те, как могли, защищались с помощью богословских отвлеченностей, сочинением которых занимались усердные «воины Христа».
Вера, ее чистота и отличала Северную Европу от Южной.
Отсюда, из духовных противоречий, проистекала та вечная вражда, то непримиримое противостояние «германцев» и их соседей, которое не прекращалось ни в Средние века, ни позже. Это история короля Хлодвига и рода Меровингов, это история Женевского княжества, это десятки других историй, которыми пропитана, как кровью, средневековая Европа: тюрки силой или хитростью навязывали тюркам же свою веру, свою правду. И это, может быть, самое поразительное в их сокровенной истории.
В том противостоянии позиция ариан была честнее. Они не уничтожали католиков физически, наоборот, в любом своем городе, в любой своей стране давали им свободно исповедовать христианство. Католики же действовали иначе, сознание превосходства, которое, видимо, коренилось в их римско-имперском прошлом, довлело, и они не очень утруждали себя диспутами, неизбежными в религиозной войне.
Шли напролом, уповая на штык, а не на слово.
Вражда достигла апогея при Карле Великом, которого взорвала независимость ариан: по воле папы он выступил в тот легендарный поход против цитадели арианства в Северной Европе и нанес арианству если не смертельную, то губительную рану.
Люди в рясах, исправляющие историю, хорошо знают, что с 336 года арианство как религия господствовало на континенте. Ведь император Константин, основатель христианской Церкви, покаялся в содеянном грехе и предоставил все права не христианству, а именно арианству, которое было верой, далекой от политики. Дети Константина дали арианству господствующее положение в учении Церкви, которое формировалось тогда. Эти факты изложены в христианской энциклопедии. Упоминая о них, мы не открываем ничего нового. Лишь повторяем известное.
Если бы не Феодосий I, величайший политик — он ради католической доктрины, вернее, ради утверждения тюркских орд на Западе пошел против решения Константина — сегодня вряд ли кто вообще слышал бы о Христе. Христианство разделило бы участь присциллианства.
Сколько трагедий и горя удалось бы избежать. Однако не избежали…
Когда в христианстве начались трения, иные латинские тюрки, опоясав себя поясом счастья и не желая конфликта с духовенством, меняли благоприятный Юг на неуютный Север, они уходили семьями, чтобы сохранить свободу. Сюда, на северные земли, они несли свои знания и умения, например, выращивать коней, пахать землю, чего аборигены, естественно, не знали. Как не знали черной металлургии, кузнечного дела, строительства из кирпича.
Арианская Европа взрастала медленно. Она не имела потенциала и опыта власти, который был в странах бывшей Римской империи, не имела и такого населения. Ее климат был иным. Тем не менее. Она располагала природными ресурсами, которых не было у христиан — ни у византийцев, ни у римлян. Это существенно меняло ориентиры в политике, делало северный мир привлекательным.
Залежи железной руды в Норландии и тюрки, умевшие плавить ее, к IX веку сложили политическое лицо Скандинавии, ставшей лидером арианства.
…Когда алтайцы впервые влились сюда, там учредился союз народов. Их назвали готами. А еще участников того союза называли викингами, норманнами (в России — варягами), в мировой истории одно из первых упоминаний о них относится к 839 году, тогда посольство северян прибыло в Константинополь. То были не новички в политике, не дикари, завернутые в шкуры. Их известность страшила греков и одновременно манила к себе. Еще бы — враги католического Рима, которые завоевывали одну за другой его колонии на севере Европы, и папа даже не противился. Расстановка сил была в пользу северян. И все чувствовали это.
Показателен Пролог «Круга Земного», книги, собравшей некоторые саги норманнов. По мнению скандинавов, это своеобразная энциклопедия Северной Европы, рассказывающая о легендарных временах вплоть до последней четверти XII века. Время викингов, утверждает сага, началось после того, как правитель Фрейр «был погребен в кургане в Упссале», то — первый курган в Скандинавии. До этого был «век сожжения», когда покойников сжигали. «А после того, как Дан Гордый, конунг датчан, велел насыпать курган и похоронить себя в нем в бранных доспехах вместе со своим конем и всей сбруей и разным другим добром, многие его потомки стали делать то же самое, и тогда в Дании начался век курганов, а у шведов и норвежцев еще продолжался век сожжения».
К сказанному добавим: обряд захоронения едва ли не самый консервативный, его меняют только с приходом новой духовной культуры. Именно с тех пор, когда появились курганы, в Скандинавии четко обозначилось «присутствие» Алтая. Курганы, кони, оленные камни и другие знаки Алтая не появились здесь сами собой.
Не менее показательно другое, следующее из «Песни о нибелунгах», а именно появление титула «каган». Хакан, хегни… Этот титул, как известно, носил только правитель тюрков. Случайно появиться в Скандинавии, разумеется, не мог и он. Хокон стало именем собственным.
Греки, желая быть ближе к норманнам, предлагали им выгодные экономические проекты, в частности торговлю, для которой наладили путь «из варяг в греки»… Наметился новый политический союз, он проявился не сразу. В скандинавских сагах, в этих уникальных поэтических летописях, о норманнах и их жизни в тот период сказано много: «короли» северных морей, первооткрыватели земель. Мужественный народ. Правители там ездили верхом на конях, их от простолюдинов отличала одежда — высокие шапки, отороченные лисьим мехом, сапоги, наделявшие хозяина признаком знатности. Штаны. Короткие кафтаны… Но это же национальная одежда тюрков, только они носили такую!
- Женщина в Церкви : беседы с богословом - Андрей Кураев - Культурология
- Древние греки. От возвышения Афин в эпоху греко-персидских войн до македонского завоевания - Энтони Эндрюс - Культурология
- Быт и нравы царской России - В. Анишкин - Культурология
- Невеста для царя. Смотры невест в контексте политической культуры Московии XVI–XVII веков - Расселл Э. Мартин - История / Культурология
- Творчество А.С. Пушкина в контексте христианской аксиологии - Наталья Жилина - Культурология
- Афганистан. Подлинная история страны-легенды - Мария Вячеславовна Кича - История / Культурология
- Православные традиции и обряды - Т. Панасенко - Культурология
- О новом. Опыт экономики культуры - Борис Гройс - Культурология
- Колесницы в пустыне: тайны древней Африки - Николай Николаевич Непомнящий - Исторические приключения / Культурология
- Актерские тетради Иннокентия Смоктуновского - Ольга Егошина - Культурология