Оружие забвения. Антология немецкой фантастики - Кларк Дарлтон

— Разумеется, вы можете подвергнуть ваши скафандры дезинфекции вакуумом, но не ваши тела… Повторяю: не надо питать радужных иллюзий. Вы обречены, как и я, как все эти роботы и местные жители. Вам остается одно: отбуксировать корабль, открыв для стерилизации все его выходные шлюзы настежь, в заданную для погружения в подпространство точку. Наши союзники заберут его потом, надеюсь, в обеззараженном состоянии, без какого-либо риска подхватить эту болезнь. Но вы лично, Топтор, крепко усвойте одну истину: пройдет самое большее неделя, и вы не будете даже помнить, как вас зовут…

— Боратор! — взревел патриарх. — Мне надоело слушать ваши бредни! Чего вы прохлаждаетесь, а не занимаетесь порученным вам делом? Я что-то пока не видел здесь чокнутых!

— Ха, да есть они, есть, не надо на этот счет беспокоиться. Взгляните хотя бы на этого, — ответил Боратор совершенно равнодушно, показав пальцем на робота, вышедшего из ангара. — Может, вы и с трудом мне поверите, но почему-то первыми этой болезни поддаются как раз позитронные мозги. Извольте убедиться сами.

Топтор с опаской стал наблюдать за боевым роботом, который, тяжело печатая шаг, приближался к ним, ничуть не обеспокоенный присутствием Тяжеловиков.

Патриарх отказывался верить своим ушам, его словно громом поразило: этот кибер-убийца в полный голос распевал песню. Мелодия была несколько монотонна и расплывчата, но слова — на чистом интергалакте — звучали вполне отчетливо:

Кто я? И кто вообще осмелится определить меня?

Ведь все во мне: влечение к чему-то с отторжением,

Безмерно малое с невообразимо крупным, восход и ночь,

Огня стихия с бездной моря, то «против», что зовется «да»,

И ненависть, навечно сопряженная с любовью…

Ах, как бы я хотел уйти в ничто! И, растворясь,

Ликуя, в горниле голубой звезды, покинуть этот мир!

Челюсть Топтора, будто отягощенная неимоверно потяжелевшей бородой, отвисла, открыв зияющую полость рта. Все его члены охватила противная мелкая дрожь.

— Что… что это еще такое? — сумел наконец кое-как произнести он.

— Это поэма, — любезно разъяснил Боратор. — Ее сочинил самолично RК-064. Как и мелодию.

Вся двадцатка Тяжеловиков, державшаяся позади патриарха, дружно — шаг за шагом — стала отступать, сгрудившись вокруг шлюпа. Сейчас достаточно было подать какой-нибудь сигнал, и все, впав в панику, бросились бы во входной шлюз. Но Топтор, хотя и насмерть испуганный, все еще не хотел признать себя побежденным. Его палец нервно сжал спусковой крючок оружия.

— Почему вы не уничтожили этого RК-064?

Джон Маршалл, который в этот момент находился в надежном укрытии, наблюдая за сценой, усмехнулся, услышав этот вопрос. Он повторил его Китаи. И «чародей» тотчас же подсказал Боратору нужный ответ:

— Как так почему? Не вижу в этом никакой необходимости. Если я ликвидирую этого, то мне на том же основании пришлось бы уничтожить почти всех остальных роботов! В любом случае конец не за горами. Так пусть себе чудят, только бы вели себя мирно и не вздумали накинуться на нас… Кстати, один из рабочих роботов, некий РА-007, сейчас пишет трагедию. Она восхитительна, выдержана в очень благородном стиле, в лучших традициях классического театра.

Эмир, услышав это, едва не расхохотался, прошептав:

— Неужели вы и впрямь надеетесь обратить в бегство этого мастодонта подобными глупостями? Может, пока не поздно, этим делом займусь я? С удовольствием запулил бы его аж до ближайшего спутника — такая прогулочка пошла бы ему на пользу, не сомневайтесь! — Спокойно, Эмир, — урезонил его задетый такой репликой австралиец. — Топтор — реалист, мыслит в основном логически. Если вы вмешаетесь, то он сразу раскусит, что речь идет о телекинезе, и тут же заподозрит, что дело не обошлось без Милиции Родана. Перед ним сразу встанет образ конкретного, опасного, но ему понятного и вполне реального врага — врага, которого можно победить. Но много менее грозного, чем этот, так и не разгаданный им робот-рифмоплет! Китаи, продолжайте действовать в том же духе. Вы на верном пути, и вскоре наш приятель созреет.

Без всякого сомнения, цивилизация Вольных Перевозчиков знала определенные жанры литературы, включая трагедию. Но Топтор никогда не был силен в искусстве, не видя возможности нажиться в этой области. Совершенно растерявшись, он уставился в ярко-пятнистое лицо своего собеседника. Тяжеловика охватила безоглядная паника. Он чувствовал, что колени под ним подгибаются, и сохранял вертикальное положение только ценой неимоверного напряжения воли.

— А как… как эта самая болезнь проявляется у людей?

Боратор еще не успел ответить, как на углу ангара появился гозланин. С широкой улыбкой на устах он приблизился к группе Тяжеловиков. Еще несколько месяцев назад при виде этих «небожителей, абориген простерся бы ниц, уткнувшись лбом в грунт… Но этот, не проявляя ни малейшего беспокойства, прошел между инженером и патриархом. То был совсем молодой гозланин с развевающимися длинными темными волосами. На его загорелом лице и крепком торсе явственно проступали красные и голубоватые пятна болезни забвения. В его мозгах, судя по всему, не существовали в этот момент ни единой связной мысли, поскольку он — это было очевидно — и не подозревал о смертельной опасности, которую представляли для нега Тяжеловики.

Он ловко выхватил из дрожавшей руки Топтора радиант и стал забавляться с оружием. В результате неосторожного движения сверкнул бледный энерголуч, разнесший вдребезги кусок скалы. Гозланин, крайне удивленный этим, по-прежнему улыбаясь, вернул радиант его владельцу.

Топтор, буквально оледенев от ужаса, даже не попытался как-то среагировать на эти действия и занять безопасную позицию. Его больше, чем что-либо другое, угнетало именно это: ощущение парализованности всего тела.

А абориген с абсолютно беззаботным выражением на лице прошел сквозь строй Тяжеловиков, будто их и не существовало вовсе.

— Ну что, Топтор, теперь убедились сами? — проронил инженер — Любое существо, пораженное этой болезнью, полностью теряет память. Этот тип ничего теперь не знает об опасностях окружающего нас мира» да и вообще потерял понятие о том, что это такое. Сейчас он доверился бы своему самому смертельному врагу. Наша раса, Топтор, обречена, если Перевозчики дойдут до того, что позабудут, кто их истинные враги.

— Забыть об этом! Невозможно.

— Ха, вы забудете даже собственное имя!

И тут Боратор внезапно превратился в должностное лицо, осознающее всю меру своей ответственности.

— Не желаете ли вы, чтобы я провел вас по верфи, показав корабль? Ведь вам придется вскоре сопровождать его в космосе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});