Война крылатых людей - Пол Андерсон

— Как дела? — спросил я.

— Вы должны отдохнуть, синьор, — ответил он. — Пусть Бог простит меня, я приказал доктору накачать вас стимуляторами. Нам срочно требуется ваше решение. Немедленно. Несколько человек ранено, двое мертвы, трое исчезли. Враги отступили, и я думаю, они увели с собой пленных.

Меня положили на носилки и вынесли наружу. Я не испытывал боли, но голова у меня кружилась. Вы представляете, как себя чувствуешь, когда ты по горло набит наркотиками. Мануэль сказал мне, что мою левую ногу зашили. Но в этот момент главное было совсем не в этом… Гувер и Мурамото погибли. Буллис, Чанг и Зурковский пропали.

Наш лагерь в лучах оранжевого солнца был неестественно спокоен. Мои люди очистили его, пока я был без сознания. Трупы нападавших лежали в ряд. Двадцать три миллиана — это число будет преследовать меня до конца моих дней — и уж не знаю, сколько лугалов. Вероятно, не меньше сотни. Меня пронесли мимо. Я осмотрел мертвых, но никого не узнал.

Наши пленники были собраны в главном котловане фундамента. Около ста лугалов и только два миллиана. У одного был ужасный ожог от бластера, и наши медики дали ему болеутоляющее. Большинство раненых, очевидно, было унесено отступающими. При таком количестве конструкций и машин, стоящих вокруг, это нетрудно было сделать. Мануэль объяснил, что остановил нападение заложников-лугалов парализующим лучом, который оказался наилучшим оружием в сложившейся ситуации. Невозможно заставить лугала сражаться за своего хозяина, даже под угрозой смерти, если лугал парализован.

Я узнал второго, невредимого миллиана. Его уложил парализующий луч. Это был Кочихар, старший сын Шивару, навещавший нас вместе с отцом один или два раза.

Мы долго смотрели друг другу в глаза. Затем я спросил его:

— Почему? Почему вы это сделали?

Было морозно, пар вырывался из моего рта и ветер относил его.

— Потому что они предатели, воры и убийцы по своей натуре, — сказал Уженков на языке туземцев, — так же, как и все на Улаше, — группа Брандера позаботилась в свое время о том, чтобы собрать все слова, относящиеся к понятиям о чести и бесчестии.

Уженков плюнул на Кочихара.

— Мы будем охотиться на них, как на диких зверей, — добавил он. Гувер приходился ему двоюродным братом.

— Нет, — сказал я, потому что среди пленников прошел ропот, свидетельствующий о том, что они готовы на любые, даже самые безумные поступки. — Не говорите так…

Уженков замолчал, и вновь среди этих волосатых существ послышался гул голосов.

— Нет, Кочихар, — сказал я, — твой отец был моим хорошим другом. Во всяком случае, я в это верил. Чем же мы обидели его и других ваших соплеменников?

Гребень на голове Кочихара поднялся, он обернул свой хвост вокруг тела и фыркнул:

— Вы должны уйти отсюда и никогда больше не возвращаться! Иначе мы будем убивать вас в лесах, обрушим на вас холмы, прогоним через ваш лагерь рогатых зверей, отравим источники и сожжем всю траву под вашими ногами. Уходите и не смейте возвращаться сюда!

Я готов был взорваться, голова у меня раскалывалась от боли. Но я сдержал себя и сказал в ответ:

— Мы не уйдем, пока не вернут всех наших товарищей. В лагере имеется барабан, который твой отец подарил нам до своей измены. Вызови своих, Кочихар, и скажи им, чтобы вернули пленных. Только после этого мы вступим в переговоры.

Я замолчал, а он все смотрел на меня не отвечая. Я поманил Мануэля.

— Нет смысла продолжать этот разговор, — сказал я. — Нужно организовать прочную оборону. Вторично нас не должны захватить врасплох. И пошлите на поиски флиттеры. Их отряд не мог уйти далеко.

Мануэль может рассказать, как он спорил со мной. Он утверждал, что посылка флиттеров будет напрасной тратой энергии, которая нам теперь так необходима, верно?

Мануэль выглядел смущенным.

— Я, действительно, не согласился с планом, предложенным капитаном, — сказал он. — Я на самом деле считал, что разведка с воздуха бессмысленна, мы ничего не обнаружим среди сотен гектаров лесов, холмов и ущелий. Они могли разделиться на несколько групп, эти дьяволы. Но даже если они продолжали двигаться вместе, инфракрасный локатор вряд ли установит их присутствие под густым покровом леса. Но я не люблю противоречить своему капитану.

— О, вы не противоречили, — сказал Пер и уголок его рта приподнялся. — Я чуть не сошел с ума. Бушевал и кричал на вас. Потребовал, чтобы вы немедленно исполняли приказ и подняли в воздух все флиттеры. Вы отсалютовали и пошли, но я остановил вас. Вы не должны были вылетать лично. Вы слишком необходимы на корабле. Я хотел послать на разведку человека, имеющего опыт жизни в лесу, который сумел бы отыскать следы в зарослях даже сверху, с Флиттера. Со мной творилось что-то неладное, словно мой мозг все глубже и глубже погружался в какой-то водоворот.

— Посмотрим, как заставить этого обросшего шерстью ублюдка сотрудничать с нами, — сказал я.

— Меня слегка обидело, что капитан так себя вел, — произнес Мануэль. — И хотя время от времени на различных планетах в случае крайней необходимости… впрочем, оставим это…

— Я хотел каким-нибудь образом снизить моральный дух наших пленников, — продолжал Пер. — Теперь я вижу, что в этом не было необходимости. Каиниты не знают нашего чувства солидарности. Они рассуждают так: если Кочихар и его лугалы попали в наши руки, тем хуже для них. Зато Шивару достаточно хорошо изучил психологию землян, чтобы сообразить, как много для нас значит потеря людей.

Я посмотрел вниз на Кочихара. Его зубы сверкнули. Он не издал ни звука, ни сделал ни одного движения, хотя, не понимая по-английски, он сообразил, что происходит нечто важное. Я говорил, словно пьяный, и как пьяный пытался тщательно подбирать слова.

— Кочихар, — сказал я. — Я приказал охотиться с флиттеров за вашими людьми и отбить наших друзей. Смогут ли воины противостоять летающей машине? Смогут ли они укрыться от глаз, которые видят от горизонта до горизонта? Ваши люди дорого заплатят нам, если тотчас не вернут пленных. Бери барабан, Кочихар, и сообщи им об этом. Твой отказ будет тебе дорого стоить. Я приказал любыми средствами сломить твою волю.

Я произнес отвратительную речь. Но Гувер и Мурамато были моими друзьями. Буллис, Чанг и Зурковский тоже были моими друзьями, если они все еще были живы. Я все время боялся потерять сознание. И я на самом деле лишился чувств тотчас по возвращению на корабль. Я еще слышал, как док бормотал что-то о том, как трудно лечить пациента, напичканного наркотиками, которые могли бы свалить и верблюда. Но слова доносились до меня откуда-то издалека, пока мне не стало казаться, что я превратился в электрон, пойманный осциллографом. Тьма стала зеленой и…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});