Война крылатых людей - Пол Андерсон

Я нисколько не удивился, узнав, что его культура не имеет религии. Вообще он с трудом уразумел, о чем я его спрашиваю. У них практикуется колдовство, но они рассматривают его скорее как разновидность технологии. Они не знают анимизма, у них нет аналогов антропоморфизма. Миллиане очень хорошо усвоили, что они господствуют над любым животным и растением на планете. Мне кажется также, хотя я в этом и не уверен окончательно, им знакома идея переселения душ. Но все эти вопросы их мало интересуют, как, впрочем, и проблема собственного происхождения. Жизнь, по их мнению, это то, что существует. Мир — это такой феномен, в котором необходимо либо господствовать, либо оказаться порабощенным. Шивару интересовался, почему я задаю вопросы о таких очевидных вещах.

Пер покачал головой.

— Вероятно, в этом была моя первая ошибка.

— Нет, капитан, — мягко сказал Мануэль. — Откуда вы могли знать, что у них нет души?

— Нет ли? — пробормотал Пер.

— Оставим это теологам, — сказал ван Рийн. — Мы платим им за то, чтобы они решали подобные вопросы. Продолжайте, мой мальчик.

Я видел, что Пер старается взбодриться.

— Я попытался объяснить Шивару идею Бога, — продолжил он свой рассказ. — Уверен, что мне это удалось. Шивару выглядел удивленным и обеспокоенным. Вскоре после этого он ушел. Упоминал ли я, что миллианы используют барабаны как средство связи на больших расстояниях? Всю ночь я слышал грохот барабанов, несшийся из долины, далеко на западе на холмах раздавался ответный рокот. В течение недели никто нас не навещал. Но Мануэль, бродивший по окрестностям, видел множество следов. За нами все время наблюдали, и я почувствовал некоторое облегчение, когда вновь появился Шивару. Вместе с ним прибило несколько других туземцев: Ферегхир, Тилитур — не менее влиятельные среди соплеменников, чем Шивару. Они направились прямо ко мне. Я знал об этом, так как их приметили наши автоматы, рубившие неподалеку лес. Мы использовали в строительстве множество местных материалов, в том числе и бревна. Деревья обрубались силовым лучом, грузились на гравитационные тележки, и затем из везли на строительство. Воздух был полон гула и грохота, озона и треска, сильный ветер пронизывал меня, словно луч лазера. В воздухе висели тучи пыли, и я с трудом различал наш корабль и навесы около него: солнечный свет едва пробивался на площадку. Они подошли ко мне, эти трое высоких охотников, в сопровождении вооруженных лугалов. Шивару пальцем поманил меня.

— Идем, — сказал он, — тут не место для миллиан.

Я посмотрел ему в глаза. Они были непроницаемы, как будто он глядел сквозь стеклянную стену, разделявшую нас. Правда сказать, у меня по коже пробежал озноб. Я был совершенно безоружен. Мы все были совершенно безоружны, за исключением Мануэля — вы знаете ново-мексиканцев, — и я боялся, что совершу непоправимую глупость, если отправлюсь за оружием. На языке улаш я приказал Тому Буллису заменить меня на капитанском мостике и попросил Мануэля пойти со мной. Если аборигены вбили себе в голову, что мы хотим причинить им вред, вряд ли их успокоит, если я стану при них говорить по-английски — на языке, которого они не понимают. Не было сказано ни слова, пока мы не оказались вдали от пыли и шума стройки, на нашем излюбленном месте у скалы. Она уже не казалась мне такой теплой.

— Я приветствую вас, — сказал я миллианам, — и прошу поесть и отдохнуть с нами, — это была местная формула вежливости для гостей. Но я не услышал ответа.

Вместо него Тилитур взмахнул копьем, которое он держал в руке, и спросил — не грубо, но с какой-то неприятной интонацией в голосе:

— Зачем вы пришли в Улаш?

— Зачем? Но ты же знаешь — торговать.

— Нет, подожди, Тилитур, — вмешался Шивару. — Ты не то спрашиваешь, — он повернулся ко мне. — Кто вас послал? — задал он вопрос. — И я должен вас спросить, Фримены, знаете ли вы, что такое Черный голос?

Я не собирался увиливать от ответа. Ясно было, что мы что-то сделали неправильно, совершили ошибку, но у меня не было ни малейшего представления, в чем она заключалась. Ложь или увертки могли только ухудшить положение, хотя могли, может быть, и несколько улучшить его. Я видел, как солнце блестит на лезвиях топоров, и радовался, что рядом со мной стоит Мануэль. Шум лагеря почти не доносился до этого места: либо мы отошли далеко, либо ветер усилился. Я заставил себя взглянуть Шивару в глаза.

— Ты знаешь, что мы находимся здесь ради оставшихся дома товарищей, — начал я.

Скулы под его шерстью напряглись, к тому же я не очень хорошо понимал выражение лиц туземцев. Но раздвинувшиеся губы Ферегхира обнажили клыки, так бывает, когда миллиан встречает врага. Тилитур держал копье наготове. В докладах Брандера сообщалось, что в присутствии друзей миллианы так себя не ведут. Шивару, однако, понять было нелегко. Могу поклясться, он о чем-то сожалел. Но о чем?

— Вас послал Бог? — спросил он.

Это был завершающий штрих той сумасшедшей картины. Я засмеялся, хотя никакого веселья не ощущал. В голове у меня звенело. Я испытывал определенную семантическую трудность. Дело в том, что в Улаше используется несколько разновидностей повелительного наклонения. Приказ отца сыну отличается от приказа другому миллиану, побежденному в схватке, и оба они отличаются от распоряжений, отдаваемых лугалу, и так далее, причем различия эти настолько велики, что их классификация с трудом давалась нашим психолингвистам. В общем, миллианы хотели знать, являюсь ли я рабом Бога. Конечно, не время было растолковывать им историю наших религий, к тому же я не слишком силен в этом. Я только сказал:

— Нет, мы не рабы Бога. Бог — это символ, в чье существование верят некоторые из нас, но далеко не все. И он, совершенно точно, не отдавал мне никаких приказов.

Это удивило их. Дыхание со свистом вырывалось сквозь клыки Шивару, гребень на его голове поднялся, хвост хлестал по ногам.

— Тогда кто же послал вас? — почти закричал он. Я мог бы перевести этот вопрос и так: «Кто ваш хозяин?»

Я услышал щелчок — это Мануэль раскрыл кобуру. За спинами миллианов лугалы приготовили топоры и копья. Можно представить себе, как тщательно я подбирал слова для ответа.

— Мы все свободны и являемся равноправными членами общества, — сказал я. Или, может быть, слово, которое я употребил, означало «содружество»? Я не мог разъяснить им особенности нашей семантики. — В нашей стране, — сказал я, — нет лугалов. Вы видели, что на нас работают машины. Нам вообще не нужны лугалы.

— Ах-х-х! — сказал Ферегхир, взмахнув копьем. Мануэль взвел курок.

— Я считаю, что вам лучше уйти, — сказал он туземцам. — Мы не хотим убийства.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});