Воровская трилогия - Заур Зугумов

Глава 22

За весь почти стокилометровый путь, который мы проделали от гостиницы в Чарджоу до здания ЛТП в Нефтезаводске, мусора меня ни разу не потревожили и не задавали никаких лишних вопросов, хотя сами всю дорогу о чем-то постоянно спорили. Я конечно же догадывался о причине их разногласий, но до поры делал вид, что меня они абсолютно не интересуют. Главным было ощущение того, что у меня есть силы противостоять жизненным невзгодам, я готов к дальнейшей борьбе и до последнего ни за что не сдамся.

Почувствовать это внутреннее состояние души было очень и очень важно, оно было сродни тому чувству, как если бы тонущий смог поймать в легкие струю свежего воздуха.

Наконец, наш автобус остановился у старого и невзрачного двухэтажного здания. Это и был административный корпус нефтезаводского ЛТП. Поблагодарив водителя и распрощавшись с нашими невольными попутчиками – буровиками, мы гуськом вышли на еще морозный утренний воздух и, слегка поеживаясь от холода, как по команде зашагали в сторону этого одиноко стоящего посреди пустыни здания.

Глава 23

Как оказалось, профилакторий находился на самой окраине города. Мы подъехали к нему как раз в тот момент, когда, построившись в колонны по пять человек, больные выходили из ворот ЛТП под конвоем, хотя почему-то этот конвой был без оружия. Со стороны было явно видно, что никакой это не конвой, а простые сопровождающие, только в военной форме.

Эта картина поразила меня. За многие годы я привык видеть, что такую массу людей, а их было не меньше двухсот человек, всегда сопровождает усиленный конвой с автоматами на вздержке и оголтелыми псами на поводках. После того как контролеры просчитывали очередную пятерку, люди оказывались за воротами «лечебницы». Здесь они собирались в маленькие кучки, прикуривали друг у друга сигареты или самокрутки, и то здесь, то там был слышен их отрывистый смех вперемежку с сиплым кашлем, исходившим из прокуренных легких.

На нас эта толпа не обращала никакого внимания, зато я не сводил глаз с этих неунывающих типов. Пристально вглядываясь в их лица, я не смог прочесть на них ни отпечатка душевных мук и страданий, ни следов телесных наказаний, которые были слишком хорошо мне знакомы и которые невозможно спутать ни с чем другим. В их глазах скорее светился загадочный, озорной огонек, присущий мелким авантюристам и искателям легкой наживы, нежели печать лагерной скорби, которой бывают отмечены бедолаги и терпигорцы.

Мне было интересно наблюдать за ними. Говоря откровенно, до этого я смутно представлял себе, что же все-таки представляет собой этот самый ЛТП. Среди людей, с которыми я общался, не было ни одного, кто провел в его стенах хотя бы сутки. Что же касалось разного рода слухов о тюрьмах и лагерях нашего необъятного отечества, то люди моего склада на этот счет имели свое собственное мнение. То есть я мог поверить только своему собрату «по жизни». Увиденное здесь уже оставило у меня достаточно приятное впечатление, если, конечно, эти слова вообще применимы к подобной ситуации.

Я заметно приободрился. Мне уже не было так холодно, как в первые минуты, когда я вышел из автобуса, но, главное, мысль о побеге отпала тут же, как только я увидел то, что увидел. Так иногда бывает, когда природа или Провидение весьма своевременно, с каким-то мудрым искусством вмешивается в наши действия, как бы желая навести нас на размышления.

Глава 24

Мои думки прервал один из сопровождавших меня молодых легавых. Засмотревшись на «панораму» утреннего развода ЛТП, я даже не заметил, как наш майор исчез в здании администрации. Отойдя на довольно-таки приличное расстояние от мрачного строения в глубь пустыни, в сторону какой-то развалившейся и заброшенной саманной хижины, мы втроем присели, и тут, наконец, мусора поведали мне о причине их спора в «садильнике». В сущности, их разногласия были обычным легавым маневром, когда каждый из участвующих в «деле» мусоров хочет скинуть с себя груз ответственности.

К примеру, когда по ходу следствия или во время тюремных экзекуций следственная бригада или тюремный наряд соответственно допускали, мягко выражаясь, ряд грубых нарушений закона, за что их самих могло ждать уголовное наказание, они и показывали свое истинное лицо. Я еще ни разу не встречал подельников-легавых, один из которых хоть в чем-то не дал бы расклад следствию.

Почти все работающие в правоохранительных органах знали эту свою корпоративную особенность и поэтому никогда не доверяли друг другу ничего серьезного. Иначе они не были бы мусорами. И самое главное, концепция мусорского сообщества не содержала в себе никакой тайны. Старые прожженные псы сами поучали новичков, как бы выгораживая самих себя, но и не забывая при этом, по ходу пьесы, по застарелой козьей привычке, заодно и «пробивать на вшивость» молодняк.

Человек, надевающий форму милиционера, знал наверняка, что он попадает в стаю, которая живет не только по принципу «каждый за себя», но члены которой, если так сложатся обстоятельства, не побрезгуют поживиться и «мясом» друг друга. Сама жизнь диктовала эти законы джунглей: «Не съешь ты, съедят тебя». Но эту их особенность знали не только сами легавые, ее принципы были хорошо известны и их извечным врагам – Ворам!

Излагая подобного рода выводы, основанные на многолетнем опыте общения с мусорами разных правоохранительных ведомств страны, я конечно же понимаю степень нравственной ответственности, которую накладывает на меня моя откровенность, и поэтому хочу пояснить, что в своих воспоминаниях я говорю о событиях пятнадцати-, двадцати-, а иногда и тридцатилетней давности. Такой промежуток времени в стране, пережившей грандиозные перемены, когда в одночасье рушится десятилетиями насаждавшийся строй, более чем значителен. Впрочем, говоря откровенно, в плане служебной этики и человеческой морали правоохранительные органы России недалеко ушли от своих советских предшественников, хотя некоторые сдвиги конечно же есть.

Итак, умостившись на маленькой дощечке, я слушал и наблюдал за тем, как молодые мусорята пытались ценой шкуры старого волка спасти свою. И этот маленький спектакль был для меня по-своему интересен. Я поймал себя на мысли о том, что не только в преступном мире в последнее время стали появляться всякого рода молодые акселераты, гнувшие какую-то свою, «новую воровскую политику», но, оказывается, нашествие не в меру ретивого молодняка коснулось и правоохранительных органов.

В какой-то момент мне даже стало жаль майора, ведь с такими помощниками, как эти зубастики, он рано или поздно из волка превратится в овцу и его неизбежно съедят. А, говоря откровенно, мне было бы намного спокойнее общаться с этим, хоть и конченым псом – майором, нежели с этими выскочками, молодыми легавыми с тигриными когтями. Но выбора у меня не было, и поэтому я с показным вниманием выслушал их.

Глава 25

Как я уже упоминал ранее, по действовавшему тогда закону водворять в ЛТП больных туберкулезом никто не имел права. На худой конец, меня сначала должны были бы подлечить от чахотки, сбив интенсивный процесс выделения бактерий, а уж затем, если бы на то были санкции свыше, водворить в вышеуказанное заведение. Но для всего этого меня должны были везти назад в Махачкалу, а здесь уже не только мне, но и легавым было очевидно, что обратную дорогу я не выдержу. Так что как для меня, так и для мусоров было одинаково выгодно, чтобы меня здесь приняли, но для этого я должен был разыграть маленькую комедию.

С того момента, как я увидел утренний развод профилактория, я тут же утвердился во мнении, что лучшего места для перекантовки, пожалуй, и придумать было трудно, но мусорам конечно же виду не подавал, пытаясь по старой воровской привычке что-то у них выиграть. В то же время я спрашивал у самого себя, что с них можно было взять? Да и стоило ли вообще устраивать с ними какие-либо торги? Больше того, я даже дал им слово, которое для них имело немалое значение, что при неблагоприятном для них раскладе я буду утверждать, что они не имели понятия о том, что я болен открытой формой туберкулеза, а я этот факт скрывал от них по своим причинам. Таким образом получалось, что и волки были сыты, и овцы целы. То есть каждая из сторон была по-своему довольна сложившейся ситуацией.

Я хорошо видел, как мусора от радости еле скрывали свои эмоции, не ожидая, что в конечном итоге все для них так хорошо сложится. Они, очевидно, думали, что, узнав о безнадежности своего физического состояния, я здорово попорчу им кровь перед смертью.

К счастью, они не знали главного, почему я этого не сделал бы ни при каких обстоятельствах, даже находясь в шаге от смерти. А причиной моего согласия с легавыми была не кто иная, как моя жена Джамиля, которая находилась в это время в девяти часах езды от меня, в Самарканде. Что же касалось моего здоровья и дальнейшей судьбы, то эти обстоятельства их конечно же волновали меньше всего, но тем не менее менты всячески пытались мне что-то наобещать на будущее, напрочь забыв от радости, с кем имеют дело. Я же, улыбаясь, делал вид, что верю всем этим сказкам, и молча слушал их.