Мусаси - Эйдзи Ёсикава

Целую неделю, пока Осуги, к глубочайшему неудовольствию Матахати, ходила от храма к храму, от святыни к святыне, она твердила ему о чудодейственной силе богини Каннон в храме Киёмидзу. «Ни один бодисаттва не может творить подобные чудеса, – уверяла она. – Не прошло и трех недель после моей молитвы, как Каннон привела Такэдзо ко мне, привела прямо в храм. Знаю, ты – не прилежный верующий, но мой тебе совет: почитай богиню Каннон».

Мать тогда сказала, что в первые дни Нового года пойдет в Киёмидзу молить Каннон о благосклонности к семейству Хонъидэн. Туда и надо идти! У Матахати не было приюта на ночь, так он отправится к воротам храма и проведет ночь там, а если повезет, увидит мать.

По темным улицам Матахати зашагал к Годзё. Как назло за ним увязалась стая бродячих собак. Матахати швырял в них камнями, но псы бесстрашно лаяли и огрызались. Он перестал обращать на них внимание, потому что давно привык к тому, что собаки рычали, лаяли и скалили клыки на него.

В сосновой роще Мацубара близ улицы Годзё Матахати увидел еще одну свору. Собаки, окружив дерево, свирепо облаивали кого-то, сидевшего на сосне. Самые нетерпеливые подпрыгивали метра на два. Приглядевшись, Матахати различил на ветке дрожащую фигуру. Он не сомневался, что там прячется девушка.

Матахати закричал на собак, потом швырял камни, но безуспешно. Он вспомнил чей-то совет, что лучший способ испугать собак – встать на четвереньки и зарычать. Матахати попробовал, но собаки не убегали, чувствуя, очевидно, численное превосходство. Они подпрыгивали, как рыба в неводе, виляли хвостами, заливисто лаяли, выли, драли когтями кору дерева.

Матахати вдруг сообразил, что молодой человек с двумя мечами, рычащий на собак и бегающий на четвереньках, может показаться смешным женщине наверху. Выругавшись, он поднялся на ноги, и тут же раздался предсмертный собачий вой. При виде окровавленного меча стая сбилась в кучу, собаки скалились, загривки грозно ощетинились, а хвосты заходили, как морские волны. – Хотите еще? – крикнул. Матахати.

Собаки бросились врассыпную.

– Эй ты, наверху! Слезай, – обратился Матахати к женщине. Тонко зазвенел колокольчик.

«Акэми!» – раскрыл рот Матахати.

– Акэми, это ты?

– А ты кто?

– Матахати. Ты что, не узнала по голосу?

– Не может быть! Правда это ты, Матахати?

– Ты зачем залезла на дерево? Ты вроде собак не боялась раньше.

– Я не от собак прячусь.

– Все равно слезай!

Акэми насторожилась, вслушиваясь в безмолвие ночи.

– Матахати, уходи! – сказала она взволнованно. – Кажется, он идет сюда.

– Кто?

– Некогда объяснять. Один человек. В конце года он предложил мне помощь, а потом повел себя, как дикое животное. Он – зверь. Я думала, он добрый, а он начал издеваться надо мной. Сегодня мне удалось сбежать от него.

– Случаем не Око гонится за тобой?

– Нет, не мать. Это мужчина.

– Может, Гион Тодзи?

– Не смеши! Его-то я не боюсь. Ой, он подходит! Если ты останешься здесь, он найдет меня. И с тобой сделает что-нибудь ужасное. Скорее спрячься!

– С какой стати я должен прятаться? Подумаешь, кто-то идет!

Матахати растерялся. Он слегка струхнул, но ему хотелось проявить доблесть. Он ведь мужчина и обязан защищать попавшую в беду женщину. Он стыдился, что на глазах Акэми на четвереньках гонялся за собаками. Чем настойчивее Акэми просила его уйти, тем сильнее ему хотелось продемонстрировать мужество не только девушке, но и самому себе.

– Кто здесь? – в один голос произнесли Матахати и Кодзиро. Кодзиро взглянул на окровавленный меч Матахати.

– Ты кто? – с вызовом спросил Кодзиро.

Матахати не отвечал. Перед ним стоял человек, которого так боялась Акэми. Матахати напрягся, но, присмотревшись внимательнее, расслабился. Незнакомец был высок, хорошо сложен, но не старше Матахати. Приняв его по одежде и мальчишеской прическе за начинающего ученика, Матахати презрительно прищурился. Монах из винной лавки изрядно вспугнул его, но уж с этим юнцом Матахати разделается без хлопот. «Неужели он и есть тот изверг, издевающийся над Акэми? – недоумевал Матахати. – Совсем зеленый, как тыква. Не знаю, что он натворил, но если негодник и правда ей досаждает, придется проучить его».

– Ты кто? – повторил Кодзиро. Голос его гулко прокатился по темной роще.

– Я-то? – поддразнил его Матахати. – Просто человек. – На губах Матахати играла вызывающая улыбка.

Кровь ударила в голову Кодзиро.

– Значит, у тебя нет имени, – сказал он. – Может, ты стыдишься его?

Ответ задел, но не испугал Матахати.

– Какой смысл называть имя первому встречному, которому оно ничего не скажет, – ответил он.

– Поговори у меня! – отрезал Кодзиро. – Отложим бой на потом. Сначала я сниму с дерева девчонку и отведу домой. Жди меня здесь.

– Ерунда какая! С чего ты взял, что я разрешу тебе увести ее?

– А тебе какое дело?

– Мать этой девушки была моей женой. Я не позволю обижать ее. Попробуй только пальцем тронуть ее, искромсаю тебя на куски.

– Уже интересно. Верно, вообразил себя самураем, хотя признаться, я давно не видел такого костлявого. Сушильный Шест за моей спиной плачет во сне, потому что ему ни разу не довелось напиться вволю крови с тех пор, как он перешел в собственность нашей семьи. Он немного заржавел, и я с удовольствием пополирую его о твой костлявый остов. Не вздумай бежать!

Матахати не воспринял предупреждение всерьез.

– На словах ты грозен. Даю тебе время передумать. Топай отсюда, пока еще видишь, куда идешь. Дарю тебе жизнь! – с презрением произнес Матахати.

– Послушай, любезный человек! Ты хвастал, что я недостоин знать твое имя. Что за выдающееся имя? Этикет предписывает сообщить друг другу имя, прежде чем драться. Или ты не знаешь этого правила?

– Хорошо, назовусь. Не падай, когда услышишь.

– Постараюсь. Но сначала скажи, каким стилем фехтования ты владеешь?

Матахати решил, что разряженный в пеструю одежду юнец едва ли что-то соображает в фехтовании, и почувствовал полное небрежение к противнику.

– Я имею свидетельство мастера стиля Тюдзё, который сложился на основе стиля Тоды Сэйгэна.

Кодзиро едва сдержал возглас изумления.

Матахати решил, что произвел сильное впечатление, и поэтому воодушевленно продолжил тираду. Передразнивая Кодзиро, он спросил:

– А теперь ты скажи о своем стиле! Этикет требует, как известно.

– Потом скажу. Кто учил тебя стилю Тюдзё?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});