Пуля для Зои Федоровой, или КГБ снимает кино - Федор Раззаков

Спрашивается, зачем КГБ было продвигать карьеру Федоровой-младшей? Ответ может быть один – на перспективу. Ведь отец Виктории был гражданином США, и на Лубянке вполне могли верить в перспективу того, что рано или поздно эта связь будет восстановлена. Ведь сама Виктория очень хотела этого, буквально грезила такой встречей, о чем в открытую делилась со своими подружками. Вот ее собственные слова:

«…Я рассказала некоторым мамулиным подружкам, что повидалась с отцом (во сне. – Ф. Р). Они удивились, но мне удалось убедить их, что я говорю правду. Я даже описала им его. И сказала, что мама ничего об этой встрече не знает, потому что так захотел он. Он с опасностью для жизни пробрался в Советский Союз только для того, чтобы повидать меня.

Многие из них мне поверили, хотя с трудом допускали, что мамуля ничего об этом не знает.

– О, – объясняла я, – у него ведь жена в Америке, а потому он не может остаться здесь. Он приехал только ради меня, потому что любит меня.

Со временем мамуля прознала про мои россказни. Однажды вечером она подсела ко мне. Лицо ее выражало беспокойство.

– Зачем ты все это рассказываешь, Вика? Ты что, не знаешь разницы между сном и реальной жизнью?

– Я видела его, мамуля, так же ясно, как в жизни.

Она улыбнулась.

– Ты увидела его, потому что очень хотела увидеть, вот и вся правда. Но мы обе знаем, что это всего лишь сон. Пусть твой отец и останется в снах, Вика. Только там ему и место.

Я прильнула к ней, и она обняла меня.

– Мне этого мало. Он так мне нужен…»

Встреча Виктории с отцом и в самом деле произойдет, о чем мы еще поговорим, но чуть позже.

Между тем чекистская тема в биографии Федоровой-младшей имеет еще одно ответвление – по личной линии. А именно – в том же 1966 году на горизонте девушки возник возлюбленный из ее же института, из ВГИКа, только с режиссерского факультета. Это был Ираклий Асатиани – сын знаменитого советского документалиста Георгия Асатиани. Последний перед войной был кинокорреспондентом Нижне-Волжской киностудии в Астрахани, с 1943 года стал фронтовым кинооператором. Он ушел на фронт лейтенантом, а вернулся – майором. Снимал для военной хроники все основные вехи войны: битвы под Москвой и на Кавказе (там он познакомился с Л. Берией), оборону Сталинграда, взятие Берлина. А после войны Асатиани стал совмещать операторскую и режиссерскую деятельность, разъезжая по всему миру. Он снял фильмы: «Брюссель» (1958), «Путешествие в Непал» (1959), «Разноэтажная Америка» (1961), «Алжирский дневник» (1962), «Сахара» (1962), «Дороги пятого континента» (1964), «Уругвай» (1964), «Встреча с Грецией» (1964), «Один день в Буэнос-Айресе» (1964), «Париж… Париж» (1965), «В стране инков» (1966), «Английские зарисовки» (1967, 1968), «Мюнхен, четверть века спустя» (1969), «Швейцарские новеллы» (1970) и др.

Естественно, столь широкомасштабная деятельность за пределами родного Отечества не могла осуществляться без ведома КГБ. Поэтому можно с полным основанием утверждать, что Асатиани-старший был доверенным лицом Лубянки. Вот и его сын Георгий говорит о том же:

«…На одной площадке с нами жил Вахтанг Кикабидзе, который после смерти отца рассказал мне и брату, что наш отец сотрудничал с органами, чуть ли не с разведкой. Мол, из-за этого и такие длительные заграничные командировки – в Америке, например, отец прожил два года. До сих пор не знаю, правда ли это…»

Почему бы не предположить, что Асатиани-старший, желая сделать приятное невестке своего отца (а в 1967 году Виктория и Георгий поженились), включил свои связи и пристроил девушку в картину, которая снималась по прямому заказу КГБ. Причем надо учитывать, что Асатиани имел связи не только на Лубянке, но и в киношном мире – в 1965–1977 годах он был художественным руководителем Грузинской студии научно-популярных и документальных фильмов. Читаем в «Дочери адмирала» рассказ Виктории:

«…Однажды меня позвал к себе один из деканов нашего института и попросил быть повнимательнее к Ираклию.

– Он ведь совсем забросил занятия. Не ходит на лекции, только и знает, что торчит под дверью твоей аудитории.

– Но что мне делать? – спросила я. – Я не могу относиться к нему серьезно, он ведь совсем еще маленький.

На самом деле мы были одногодками, но какое это имело значение? Я вовсе не хотела тогда ни влюбляться, ни выходить замуж.

– Его отец очень расстроен, – продолжал декан. – Будь поласковее с Ираклием.

Роман между нами начался, когда Ираклий находился дома, в Грузии, а меня послали на кинофестиваль, проходивший в той же части страны, но в другом городе. Ираклий оборвал телефон, приглашая меня к ним в гости. Наконец у меня выдался свободный день, и я подумала: почему бы и нет?

Я отправилась к ним на обед. После обеда его родители заговорили о чувствах Ираклия ко мне. Его мать сказала:

– Я же вижу – он действительно от вас без ума.

Тут вмешался отец:

– Просто голову потерял.

Я уставилась в чашку с чаем, от смущения не в силах поднять глаз. Интересно, каково сейчас Ираклию, который сидит напротив?

– Дорогая, вы должны наконец принять решение, – продолжала мать. – Нехорошо так обращаться с нашим сыном.

Мне бы прямо там положить этому конец, но я промолчала. К тому же Ираклий мне нравился. Я не была влюблена в него, как и в кого-либо другого, так что ни малейшей необходимости тут же покончить с этой проблемой не видела.

Когда мы оба вернулись в институт, я стала встречаться с ним чаще. Мы подолгу занимались вместе, и я всегда чувствовала его теплое, ласковое отношение к себе. Даже мамуле он, несмотря на грузинское происхождение, казалось, начал нравиться.

Так продолжалось полтора года. На третьем курсе мы поженились. Теперь-то я понимаю, что никогда не любила его, но в то время мне казалось, что это – любовь.…»

Этот брак оказался скоротечным – в 1969 году он распался. За это время Ираклий три (!) раза делал попытки свести счеты с жизнью – два раза резал себе вены и один раз разбил головою оконное стекло в квартире на восьмом этаже дома Федоровых на набережной Тараса Шевченко.

После развода Виктория горевала недолго и уже спустя год встретила новую любовь – 31-летнего Сергея Благоволина. И опять тут просматривается чекистский след. Дело в том, что дед Сергея – Сергей Иванович Благоволин (1865–1947) – был не кем-нибудь, а акушером-гинекологом, доктором медицины, профессором Московского университета и заведующим акушерско-гинекологического отдела Лечсанупра Кремля. То есть он принимал роды у жен, дочерей и даже любовниц членов Политбюро и ЦК ВКП(б). И, значит, был посвящен в самые интимные их тайны. А такие люди либо должны были быть агентами ГБ, либо работали под ее плотным колпаком.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});