Герои - Джо Аберкромби

Но теперь бой закончился.

Танни сощурил глаза. В нескольких сотнях шагов отсюда, дальше на северо-восток, поля пересекали фигурки, обрывки лучей пробившись сквозь тучи, поблёскивали на броне. По всей видимости — северяне. А раз не видно преследователей, значит они отходят по собственной надобности и по собственной воле.

— Йа! — подбегая, истошно завопил Желток, его боевой клич, вероятно, не спугнул бы и утку. — Йа! — Он перегнулся через стену, неистово коля мечом. — Йа?

— Никого нет, — заметил Танни, медленно опуская собственное оружие.

— Никого нет? — пробормотал Уорт, пытаясь поправить съехавший шлем.

Танни сел на стену, держа штандарт промеж колен.

— Один он. — Невдалеке стояло пугало, к каждой торчащей руке прибито по копью, на голове из мешковины — надраенный блестящий шлем. — И по-моему, с целым полком ему не сладить. — Сейчас всё это смотрелось жалкой уловкой. Но с уловками так и бывает, коли тебе ясно в чём дело. Танни полагалось бы об этом знать. Он сам проворачивал их не раз, хотя обычно со своими же офицерами, а не с врагом.

До стены добрались и другие солдаты. Мокрые насквозь, сбившиеся, вымотанные. Один перелез через неё, подошёл к пугалу и поднял меч. — Именем Его величества, бросай оружие! — проревел он. Раздались смешочки, резко оборвавшиеся, как только на стену вскочил Валлимир с лицом свирепей чем у дьявола, вместе с ним был и сержант Форест.

Конный, тяжело стуча, въехал сквозь проём справа от них. Тот проём, где, будьте уверены, шла лютая сеча. Схватка, ход которой им полагалось доблестно переломить. Схватка, что уже закончилась. Всадник натянул поводья перед ними — и сам, и лошадь тяжело дышали, замызганные от скачки галопом.

— Генерал Миттерик тут? — поперхнувшись, выдавил он.

— Боюсь, нет, — ответил Танни.

— В чём дело, рядовой? — перебил Валлимир. Соскакивая со стены, он запутался в ножнах и едва не сверзился вниз головой.

Гонец рублено отдал честь.

— Сэр. Лорд-маршал Крой приказывает немедленно прекратить все боевые действия. — Он улыбнулся, зубы сверкнули белым на пятнистом лице. — Мы с заключили с северянами мир! — он умело развернул лошадь и поехал прочь, мимо пары рваных обляпанных флагов, забыто свисавших со склонённых древок, направляясь в сторону рядов союзной пехоты, продвигавшихся по разрытому полю.

— Мир? — пробубнил Желток, вымокший и дрожащий.

— Мир, — прохрипел Уорт, пытаясь оттереть с нагрудника птичий помёт.

— В пизду! — прорычал Валлимир, швыряя на землю меч.

Танни вскинул брови и воткнул свой клинок в траву. Нельзя сказать, что его проняло наряду с Валлимиром, но приходилось признаться, ощущалась толика разочарования от того, как всё обернулось.

— Но такова война, а, радость моя? — Он начал скатывать знамя Его величества Первого, ногтём разглаживая складки — так женщина могла бы к концу празднества убирать свою свадебную фату.

— Вот это знаменошество, капрал! — Форест находился в паре шагов, водрузив ногу на стену, с ухмылкой поперёк морщинистых шрамов. — Впереди всех, ведя бойцов, на самом опасном и самом почётном месте в строю! «Вперёд!» — вскричал храбрый капрал Танни, швыряя свою отвагу прямо в зубы врагам! Я, в смысле, врагов-то тут не было, как оказалось, но всё равно, я знал, что ты ринешься напролом. Как всегда. Не смог удержаться, да? Капрал Танни, герой Первого полка!

— Отъебись ты, Форест.

Танни начал аккуратно просовывать знамя в чехол. Глядя поверх плоской равнины на северо-восток, наблюдая, как последние северяне спешат через залитые солнцем поля.

Удача. У кого-то она есть. У кого-то — нет. Кальдеру оставалось сделать лишь такой вывод, пока он прыгал сквозь ячмень за своими людьми — усталый и перемазавшийся, но как никогда живой, а стало быть, у него она есть. О, мёртвые, есть.

Сумасшедшая удача, что Миттерик сотворил явную глупость, решив броситься в атаку не изучив местность и не дождавшись света дня, обрекая свою конницу на погибель. Невероятная удача, что никто иной, как Бродда Стодорог, худший из его многочисленных врагов, протянул руку помощи, спасая ему жизнь в самый последний момент. Даже дождь сражался на его стороне, придя из-за холмов как раз вовремя, чтобы развалить союзный строй и превратить поле, которое могло им привидеться только во сне, в грязевой ночной кошмар.

Когда он представил всё везенье, которое привалило к нему за сегодня, то закружилась голова. Такое чувство, что мир избрал его для чего-то. Должно быть, на него имеются великие планы. А как иначе он смог бы выкарабкаться оттуда живым? Он, Кальдер, хрен да маленько такого заслуживающий?

Впереди сквозь поля пробегала старая канава, ограждённая низким кустарником. Межа, которую его отец не стёр до конца, и замечательное место для нового построения. Ещё один ломтик удачи. Он поймал себя на желании, чтобы Скейл дожил и оценил его подвиги. Обнял его, и постучал по спине, и наконец признал, что гордится братом. Он воевал, и, что ещё более удивительно, он выиграл. Кальдер, смеясь, перепрыгнул канаву, боком проскочил в просвет в кустах — и замер.

Повсюду располагались его бойцы, в большинстве своём сидя и даже лёжа, побросав оружие, донельзя выжатые тяжким боем и бегом по полям. С ними Бледный Призрак, но не он один. Добрых два десятка карлов Доу, ощерившись, выстроились полукругом. Суровые, мрачные хари, а жемчужиной из говна в их оправе, стоял Коль Трясучка — не сводя с Кальдера свой единственный глаз.

Нет никаких причин им здесь объявляться. Если только Кёрнден Утроба не сделал того, что обещал, и не рассказал Чёрному Доу правду. А Кёрнден Утроба был человеком, знаменитым тем, что всегда сделает то, что пообещает. Кальдер облизал губы. Теперь решение поставить на кон против неотвратимости выходило в некотором роде мудацким. Выходило — он настолько прожжённый обманщик, что сам себя обманул, оценивая свои шансы.

— Принц Кальдер, — прошептал Трясучка, делая шаг вперёд.

Бежать куда как поздно. И, по-любому, — он прибежал бы прямо в лапы Союзу. На задворках сознания зазудела нездоровая мысль о том, что самые близкие его отцу люди могли бы броситься на его защиту. Но разве протянули б те так долго, отливай они против ветра? Он опалил взглядом Бледного Призрака, и старый воин ответил ему еле заметным пожатием плеч. Кальдер подарил им день, которым им гордиться впредь, но порывов самоубийственной верности не дождался, да и не ждал их. Им не больше Коля Долгорукого хотелось ради него идти на костёр. Надо смотреть правде в глаза, как в своё время до смерти заколебал повторять Девять Смертей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});