Крах волшебного королевства. Красная лисица - Карл Хайесен

министру, и обратился к тем, кто находился в комнате с ним рядом.

— Они твердо стоят на своем, наши власть имущие. Люди вилянья и компромисса выдерживают свою линию. Тантардини остается в своей камере и будет там гнить.

Те четверо, что его слушали, поняли значение этого политического решения и улыбнулись друг другу улыбкой мрачного удовлетворения, затем опустили плечи, подняли брови и положили свои блокноты и справочники внутренних телефонов.

По мере того, как его команда суетилась, задавала вопросы и кричала в телефоны, начала поступать информация. Формы и образы начали возникать из калейдоскопа тайны и тупиков, с которых начался день. Фотографии наповцев, находившихся на свободе, были разложены на столе портье пансиона, где было найдено тело Клаудио. Он не хотел быть замешанным в это дело, этот пожилой человек, работа которого требовала, чтобы он держал язык на привязи и выбрасывал из памяти все, что видел. Он просмотрел множество фотографий, не проявляя к ним никакого интереса, лишь бормоча что-то о несовершенстве своей памяти, о том, что она его подводит. Однако проблеск интереса свел на нет его нежелание сотрудничать, и детектив увидел то, что портье пытался скрыть, — этот интерес выдал его. То была работа полицейского фотографа — на обороте фотографии было напечатано имя Джанкарло Баттистини и информация о нем.

Какое имя он назвал? Какой документ предъявил? Что было на на нем надето? Когда он прибыл? В какое время? Когда покинул пансион? Эти вопросы посыпались на старика в линялой форме, пока наконец его сдержанность не была преодолена и он не рассказал полиции то, что она хотела знать. Полученная информация внесла новое оживление в группу Веллоси, подстегнула их нравственное чувство и заставила продолжать действовать.

— Это недалеко от станции, — орал Веллоси по телефону, обращаясь к мажжиоре Пубблика Сикурецца. — Совсем рядом со станцией этот пансион. Покажите фотографию Баттистини в кассах, работникам на платформах. Проверьте все поезда, которые отошли вчера утром в Реджио. Найдите контролеров этих поездов, узнайте их имена, где они сейчас. Суньте им под нос его фотографию.

В его речи было столько обязательности, столько льстивости, столько угроз, что в течение целой минуты Джузеппе Карбони стоял в дверях офиса Веллоси, никем не замечаемый. Он выжидал своего часа, благоприятного момента. И это, думал он, было сделано им добровольно, ради этого он оставил свой стол в Квестуре и, незваный, пришел в Виминале. Веллоси готов был ринуться в новый обход, искать и науськивать своих людей, когда неожиданно налетел на плотную стену, фигуру полицейского.

— Карбони, примите мои извинения, — рассмеялся Веллоси. — Мы здесь очень заняты, работаем изо всех сил…

— Блестяще, Веллоси, блестяще.

Взвешенный ответ, терпимый и спокойный.

— …Вы извините, что у нас такая горячка, но мы выявили важную связь…

— Блестяще.

— Этот мальчик из НАП, Баттистини, тот, которого мы упустили, когда взяли Тантардини. Это суть проблемы. Это он убил гориллу в отеле. Мы это установили, а также то, что Клаудио был среди тех, кто захватил вашего Харрисона… Мы не сидели, сложа руки.

— Блестяще.

Веллоси увидел улыбку на лице Карбони, как будто этот человек взял книгу и убедился, что она ему знакома. Его открытие не встретило признания. Оно не было воспринято как победа.

— А вы тоже делаете успехи, Карбони?

Победоносный тон Веллоси был несколько сбит. Он обуздал себя.

— Скажите мне.

Карбони провел главу группы борьбы с терроризмом к своему письменному столу. Своими толстыми закругленными пальцами он извлек из аккуратного чемоданчика два факсимильных документа. Положил их на стол. Небрежно отодвинул горы рукописных заметок, которые накопились здесь с утра. Пальцем Карбони ткнул в верхний листок.

— Это заявление, полученное полицией от Баттистини более восьми месяцев назад… после его ареста из-за участия в студенческих беспорядках. Внизу его подпись.

— Я это видел, — сказал Веллоси лаконично.

Карбони вытянул снизу другой листок.

— Это заявление наповца, найденное в Семинаре вместе с кредитной карточкой Харрисона. Посмотрите на почерк, Веллоси, посмотрите внимательно.

Нос Веллоси находился в нескольких дюймах от бумаг, которые он поднес к свету.

— Проверено. В Криминалполис они проверили это машинами. Ученые не сомневаются в идентичности.

Карбони наслаждался моментом — лучшим за все время его профессиональной деятельности. Он находился среди богов, среди принцев элитных сил, боровшихся с подрывными элементами и говорил им о чем-то, чего они еще не видели и не знали.

— Джанкарло Баттистини, девятнадцати лет, родился в Пескаре, бросил университет, стажер НАП, это он захватил Джеффри Харрисона. Харрисон в руках Баттистини, и я осмеливаюсь утверждать, что это предел и размеры всего заговора.

Веллоси упал на свой стул. В комнате воцарилась тишина. Тишина распространилась в коридоре и примыкающих помещениях. Люди в рубашках с сигаретами и пластиковыми кружками с кофе столпились в дверях.

— Возможно ли, чтобы один человек, почти мальчик, мог все это осуществить?

— Веллоси, но ведь это произошло.

Лицо Карбони светилось от удовольствия.

— Я не собираюсь вам перечить, но вы должны знать, что мы просеяли все отчеты об украденных машинах из окрестностей города Реджио. Их немного, во всяком случае таких, которые бы подходили. Два «чинквеченто», но они для этой цели слишком малы. Одна машина «БМВ», но она слишком бросается в глаза. Недалеко от станции Реджио, в нескольких минутах ходьбы оттуда, как сообщают, примерно через девяносто минут после прихода скорого поезда из Рима, украдена красная машина — «один-два-семь». Возникает проблема с блокированием дорог, потому что мы не знаем, где их блокировать, но, если сообщить по радио и подключить телевизионные полуденные новости, тогда, возможно…

— Замолчите, Карбони, — сказал Веллоси спокойно. Он потянулся к Карбони, обхватил его обеими руками за шею и притянул его плохо выбритое лицо к себе. Их щеки соприкоснулись. Это был поцелуй друзей и равных.

— Вы гений, Карбони, никак не меньше.

Карбони покраснел, повернулся на каблуках и исчез сделав на прощанье легкий знак рукой. Он разворошил этот муравейник Веллоси, изменил все направление поисков.

— Ну, не стойте тут, — взорвался Веллоси, обращаясь к своим коллегам. — Мы позволили любителю показать нам, что происходит, указать на то, что само лезло в глаза. За день мы получили больше, чем с Моро сумели сделать за месяц. Используйте это.

Но на Моро у него было время. На Харрисона оставалось всего двадцать четыре часа до истечения срока ультиматума.

Веллоси копался в своих бумагах до тех пор, пока не нашел фотографию Баттистини. Он разглядывал линию рта и челюсти, то, как посажены глаза, стараясь наверстать тем самым время, собираясь с мыслями, планируя, что сделать за оставшиеся часы, чтобы ничего