Путь в Европу - Сборник статей

Андрей Бенедейчич: Особенность Словении в том, что в ней нет разделения на регионы: существует центр и существуют 193 общины – городские и сельские. Сейчас в стране идет дискуссия об учреждении регионального уровня управления – ради улучшения самого управления. Что касается распределения налоговых поступлений…

Игорь Клямкин: Доля местных налогов в финансировании деятельности муниципалитетов в Словении одна из самых маленьких в Европе – насколько помню, она составляет всего 5%. В основном финансирование общин осуществляется через бюджет. Вы считаете, что это правильно?

Андрей Бенедейчич:

Особых проблем мы здесь пока не ощущаем. Распределение денег через бюджет вполне соответствует принципу социальной справедливости. Ведь возможности сбора местных налогов в разных общинах разные. Есть богатые крупные города, где расположено много предприятий, а есть небольшие местечки, где источники налоговых поступлений весьма ограниченны. Надеюсь, что разделение страны на регионы станет важным шагом на пути децентрализации и даст дополнительные стимулы для ее экономического развития на всей территории Словении.

Если это произойдет, то более актуальным станет, возможно, и вопрос об увеличении доли местных налогов. Хотя сама по себе эта доля еще ни о чем не говорит: и в «старой» Европе есть страны, где она очень большая, как в Скандинавии, а есть и такие, где она относительно скромная.

Игорь Клямкин:

Спасибо, господин посол. Если мы и не исчерпали тему, то, благодаря вам, значительно продвинулись в понимании политического устройства Словении и политических процессов в ней. Ваш опыт показался мне поучительным, как это ни покажется странным, именно потому, что он и в данном отношении не менее оригинален, чем в экономике. Но это – оригинальный, национально самобытный опыт создания того, что именуется институциональной демократией, а не поиск недемократической альтернативы ей.

Можно сказать, что Словения демонстрирует пример «особого пути» внутри европейской цивилизации, а не в обход ее базовых принципов и норм. Ваша страна не имитирует следование им, а наполняет их своим особым содержанием и облекает его в оригинальные формы, не искажая эти принципы и нормы и не выхолащивая их суть. И в этом мне видится не только национальная специфика словенской посткоммунистической трансформации, но и ее универсальное значение. Независимо от того, как ваши политические институты будут развиваться в дальнейшем.

А теперь я приглашаю на председательское место Лилию Федоровну Шевцову. Нам еще предстоит разговор о словенской внешней политике.

Внешняя политика

Лилия Шевцова (ведущий исследователь Московского центра Карнеги):

Мы переходим к обсуждению вопросов, которыми наши гости занимаются профессионально. Ваша внешняя политика интересна нам уже потому, что Словения, в отличие почти от всех других посткоммунистических государств, с представителями которых мы встречались, не входила в советский блок. Тем не менее она, как и они, тоже сочла целесообразным для себя войти не только в Евросоюз, но и в НАТО. Хотелось бы знать мотивы этого. Но сначала давайте уточним один момент. Вы, господин посол, говорили, что словенцы не считают свою страну частью Балкан и, соответственно, балканским государством. К какому же региону вы себя в таком случае причисляете? К кому тяготеете?

Андрей Бенедейчич: Как я уже сказал, мы больше не переживаем по поводу того, что нас связывают с Балканами. Но мы все же считаем себя частью Альпийского и Центрально-Европейского региона. Наша история – это драматическая история южной славянской нации. Драматическая уже потому, что в результате двух мировых войн ХХ века мы потеряли очень большую территорию. Та ее часть, которую мы считаем колыбелью нашей нации, сегодня находится не в Словении, она находится в Австрии. А Западная Словения, наше Приморье, до 1945 года находилась в Италии, в которой, как и в Австрии, живет сегодня немало словенцев.

Лилия Шевцова: Но если у Словении была такая трудная судьба, то значит ли это, что исторические травмы преследуют вас до сих пор, осложняя ваши отношения с соседями – подобно тому, как проблема Косово омрачает отношения сербов и албанцев?

Андрей Бенедейчич:

Конечно, история всегда отпускает людей с трудом. Словенцам нелегко далось залечивание национальных травм, обусловленных потерей территорий и разделением нации, часть которой осталась в Австрии и Италии, где живет словенская диаспора. Ведь еще не так уж давно мы, считая себя западной нацией, воспринимали Запад негативно. Но постепенно это восприятие менялось, потому что Запад шел нам навстречу.

После Второй мировой войны мы настаивали на особом режиме перехода границы, чтобы поддерживать связь со словенским населением, которое осталось за пределами республики. И мы настояли: граница Югославии с Италией и Австрией в 1970-е годы стала одной из самых открытых в Европе. Со временем стали возникать и становиться все более тесными и партнерские контакты с нашими соседями – прежде всего экономические. А сегодня, при открытых границах внутри Евросоюза, былые травмы и вообще уходят из памяти.

Лилия Шевцова:

Что ж, ваш пример показывает, что для Сербии и Косово вступление в ЕС тоже может оказаться целительным. Но, как я поняла, для словенцев излечение началось еще тогда, когда вы входили в состав коммунистической Югославии. То есть пребывание в ней не только не препятствовало, но и способствовало вашей национальной консолидации. И тем не менее Словения была первой вышедшей из Югославии республикой.

Это свидетельствует, мне кажется, о том, что словенское общество консолидируется прежде всего идеей государственного суверенитета и что в нем велика роль национализма. Если это так, то как это сочетается с интеграцией Словении в европейское сообщество, которая ведет к ослаблению вашего суверенитета? Не ущемляет ли она национальные чувства словенцев?

Андрей Бенедейчич:

Словенцы с самого начала поддержали вступление страны в ЕС и НАТО. Никаких сожалений по поводу нашей интеграции и необходимости «укоротить» наш национализм у них не было. На референдуме вступление в Евросоюз одобрили 90% словенцев, а вступление в НАТО – 67%. Мы считаем вхождение в ЕС очень важным событием в нашей истории, потому что именно благодаря Евросоюзу были решены некоторые вопросы, с которыми словенцы как нация сталкивались начиная с XIX века. А именно – вопросы отношений с нашими соседями на западе и севере.

Действительно, движение в этом направлении началось еще тогда, когда мы находились в составе Югославии. Словенцы, кстати, были горячими сторонниками «югославского проекта», реализованного после Первой мировой войны, и в те времена, когда он только начинал оформляться. За создание отдельного южнославянского государства они выступали еще в габсбургском парламенте в Вене. Югославский проект и в докоммунистическом, и в коммунистическом его воплощении всегда воспринимался нами как проект военного союза южных славян, призванного обеспечить существование отдельных наций и их языков. Для нас это важно, так как словенский национализм – не религиозный, а лингвистический. И он был ответом на реальные угрозы, которые мы ощущали с конца XIX века.