Орки (СИ) - "Урук Хромой"

В Лагере все еще продолжалась суета, десятки орков сновали по нему, перетаскивая на стену накопившиеся запасы всего, что можно было запустить во врага. Сотни дротиков, с костяными и каменными наконечниками, охапки боларов и просто камней, щенки вспомогательных десятков проносили по помостам корзины, полные глиняных снарядов для пращи, что орки горстями насыпали себе в свои сумки и просто под ноги.

Над лесом поднялась туча птиц, что с криками начала кружиться, завиваясь в спираль. Из леса начало выбегать множество разных животных, стронутых со своих лежек множеством пришельцев. Тихо переговариваясь и бурно жестикулируя, орки обсуждали этот парад лесных жителей, сетуя, что они сейчас так заняты.

Из леса, немного в стороне вылетело два щенка-подростка и, распугивая животных, помчались к воротам Лагеря. Отстав от них на полсотни шагов, через густой подлесок проломилась лапа замотанных в кожу орков, что не останавливаясь, завертели над головами боларами. Услышав свист, щенки запрыгали из стороны в стороны, постоянно меня направление и скорость бега. Тзя с гордостью отметила, что щенки пошли учебу в учебном лагере Ворота у Хромого. И это Ходок показал, как надо прыгать. Обернувшись к десятнику, поняла, что он и сам быстро соображает, что надо делать. На его свист на помост уже вбегала тройка лучниц-уруков, на ходу накладывая стрелы. Погоня успела пустить по болару, как им стало очень неуютно от летящих с громким свистом стрел. И это предусмотрел Ходок, Тзя вспомнила его слова "Не обязательно убить, порой достаточно напугать и удивить". Именно это и удалось, погоня резко встала и, мгновение помедлив, метнулась обратно. Щенки, не останавливаясь, подлетели к воротам и запрыгали в наваленных перед ними рогатках. Им через ограду опустили длинный шест и они шустро забрались на стену. Еще через мгновение они стояли перед Тзя и, смущенно переминаясь, переглядывались, не решаясь начать доклад. Ткнув в самого крупного пальцем, Тзя кивнула.

- Драконы успели уйти, Болотники ушли в тину. У Хромого все еще висят тревожные дымы. На пристани орков Бооргуза как муравьев. Я не знаю, сколько это пальцев. Но барок больше полной руки.

- Идите, найдите свои десятки.

К Тзя подтянулись остальные десятники и Старшая трех лап лучниц. Слишком молодые или слишком побитые жизнью, они были ее главной ударной силой, как говорил Ходок. Оглядев всех, тихо и веско прошипела.

- Всем по местам, глаз не спускать. Все еще только начинается.

Постепенно поток бегущих тварей леса превратился в ручеек и совсем заглох. Лес погрузился в тревожную тишину и замер. Замолчали защитники лагеря. Потом в глубине чащи тихо и неразборчиво забормотал одинокий голос. Растягивая слова и шепелявя, голос становился все громче и громче, повторяя и повторяя слова древнего языка призыва благословения демона для победы над врагом.

Бормотание стало совсем невнятным и оборвалось громким криком. Мгновение тишины и лес вздрогнул от слаженного рева сотен глоток. Запевала еще раз, теперь уже в полный голос пропел слова просьбы, и его еще раз поддержали слаженным припевом множество голосов. Из подлеска шагнули шеренги закутанных в плащи орков и, продолжая распевать, двинулись к Лагерю. Над густыми толпами поднялись мохнатые значки сотен, заколыхались десятки копий. Между плотно сбитых колонн массивной пехоты побежали легкие стайки метателей боларов и дротиков. Идущая впереди всех группа из десятка закутанных во все черное орков, неся особо большой значок, не дойдя до лагеря сотни шагов, встала и замерла. Равняясь на них, на таком же расстоянии замирали и остальные гости, полукругом замирая перед оградой.

Плотный строй сотен Стражи Ворот Бооргуза. Рыхлый строй сотен младшей Стражи разных Семей. Бесформенные толпы наемников, рабочих орков, стайки метателей боларов. Вперед проталкивались отдельные группы Старшей стражи с их тяжелыми мечами, выходя вперед и замирая, опираясь на свои мечи, пряча лица под широкополыми шляпами. В середине строя пришедших, за черным значком осталась широкая прогалина, никем не занимаемая.

Из леса заревел рог, его поддержали еще несколько и сквозь почти затоптанный подлесок вышла плотным строем еще одна сотня черных воинов. В глубине построений глухо забили барабаны. Развернувшись вполоборота, все войско приветственно взвыло, топая и гремя оружием. Над строем черной сотни колыхался высокий полог больших носилок. Заполнив прогалину, черные замерли и остановились. Замолчавшее войско повернулось к лагерю и замерло в молчании, всем своим видом показывая свое могущество и подчеркивая слабость защитников Лагеря.

Тзя с трудом оторвала взгляд от поля, заполненного врагами, и посмотрела по сторонам. Ее воинство выглядело испуганным и ошеломленными. Но не все. Сжав упрямо губы или злобно оскалясь, стояли на помосте ограды Лагеря лучницы, немногие Дикие Верхние и Нижние, Болотники Урты и еще многие другие орки, пришедшие из разных мест. За спиной заскрипели ступени лестницы на помост, к Тзя поднималась, Шаманка. В полном своем одеянии, со всеми амулетами и украшениями, с высоко поднятой головой она не торопясь подошла и встала рядом. Мельком глянув в сторону врагов, дернула носом.

Легкий ветерок, потянувший с реки, донес до лагеря густое облако запахов от сотен воинов в поле. Сейчас и самые смелые посерели, старательно пряча свой страх. От орков пахло смертью, запах мертвых орков, сотен и сотен мертвых орков. И еще один запах, запах большого и смертельно больного зверя. Больного и еще больше страшного своим неукротимым и страстным желанием жить. Жить и есть, тянуть из всего силу жизни. Жадно щупающий их разум волнами своей воли, пробегающими по телам, поднимающих дыбом волосы и заставляя покачиваться слабых и скрипеть зубами сильных. Тзя заскрипела зубами, выдавливая и отталкивая из себя эту тошнотворную волну чужого внимания к себе, жадно щупающее ее и увлечено роющегося в самых дальних уголках ее души.

Рядом хрипло рыкнула Шаманка, впечатывая в настил свой посох и откидывая, вырывая из тел, голов и разумов стоящих рядом орков липкие щупальца чужой воли.

Окружающие их орки дружно выдохнули и затрясли головами, рыча и отплевываясь. Стоящий рядом десятник выплюнул комок густой крови, утер прокушенные губы и, принюхавшись к своей крови, яростно рыкнул. Послушал сам себя и, вскинув вверх руку с копьем, взревел в сторону пришельцев боевым кличем своего рода. В разных местах ему откликнулись отдельные орки, к ним присоединялись все новые и новые и через мгновение весь лагерь, яростно и радостно орал в сторону врага кто что мог.

Шаманка повернула в сторону Тзя, посеревшее и осунувшееся лицо только губами прошептала.

- Готовься.

Из строя Черных качнулись и пошли вперед трое орков. Впереди крупный воин нес малый значок, за ним еще двое. Обе самки. Обе жрицы, со свежими шрамами инициации на щеках. Подойдя ближе, они застыли у самых рогаток. Старшая лучница покосилась на Тзя и повела глазами, получив отрицательный знак, почти незаметно пожала плечами и застыла неподвижно.

- Великий жрец Уроз-Баку призывает вас к нему на суд.

Шаманка качнулась и, подойдя к краю помоста, насмешливо посмотрела на жрицу.

- И для этого Великий так далеко ушел от своей норы?

- Кто ты такая, что позволяешь так говорить о Великом жреце?!?

- Это твой жрец. Иди и скажи ему, что его здесь ничего нет.

Жрица дернулась что-то ответить, но замерла и склонилась. Черные дружно шагнули и, мерно качая копьями, пошли к Лагерю. Орки на стене ощетинились и перехватили оружие поудобнее. Шаманка подняла руку, притормаживая воинов. Подошедший ближе строй застыл. Тишина повисла над лагерем и полем, заполненными сотнями вооруженных воинов. Тзя дернула носом, от Черных несло гнилью и больными ранами. Тяжелый, липкий запах горячего и больного тела, истекающего гноем и тленом.

- Ты хочешь противиться мне? - густой скрежещущий звук, почти невнятное произношение, как если бы говорящий во время разговора пытается перегрызть кость. По стоящим спиной к носилкам черным воинам, пробегали гримасы боли от этого голоса.