Любовь против (не)любви - Салма Кальк

и мех. Впрочем, к вечеру ещё похолодало, и ехать впрямь стало попроще.

По дороге, когда не нужно было отбиваться от разбойников, Рональд рассказывал — замком и немалыми прилегающими территориями владеет его дядя по матери, лорд Грегори Телфорд, и вообще Телфорды уже не первый век держат границу от скоттов. Скотты всё время лезут, и всё прошлое лето тоже лезли, а Телфорды отбиваются, и так всегда. И он, Рональд, чаще здесь, чем в столице, потому что здесь настоящее дело, а там — так, ерунда.

Жиль даже удивился — при дворе Рональд не производил впечатления хорошего бойца и любителя повоевать, вроде некоторых знакомых боевых магов. Но впрочем, в стычках с разбойниками показал себя в целом неплохо — и сам не тушевался, и людьми своими командовал толково. Жиль не обнажал ни шпаги, ни сабли — обошёлся магической силой, оба раза. И мальчишкам дал порезвиться — когда ещё встретят случай, что можно будет себя не сдерживать? От обоих отрядов разбойников в итоге ничего не осталось, а ближе к закату дорога выбралась на морской берег, где на невысоком холме стоял суровый каменный замок с пятью башнями, толстыми и круглыми, прямо как в Ниалле — Телфорд-Касл. И это было просто чудесно, потому что усталость и холод брали своё — уже и кони с трудом ноги переставляли, не только люди еле шевелились.

Они поспели как раз к ужину, и Рональд потащил Жиля знакомиться с роднёй. Но оказалось, что с момента его отъезда родни поуменьшилось — покойная леди увела старшего сына, а лорд после нападения той самой леди лежит без движения уже третий, что ли, день. От старшего сына осталась вдова, при упоминании которой Рональд облизнулся, как голодный кот — что там за вдова-то такая?

В общем, Жиль обещал вникнуть в дело поутру, потому что сейчас совершенно не чуял под собой ног, и подозревал, что все остальные его сотоварищи по путешествию чувствуют себя не лучше. Что-то поел — горячо и сытно, и хорошо, осмотрел, куда поселили мальчишек и Виаля, и чтоб помылись обязательно, и сам тоже с ними помылся. И ушёл в соседние покои к себе.

По давней привычке сел записать несколько строк о прошедшем дне — как бы ни была велика усталость, главное нужно сформулировать по горячим следам, ибо потом забудется. Такого главного что-то оказалось многовато, он увлёкся… и тут-то всё и случилось.

Пришёл кузен Рональда и младший сын немощного хозяина дома — Джеймс, и привёл девушку. Вы, мол, говорили, что девка нужна, так вот вам.

Жиль в целом не удивился такой постановке вопроса, и вообще женщина сейчас — это неплохо, она тёплая, а спать в здешнем холоде лучше вдвоём. И то придётся укрыться одеялом и плащом, так что — всё к лучшему. Но нужно было узнать — что за особа, вдруг из таких, с кем лучше не связываться?

Но всё оказалось ещё удивительнее, чем он мог предположить. Потому что особа оказалась вдовой старшего брата Джеймса — того самого, которого увели, это раз, магом — да, магом, и дурак Рональд даже не предупредил — два, а три…

Вот это «три» оказалось самым невероятным и просто било под дых. В первый момент Жиль проявил к ней мало уважения — наверное, от усталости, обычно он такого себе не позволял. А тут сдёрнул с девушки чепец… и на мгновение забыл, как дышать, увидев невозможно рыжие волосы и утонув в бездонных зелёных глазах.

И эта невероятная красавица, не сходя с места, попыталась заморочить ему голову иллюзией — очень хорошей иллюзией, и потом ещё внушить разных мыслей. И не будь он некромантом, то есть — слабо поддающимся ментальным воздействиям магом, то ничего бы и не случилось. Потому что она заморочила бы ему голову, отвела глаза, потом заморочила голову страже в коридоре — а дурак Джеймс велел сторожить её, чтоб не сбежала — и только бы её и видели. И всё.

Жиль попытался убедить невольную гостью в своей полной безобидности — и впрямь, он никак не хотел становиться ей врагом, этой рыжехвостой. Он хотел дотронуться до неё, обнять, зарыться носом в пушистую макушку… и сначала спать, а дальше — по обстоятельствам. Быстро завершил, что там он делал, вызвал Фалько, который болтался в прибрежных водах Монте-Реале и собирался на днях навестить родителей Жиля, передал с ним привет для всех и — обернулся к прекрасной фее.

Вот уж кто должен быть волшебным существом! Тоненькая, нежная, но смотрела — как будто совсем утратила почву под ногами, сурово и обречённо. И в разговоре выяснилось, что её учили как-то очень странно — о собственно теории магии она не знала почти ничего. Кто её учил-то? А когда она взялась почистить его плащ — ему, честно говоря, уже было без разницы, насколько он грязный, только бы спать — он сел, потому что сидеть было проще, чем стоять, и не удержался — украдкой глянул на неё из тени. И увидел то, что и ожидал — лисицу. Но если королева была лисицей важной и вальяжной, мохнатой, седеющей, то эта непонятная Катрин — маленьким худеньким лисёнком с встрёпанной шёрсткой. А посмотрев на неё обычным зрением, он разглядел и тени под глазами, и почти прозрачные руки, и невероятную усталость во взгляде. Впрочем, если она осталась без любимого мужа, то её вообще надо оставить в покое, так? И почему эти идиоты, её родственники, не заботятся о ней, не поддерживают, не утешают? Не нужно ли охранять её ещё и от них — разве станет добрый брат подсовывать овдовевшую сестру случайному гостю?

Нет, не нашёл он в себе сил оставить её в покое и отпустить к тем родственникам, живым и покойным. Да и не будет ей от него никакого вреда — наоборот, здесь, у него, её не достанут никакие возвращенцы. Пусть ложится и спит, и он тоже будет спать. Обнимет её, зароется носом в пушистые волосы — и будет спать.

Правда, возвращенцы ночью пришли-таки, перепугали кого-то, кто болтался в коридоре, и попытались осмотреть дверь на предмет крепости. Они бы и так не вошли, но рыжехвостая проснулась и испугалась, она вообще не поняла, где она и что делает, пришлось успокоить её и прогнать покойников. И болтать — потому что это было всё, что он мог в тот момент.

А вот утром… Он проснулся первым, и любовался спящей рыжехвостой, пока