Последние ворота Тьмы - Алексей Ефимов

Первые сто метров были самыми трудными: здесь из воды торчали ветки мертвых деревьев, в которых запуталось множество всякого плавучего хлама. Здесь ему пришлось лавировать, а пару раз даже расчищать себе путь.

Проплыв между двух полуразрушенных домов, он оказался в затопленном дворе — уже далеко не в первый раз. Здания здесь были каркасно-панельные: они осели, перекосившись самым причудливым образом. Внутренность их превратилась в лабиринты из завалов и разошедшихся стен, лезть в них было смертельно опасно: любое неосторожное движение могло вызвать обвал. Может быть поэтому Олько выползал их сверху донизу. Даже мародеры избегали этих мест, но он был готов на всё, чтобы найти книги: в одном месте ему посчастливилось разыскать несколько книг времен Республики, прочтя которые, он стал совсем другим человеком. Обладание ими вполне могло стоить ему головы и он держал их в укромном месте, на чердаке своего дома.

Миновав ещё несколько дворов, он оказался перед квадратным железобетонным островом с глухими стенами — это было двадцатипятиэтажное здание Особого Управления, рухнувшее плашмя во время землетрясения и наполовину погруженное в воду. Через двери на крыше можно было попасть внутрь, но передвигаться в лабиринте колодцев, в которые превратились его комнаты, было черезвычайно трудно.

Здесь, вдали от берега, Олько досаждали волны: они заливали его ноги и раскачивали плот, угрожая его опрокинуть, так что до башни он добрался лишь минут через двадцать. Она поднималась над лагуной затопленного внутреннего двора, а вокруг неё из воды вздымались груды балок и плит, — всё, что осталось от рухнувшего Центра связи. Когда он миновал их, серо-зеленые, осклизлые стены башни уже, казалось, нависали над ним.

Олько проплыл вокруг неё, потом задумался. До самого нижнего окна было метра четыре, не меньше, однако он зашел уже слишком далеко, чтобы отступать; отплыв к ближайшей груде бетонных обломков, он вытащил на неё плот и бросился в воду. Добравшись до стены башни, Олько нырнул, набрав побольше воздуха.

Как он и надеялся, не очень глубоко под водой тоже скрывался ряд окон. Миновав одно из них, похожее на узкий туннель, он оказался в почти темном помещении. Прямо перед ним была тяжелая стальная дверь, приоткрытая — к счастью. Она так проржавела, что даже не шевельнулась, когда юноша толкнул её.

С трудом протиснувшись в узкую щель, он попал уже в непроглядную тьму; лишь слева от него, за едва различимым проемом, брезжил падавший откуда-то сверху свет. Олько спешно поплыл к нему. Грудь начало жечь от недостатка воздуха; мучительно хотелось вдохнуть, но под водой он двигался медленно, словно в кошмаре и лишь через несколько бесконечных секунд, миновав дверь в толстой стене, увидел над собой зыбкие блики. Всплыв к ним, он судорожно перевел дыхание и осмотрелся.

Над ним была лестничная шахта, почти темная: лишь из вертикального ряда узких окон в неё падал дневной свет. Жутко отблескивая на беззвучно колебавшейся воде, он исчезал без остатка в совершенно черных провалах распахнутых стальных дверей с остатками зеленой краски; другие двери были наглухо закрыты.

Подплыв к лестнице, Олько спешно поднялся по ней, чувствуя, как мягко, беззвучно подаются под босыми ногами съеденные ржавчиной стальные ступеньки. Остановившись у выходившего на озеро окна, он сел на корточки, дрожа и обхватив руками голые плечи. После холодной воды прохладный сырой воздух казался ему теплым одеялом.

Отогревшись и размяв мышцы, Олько вновь пошел вверх. Здесь было странно тихо. Ни звука. Он ступал совершенно бесшумно, но стук его сердца, казалось, отдавался эхом. Сквозь узкие стальные двери он видел пустые бетонные комнаты — в некоторых не хватало даже части пола и между обнаженными арматурными прутьями виднелись нижние помещения. Олько вновь ощутил легкий налет нереальности происходящего. Он уже видел что-то похожее — правда, не в своей жизни…

Поднявшись этажей на десять, он остановился отдохнуть. Теперь за широкой полосой развалин стал виден свинцовый простор озера, сливавшийся с хмурым небом. Оттуда дул сильный, сырой ветер, такой жаркий, что юноша вспотел. Усмехнувшись, он взобрался на подоконник и высунулся в окно, разглядывая падавшую вниз стену.

Взглянув на продырявленный пустыми окнами фасад лежащего плашмя Управления, Олько судорожно шарахнулся назад и спрыгнул на пол — он заметил человека, стоявшего на самом краю, над водой. Вновь сев на корточки в углу, юноша сжался. Обхватив руками плечи, он постарался представить, что мог увидеть, так же держа голову, и пришел к неутешительному выводу — чужак, несомненно, заметил его. Образ незнакомца назойливо крутился в памяти — это был молодой, хотя и старше его парень с темными, очень коротко подстриженными волосами. Лица Олько не успел рассмотреть, но оно казалось ему каким-то застывшим. Это пугало его — здесь он чувствовал себя в безопасности, но, когда ему придется возвращаться…

Он не представлял, кто бы это мог быть, но скорее всего — мародер или сумасшедший. И в том и в другом случае встреча с ним была смертельно опасна. В городе давно ходили слухи о странных людях, живущих в затопленных развалинах, и Олько начал думать, что это правда. Он уже несколько раз встречал здесь чужаков — большей частью таких же, как он, любопытных мальчишек, но однажды мужчина постарше совершенно неожиданно швырнул в него ножом. Олько едва увернулся и подобрал нож; должно быть, лишь поэтому напавший не стал его преследовать. Однако человек внизу был одет не в плавки: несомненно, он приплыл на лодке — а они вмещают человек пять…

Олько долго проклинал свое любопытство, но именно оно, в конечном счете, взяло верх: он поднялся и очень осторожно выглянул наружу. На фасаде никого не было. Юноша осмотрелся, насколько мог, перебегая от окна к окну, но везде было безлюдно. В любом случае, возвращаться прямо вот сейчас не стоило и он решил тщательно обследовать это место, чтобы не пришлось пробираться сюда второй раз.

Незаметно миновав нужный этаж, он добрался до крыши — на неё вела узкая вертикальная лестница и Олько немедленно взобрался по ней. Люк не был заперт, но оказался столь тяжелым, что он едва не надорвался, пытаясь отвалить его. К тому же, на крыше ему вновь стало неуютно — её светлый простор, застеленный замусоренным рубероидом, делал его беззащитным. Ему очень хотелось взобраться на одну из антенных мачт — её верхушка то и дело терялась в низко ползущих тучах — но в свете уже случившегося это было, мягко говоря, неразумно и Олько, печально вздохнув, спустился на два этажа вниз. Здесь на площадке была единственная ржавая дверь и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы открыть её; в конце концов, она подалась неожиданно, с оглушительным скрипом, напугавшим его до полусмерти. Замерев, он какое-то время прислушивался; всё было тихо.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});