Однажды в России - Константин Столяров

- С Богом! - сказал Вороновский, пожав руку Анатолию.

- Пошли, - сказал тот своим и поднял с пола рюкзак. Двое в бронежилетах взялись за ручки жестяного ящика и вынесли его на крыльцо, за ними вышел Анатолий, а замыкал шествие высокорослый, со снайперской винтовкой в руке.

У ворот, рядом с "волгой", в полутьме расхаживал Валерий, тоже в камуфляжной форме.

- С Богом! - повторил Вороновский, напоследок прикоснувшись к плечу Анатолия.

Анатолий молча кивнул и, пригнув голову, залез в микроавтобус "фольксваген", а следом один за другим забрались его люди. Ворота раздвинулись, и "волга" с "фольксвагеном" выехали за пределы резиденции, взяв курс на Рощино. Добрынин остался стоять у караулки, в задумчивости поскребывая бородку, а Вороновский вышел на дорогу и смотрел на удалявшиеся огоньки габаритных фонарей до тех пор, пока они не скрылись за поворотом.

Валерий вел "волгу" тем же маршрутом, каким возил Вороновского за грибами. Через четверть часа, свернув с асфальта на бетонку, он снизил скорость, чтобы не пропустить проселочную дорогу, вскоре съехал направо и тотчас затормозил перед глубокой лужей, предпочитая обогнуть ее по кромке, на низшей передаче. Тот же маневр повторил и "фольксваген", но с большей осторожностью - по проселку он следовал без огней, ориентируясь на двигавшуюся впереди "волгу". Минут пять они переваливались из лужи в лужу, столько же проехали по сухой щебенке, а затем "волга"" мигнув стоп-сигналом, снова повернула направо, преодолела крутой подъем и остановилась в густой тени у откоса, под которым в свете луны виднелось лесное озеро.

Валерий вышел из "волги" и жестом указал водителю "фольксвагена" место парковки.

- Дача близко? - вполголоса спросил подошедший к нему Анатолий.

- Метров четыреста, за тем холмом.

- Годится. - В руках Анатолия появился брусок маскировочной краски. Он прочертил на лице несколько горизонтальных линий и протянул брусок Валерию. Держи.

- Это обязательно? - Валерий скривился и, не дожидаясь ответа, украсил свои щеки двумя широкими полосами.

- Ночь, сам видишь, лунная, - поучительно заметил Анатолий и передал брусок снайперу. - Миша, пойдешь замыкающим.

Группа гуськом поднялась по тропинке на холм, быстро пересекла дорогу и углубилась в сосновый лес, обходя поросли черники и стараясь ступать на пружинивший мох. На подходе к опушке, окаймленной молодым ельником, шедший первым Валерий поднял руку и остановился, вслушиваясь в тишину. Все замерли.

Неподалеку едва заметно качнулась еловая лапа. Согнувшись и касаясь земли кончиками пальцев, Валерий и Анатолий неслышно приблизились к ели, а остальные трое без команды присели на корточки.

- Доложи обстановку, - прошептал Валерий выползшему из-под ели старшему "семерки".

- Все спокойно. Час уж, как эти улеглись. Пока не взошла луна, я пошастал вокруг, оглядел дом. На всех окнах ставни закрыты наглухо и снаружи закреплены поковками. Электрический свет пробивался только спереди, со стороны поляны. Они там дрыхнут.

- Ты уверен, что их двое? - прошептал Анатолий.

- Третьего не должно быть. По малой нужде они в сортир не ходят, мочатся с крыльца. За восемь часов, что мы за ними приглядываем, тот, который в очках, выходил по нужде дважды, а мордастый - трижды.

- Где сортир?

- Здесь, рядышком, на самой опушке, у поленницы.

- А там что? - Анатолий пальцем указал на строения, приткнувшиеся к забору возле поляны.

- Гараж. А чуток ближе к нам, на углу, - сарай.

- В доме есть подвал?

- Навряд, - усомнился старший "семерки". - Место низкое, грунтовые воды подтапливают. Здесь подвалов не роют, только погреба, да и те не у всех.

- Ждите, я осмотрюсь. - Анатолий приподнялся и, жестом позвав за собой снайпера, медленно двинулся вдоль опушки к косогору.

Задержавшись у туалета с выгребной ямой, оба свернули за угол забора. Под ногами зачавкала грязь, вынудившая их взять левее и выше. Скользя по траве, они поднялись на несколько метров вверх, где росли высокие ели. Облака, ненадолго скрывшие лунный диск, раздвинулись, и с косогора все внизу просматривалось как на ладони: слева темнел дом с навесом у крыльца, по центру участка вдоль забитых сорняком грядок пролегла дорожка к туалету, а за нею на фоне старых яблонь угадывались контуры гаража и сарая.

- Расположишься где-нибудь тут, на откосе, посередке между домом и сортиром, - шепнул Анатолий снайперу.

- Понял. Приступим затемно?

Анатолий отрицательно покачал головой и двинулся дальше. Несмотря на то что местонахождение заложницы установили в разгар рабочего дня, дедушке Штирлицу не удалось раздобыть поэтажный план дачи - здешний архитектор отгуливал отпуск, его помощница находилась в местной командировке, а глава поселковой администрации хоронил соседа. Врываться в дом, чтобы впотьмах действовать наобум, Анатолий, естественно, не собирался - в "Альфе" партизанщина не поощрялась. К тому же инструкции, полученные в Москве, предписывали соблюдать предельную осторожность при освобождении заложницы и полностью развязали ему руки в отношении рэкетиров. Последнее, собственно говоря, и подсказало, как надежнее провести операцию.

Обойдя участок с трех сторон, они дошли до поляны и вернулись обратно.

- Можно отпускать "семерку"? - спросил Валерий, когда Анатолий присел на кочку у ели.

- Не сейчас, - ответил Анатолий и обратился к старшему "семерки": - Восход солнца в 06.24. Мы сменим вашу группу в половине шестого.

- Нам, выходит, торчать здесь до утра?

- Ничем не могу помочь... Кроме термоса с кофе и хлеба с сыром...

На рассвете группа выдвинулась на исходные позиции: трое во главе с Анатолием, рассредоточившись, залегли на опушке, а снайпер выбрал место на косогоре - за плоским валуном, на который он аккуратно положил мешочек с песком.

Долгое время в доме не наблюдалось признаков жизни, и лишь в четверть девятого на крыльцо, лениво потягиваясь, вышел Баздырев. Посмотрев на небо, он нашел, что день будет ясным, и, повеселев, зашагал в туалет.

- Внимание, - прозвучал в наушниках снайпера голос Анатолия.

Снайпер теснее прижал к плечу приклад винтовки, склонился к телескопическому прицелу и в перекрестье нитей увидел десятикратно увеличенное крыльцо и дверь дома. Расстояние до цели составляет девяносто три метра - вот, собственно, и все, что отложилось у него в сознании, когда с указательным пальцем на курке он застыл в ожидании команды.

Между тем беззаботно улыбавшийся Баздырев зашел в туалет и приступил к процедуре, которая, по его же признанию, доставляла ему не меньше удовольствия, чем сговорчивая, плотно сбитая бабенка. Хотя туалет был оборудован высоким приступком с откидным, на рояльных петлях, опрятным стульчаком, Баздырев взгромоздился на приступок, принял позу орла и, прежде чем опростать кишечник, вытащил из стопки "Литературную газету". Ко всем без исключения газетам он относился с прохладцей и по прямому назначению ими обычно не пользовался. Однако здесь, на даче, Баздырев изо дня в день просматривал за любимым занятием первую страницу "Литературных газет" тридцатилетней давности, концентрируя внимание на правительственных наградах, коими родина удостаивала писателей к их юбилейным датам. В наугад попавшейся ему газете было четыре указа о награждениях: одному писателю отстегнули орден Трудового Красного Знамени и еще троим - "Знак Почета". Вот везет сукам, все небось до пупка увешаны орденами! - позавидовал писателям Баздырев, безуспешно пытаясь помножить четыре награды на число календарных дней в году. Умственное перенапряжение с шумом включило в работу кишечник, и он предался блаженным ощущениям. Краткий миг наслаждения миновал, но Баздырев не спешил подниматься: вдруг повезет, если еще разок поднатужиться? Увы, не повезло.

Застегнув штаны и ногой распахнув дверь, Баздырев покинул туалет и тотчас потерял сознание от страшного удара ребром ладони, перебившего шейные позвонки. Не дав ему упасть, Анатолий подхватил тело, волоком оттащил за поленницу и обыскал в считанные секунды. Из куртки на мох посыпались стодолларовые купюры, в наплечной кобуре обнаружился пистолет ТТ китайского производства, из ножен на поясе выпал стилет, а из брючного кармана Анатолий извлек кастет.

- Большой джентльменский набор, - проронил он, приподнимаясь и осторожно выглядывая из-за поленницы.

На крыльце было пусто.

Минут через пять дверь дома отворилась, и высунулась голова Пичугина.

- Гри-иня! - негромко окликнул он, рупором сложив ладони. - Ау-у!

В тот же миг снайпер повел стволом винтовки чуть вправо и установил перекрестье нитей прицела на виске Пичугина. При стрельбе пулями с полым наконечником это наилучшая точка поражения цели - пробив тонкую височную кость, пуля раскроется, как цветок, и, кувыркаясь в черепной коробке, превратит мозги в кашу. Каких-либо мыслей гуманного свойства у снайпера не было и быть не могло: тех, кто удерживает заложников, в антитеррористических подразделениях всего мира людьми не считают, этот сброд - просто живая мишень.