«Охранка». Воспоминания руководителей охранных отделений. Том 1 - Александр Мартынов

В руководстве политическим розыском, да ещё в условиях такого значительного центра и района, как Москва, громадное значение имеет подсознательное чутьё или интуиция, которые, конечно, развиваются и приобретаются отчасти в процессе практической деятельности, но всё же должны быть заложены в самой природе человека.

Вспоминая отдельные случаи своей деятельности в области политического розыска, я с чувством некоторой профессиональной гордости хочу рассказать об удачном разрешении мною одного подпольного действия посредством интуиции, без какого-либо дополнительного содействия в виде секретной агентуры, наблюдения или иных приёмов розыскной работы.

Случай этот заключался в следующем. Примерно в 1915 году помощник пристава одного из полицейских участков в центре Москвы случайно обнаружил около подворотни дома отпечатанную типографским способом на листе писчей бумаги прокламацию, изданную от имени не то «Московского комитета», не то «Московской организации» (в точности не помню) Российской социал-демократической рабочей партии. Приложенная к соответствующему рапорту, эта прокламация была немедленно доставлена мне.

Появление такой прокламации, содержащей обычные противоправительственные выкрики, в первый момент немало меня смутило. При полной дезорганизации революционного подполья в то время в Москве вообще (в нём числились скорее в теории, чем на практике, не «комитеты», а «бюро» названной РСДРП, основательно пронизанной моей секретной агентурой, очень осведомлённой) никакое действие, вроде выпуска прокламации, не могло пройти мимо моего осведомления; я бы для верности сказал — «разрешения на выпуск» с моей стороны!

И вот при таком положении социал-демократического подполья вдруг появляется недурно отпечатанная прокламация, своим видом как бы говорящая о хорошо налаженной подпольной организации, подпольной типографии и наличности подпольных активных деятелей! Было от чего почувствовать неприятное изумление, не говоря уже о том, что мне предстояло объяснить появление прокламации моему начальству: градоначальнику и Департаменту полиции, которых я уверял в полном отсутствии революционного подполья и, во всяком случае, о моём полном контроле над этим подпольем и над его деятельностью и лидерами. Если Департамент полиции и принял бы более или менее спокойно мои разъяснения и стал бы ждать, что дадут мои дальнейшие розыски, то градоначальник, не имевший полного представления о революционной деятельности вообще, просто усомнился бы в правдивости моих предыдущих докладов.

Незачем было экстренно вызывать для вопросов по поводу прокламации мою секретную агентуру, освещавшую социал-демократическое подполье: если она что-либо знала новое, я вовремя был бы поставлен ею в известность.

Для проформы я вызвал к себе помощника по заведованию «социал-демократической» агентурой, очень способного и дельного ротмистра Ганько; тот растерянно недоумевал.

Я стал обдумывать случай, стал внимательно вчитываться в прокламацию и постепенно интуитивно пришёл к некоторым заключениям.

Решив, что я разгадал загадку подсознательно и «интуитивно», я вызвал одного из чиновников охранного отделения, в прошлом начальника Туркестанского охранного отделения, престарелого, «матёрого волка» в розыскном деле, Леонида Антоновича Квицинского, и спросил его: «Вы знаете историю находки этой прокламации?» Квицинский знал, конечно! «Так вот, Леонид Антонович, — продолжал я, — возьмите наряд полиции, двух чинов отделения и отправляйтесь немедленно на квартиру некоего типографского наборщика Андреева — адрес его найдёте в адресном столе — и отберите у него всю пачку этих прокламаций!»

Квицинский понимающе подмигнул мне глазом, как бы говоря «Ловко! Секретная агентура хорошо работает, всё знает!» — и удалился исполнять моё поручение.

Часа через два-три Л.А. Квицинский возвратился в мой кабинет и торжественно положил на стол громадную пачку прокламаций, подобных тому экземпляру, который был недавно мне представлен помощником пристава.

«Арестованный Андреев доставлен в отделение и находится в камере!» — доложил мне Квицинский.

«Расскажите, как вы обнаружили прокламации и как вы задержали Андреева», — обратился я к Квицинскому.

«Да всё произошло, как по писаному, — начал доклад Л.А. Квицинский. — Пришли к Андрееву и сразу наткнулись на пачку прокламаций, завёрнутых в газетную бумагу и лежащих в углу его комнаты. Андреев не запирался, и мы его доставили в отделение. Как всё просто, когда имеется хорошая агентура!» — добавил уверенным тоном Квицинский

«Вы, вероятно, не поверите мне, Леонид Антонович, — начал я своё разъяснение, — на этот раз никакая агентура не сообщала мне ни одного слова об издании этих прокламаций, и никто не сообщал мне о месте их хранения у Андреева».

«Так как же вы об этом узнали?» — спросил недоумевающий старый розыскной волк.

«Интуицией!» — ответил я и представил собеседнику нить моих размышлений, которая привела меня интуитивно к правильному решению.

Нить моих рассуждений развёртывалась в следующем направлении. Прежде всего, по общим данным политического розыска, в тот момент не могла существовать, функционировать и даже создаться подпольная социал-демократическая организация, которая наладила бы выпуск хорошо отпечатанных прокламаций; содержание самой прокламации не совсем и не во всём отвечало общей политической линии существовавших тогда социал-демократических организаций, лидеры которых мне были хорошо известны, благодаря прекрасно осведомлённой секретной агентуре; надо было, следовательно, прийти к выводу, что выпуск прокламации — затея, если можно так выразиться, любительская, хотя любитель является человеком с подпольным прошлым. Хорошо отпечатанная технически, прокламация могла быть изготовлена в легальной типографии, втайне от хозяина, каким-нибудь наборщиком по профессии. С какой целью? Один человек, действующий без организации, многого с такой прокламацией не достигнет, даже если попытается с известным риском подкидывать её по подворотням. Не сделано ли это с попыткой провокационного характера?

При моём напряжении, мысль как-то быстро и внезапно остановилась на наборщике Андрееве, который состоял одно время секретным сотрудником в моём отделении и числился сочленом районной московской социал-демократической подпольной организации. Человек не вполне добросовестный, любивший присочинить в докладах, он неоднократно был мною в этом уличен. Наконец, потеряв всякую надежду на возможность верить его докладам, я расстался с ним, предупредив, однако, что с этого момента ему надлежит прервать связи с активными подпольщиками во избежание «недоразумений».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});