Гимн неудачников - Eugene

А если придумаете отгадку и мне скажете — и вовсе замечательно. Мне не поверили, а зря.

— Никакой реакции, — я помахал рукой перед ничего не выражающим лицом и со вздохом опустил плечи. Умертвие была похожа на фарфоровую куклу, на марионетку, оставшуюся без мастера. — Какая разница? У меня ничего не вышло. Фигня эта ваша память.

Честно говоря, сейчас мне хотелось по примеру Града лечь на пол, сложить ручки и объявить: "Я устал. Отвяньте от меня все". Но я не был бессмертной нежитью, и потому приходилось продолжать барахтаться… хоть как-нибудь.

— Память — это сила, — тихо возразил мой собеседник. — Память — это нить, которая привязывает неживых к этому миру. И если у тебя в руках кончик этой нити, то это власть… Но Ильда сильнее.

— Да? Как интересно, — я отошел к шкафу и открыл дверцу. Шприцы, микстурки, таблеточки с истекшим сроком годности… Интересно. Вот что имела в виду Шадде, намекая на наше знакомство с Градом. По идее, этот тип должен с меня пылинки сдувать… ага, разбежался. Не знаю я его. Да и вообще, он погиб как раз перед тем, как магистр меня усыновил.

Кхм. А вот это не есть хорошо, совсем не есть хорошо такие совпадения.

— Никто их не просил…

Я зарылся в соседний стеллаж и вытащил из-за него пожелтевший плакат, призывающий к бдительности. Ну что же, внутренний враг, по представлениям ниморцев, выглядел вполне внушительно.

— Я не хотел его убивать.

План эвакуации треснул и разорвался на две половинки. Вслед за ним последовал держатель с пробирками, со звоном улетев на пол, а потом опасно покачнулся весь стеллаж.

— Если бы я хотел его убить — то не промахнулся бы.

В окружающей меня пустоте, казалось, нечему было болеть. Все это фигня, на самом деле. Нам всем суждено заплатить за свои ошибки.

— Я же предлагал помощь…

— Так это действительно была благодарность? Не знаю, откуда ты вычитал это слово, но лучше забудь обратно.

Эжен не мог согласиться. Это было против правил, а правила — единственное, что имело для него значение. Он понял, что обращается, уже тогда, когда не сработало ментальное внушение, сначала на туманных стражах, потом на Беде. Нарушение концентрации — первый признак. Причин множество, но одна всегда оказывается спусковым крючком… Ученик был обречен. Черно-белые сильны и очень опасны, но никто не знает, остается ли у них хоть капля разума, как и у любой чистой стихии. Наверняка, имелся другой выход. Без сомнений. Если бы я только смог его найти!

— Да пойми же ты, мне было совсем невыгодно от него избавляться! Эжен вытаскивал меня из таких неприятностей, что тебе и не снились. Он всегда был слишком добрым и доверчивым, чтобы представлять опасность…

— Эжен был принципиальным фанатиком, не прощающим предательств, — я сжал в кармане прохладную серебряную бирку и повернулся к Беде, чувствуя, как губы кривятся в приклеенной улыбке. — Он отказался тебе помогать, и не успокоился бы, пока вода не сомкнулась бы над твоей головой. Ты не мог его убить, и не мог позволить остаться в живых. Забавная дилемма, правда?

Очень глупо нападать на черного мага с голыми руками. Поэтому я сначала опрокинул на него тяжелый железный стеллаж.

…Где-то мерно капала вода, гулко отдаваясь в тишине. Грязная лужа покрывала уже весь пол, и в ней по неведомым маршрутам степенно дрейфовали всякие банки-склянки. Я лежал, болтая ногой в воздухе и закинув руку за голову, и меланхолично рассматривал железного паука. Валяться на операционном столе действительно оказалось не столь неудобно, сколько непривычно.

Скрываясь среди обломков, подобралась вплотную и потихоньку навалилась апатия.

— Однажды Эжен вывел меня из города, чтобы показать, как растет хлеб на воле.

— Вот это сейчас было хорошее воспоминание?

Что он понимал? Это был первый раз, когда я вышел за стены. Говоря объективно, больше туда и не тянуло…

— Все равно жаль. Он был хорошим человеком, — нарушил похоронное молчание приграничник.

Я взял протянутую фляжку и с первого глотка согнулся в три погибели, кашляя и отплевываясь. Пора бы запомнить, что технический спирт без вреда для здоровья могут хлебать только маги. А напиться хотелось до жути — мне было дико херово, но даже разбить голову о стену как-то не получилось. Тяжела ты, доля нулевика.

— Он вытащил меня от милосердечников, — Беда сидел на поваленном стеллаже и прижимал стакан к правой щеке, приглушенно шипя и ругаясь по-ниморски. Синяк обещал выйти роскошным, но было бы еще лучше, если бы маг не успел увернуться…

— Кто-то не участвовал в движении Справедливости, — вяло намекнул я.

— Справедливость — в Бе-з-д-ну.

— Это почему еще? А как же ваша прекрасная мечта и "мы железной пятой растопчем жалкие крохи сопротивления, и низшие твари будут валятся в ногах у истинных повелителей"?

— Очень весело. Не хочу жить в мире, которым правят колдуны.

— А Черная Смерть?

Заклинатель бросил взгляд на дальнюю стену и передернулся.

— Смерть — урод.

Понятно, мнения разошлись.

— Ай-яй-яй, видать, Милосердие тебе не поверило. Наверное, сложно оправдываться, когда тебя застают на месте темного ритуала…

Приграничник брезгливо скривился:

— Я не участвовал в этих безумных игрищах. Но какая-то птичка, — он зло стиснул зубы. — Напела, что одно время мы со Смертью были хорошими приятелями. Меня схватили вместо. Разумеется, это Смерть, куда им схватить его! Смерть штурмовал Илькке, Смерть жег Вальдсу, превращал в прах восточные города, не знаю их имен, а его простили!

Миром правит зависть.

Мы помолчали, думая каждый о своем. Беда пытался уменьшить отек, но регенерация прямо намекала, что сработает только тогда, когда черный маг не станет ей мешать, а я пытался выкарабкаться из бездны уныния. Мир прекрасен и удивителен. Вот как на схеме, на которой еще не налакавшийся уроженец ближнего приниморья пытался изобразить взаимодействие памяти и умертвий — там, где живописно и выразительно изгибается сороконожка, попавшая в клей.

— Колючка тоже не должна была погибнуть…

— Разумеется. Ее же не было в списке.

— Каком списке? — разом подобрался заклинатель.

— В котором есть некто по имени Ужасающий Мрак и… эм… Синие Зубы? — я вчитался в строчку, но смысл не изменился.

— Южане!..

— Минога, Костяная Пыль, Звезда Погибели, Оспа, Клыкастое Ожерелье…Серьезно есть такие люди? Да тут одни названия пугают…

— Уже нет, — успокоил благородный рыцарь Беда. — Не бойся, мы с Ильдой их уже… того.

Ровный столбик отпечатанных на машинке слов. Чернильные линии, перечеркивающие строки, даты и зашифрованные пометки. И два обведенных жирным овалом имени, венчающие список, и частокол добавленных в каком-то исступлении восклицательных знаков, иногда написанных с таким нажимом, что прорывали страницу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});